Приватно слышать

Государство намерено продать часть монополий

За пять лет в российский бюджет должно поступить 1 800 миллиардов рублей, вырученных от продажи акций крупнейших компаний страны. Об этом говорят в правительстве. Собственно говоря, приватизационные планы в Москве разрабатывались и раньше (мы писали об этом несколько раз), но не такие масштабные — видимо, казна требует все больших средств. Но при этом с контролем над крупнейшими компаниями государство расставаться не намерено. Впервые о возможной продаже акций компаний и банков с госучастием заговорили в начале этого года.

Глава Сбербанка Герман Греф в январе на Давосском форуме выступил с весьма неожиданным предложением — продать долю самого себя. В фигуральном смысле, конечно. “Надо приватизировать госбанки, я предлагаю начать со Сбербанка”, — сказал он и пояснил, что у государства дефицитный бюджет, а “высочайшая капитализация Сбербанка позволяет очень выгодно продать большой пакет акций”. По его мнению, сначала надо снизить долю государства до минимального размера контрольного пакета, а потом начать обсуждение вопроса полной приватизации. Присутствовавший на той дискуссии министр финансов Алексей Кудрин не стал возражать. “Как и глава Сбербанка, я жду момента, когда Российская Федерация начнет продавать государственные банки”, — заявил он. Но отметил, что первым стоило бы продать не Сбербанк, а ВТБ. Почему — не разъяснил. Но есть предположение, что сочетание слов “приватизация” и “сбер” может вызвать у населения некоторый отток доверия к компании: хорошо известно, что она по-прежнему прочно ассоциируется со старой доброй сберкассой, защищенной государством. Здесь стоит сказать, что от Сбербанка частные собственники “отъели” почти сорок процентов ценных бумаг, а, по неофициальным источникам, государство и намерено-то продать всего семь процентов. Формальный контроль при этом сохранится, но если акции СБ консолидируются в другой части финансового рынка, аудитория может и повертеть головой по сторонам в поисках более “государственного” учреждения. А как раз таким и является ВТБ, где основным акционером является Россия в виде Федерального агентства по управлению госимуществом — 85,5 процента всей тяжкой доли.

Затем на какое-то время об этой дискуссии забыли. А в июле стало известно, что Минфин и Минэкономразвития (МЭР) подготовили совместный проект плана приватизации на 2011—2013 годы, в который включили пакеты акций крупнейших российских компаний и банков. Глава МЭРа Эльвира Набиуллина сообщила, что, по предварительным оценкам, от приватизации можно будет выручить 600—700 миллиардов рублей.

В дальнейшем аппетиты правительства относительно предполагаемых доходов от приватизации только росли. В сентябре на лентах информагентств появилась цифра в один триллион рублей, а после заседания правительства 20 октября вице-премьер Игорь Шувалов озвучил новый уровень — 1,8 трлн рублей за 2011—2015 годы. Для этого предполагается продать около 900 федеральных унитарных госпредприятий (ФГУП) и госпакетов акций.

Еще месяц назад никто толком не знал, какие компании будут выставлены на продажу. Но когда ведущие деловые издания страны — “Профиль”, “Ведомости” и другие — обнародовали предполагаемый список, в провинции схватились за голову. Оказалось, что, несмотря на “высочайшую капитализацию” финансовых китов, бюджету и этого мало, и в правительстве появилась идея продать часть акций Аэрофлота, Роснефти, Русгидро и РЖД. Две последние корпорации являются практически абсолютными монополистами в своих отраслях.

С одной стороны, пополнение бюджета и дальнейшая частная капитализация экономики России — дело благое. Чисто теоретически. Но перед нами есть нехороший пример приватизации, точнее — даже полной распаковки некогда могущественной “РАО ЕЭС”. Экс-руководитель энергетического холдинга Анатолий Чубайс перед тем, как разворошить свое корпоративное гнездо, заверял общественность, что ток станет “товаром свободного рынка”, цены на него даже упадут в “условиях открытой, транспарентной конкуренции”. Частично так и вышло, а именно: крупные доли акций купили, например, угольные компании, но вот цены от этого не упали, а поднялись. В том числе из-за того, например, что Чубайс же придумал и успешно внедрил в систему так называемое “технологическое подключение”, плата за которое иногда превышала годовой оборот предприятия малого бизнеса, доверчиво созданного каким-нибудь наивным бизнесменом.

Сегодня затея приватизировать — хотя бы и к 2015 году — кусок железной дороги вызывает у некоторых представителей местной власти неподдельный ужас. Так, депутат Законодательного собрания края Василий Нечаев, комментируя тему нашей газете, заметил: “Где доказано, что в России частный собственник действует эффективнее государства?”

— У нас что задумали продать, то и продадут, — отмечает Василий Нечаев. — Но я хотел бы задать вопрос: разве частный ЛУКОЙЛ, например, работает лучше Роснефти? Идем дальше. У меня есть вклад в Сбербанке, и это учреждение тоже собираются приватизировать. Но кто тогда станет гарантом моих средств, если госпакет постепенно уйдет из собственности? И наконец. Я категорически против приватизации Российских железных дорог. Разделить единый хозяйственный организм на куски — значит, внести в его работу хаос. Взлетят цены. Возможно, поднимется риск аварийности, если многочисленные владельцы частей железной дороги каждый будет обеспечивать меры безопасности по-своему. А версия о том, что бюджету России не хватает денег, не выдерживает никакой критики. Есть стабилизационный фонд, “подушка безопасности” (на сегодня она — около 495 миллиардов долларов. — Авт.), и вопрос ее расходования и есть вопрос мудрой или недальновидной государственной стратегии, — категорично заметил парламентарий.

Разумеется, с Василием Нечаевым можно и поспорить в той части, что во всех развитых государствах частный бизнес прокручивает львиную долю средств и платит до 70—80 процентов налогов. Однако стратегические компании там стараются удерживать в госсобственности. И не только, например, в Китае, где запрещено продавать и транспорт, и месторождения, но даже в Швейцарии. Вот, правда, три года назад германское правительство решило приватизировать часть магистралей, что вызвало бурную дискуссию на всех уровнях власти. Шеф немецких железнодорожников Хартмут Медорн, например, жестко высказался в том смысле, что не допустит перехода монополии “многим участникам рынка”, так как, по его словам, в Великобритании это привело к потере технического контроля. Заметим, что речь идет о германском менталитете, который базируется на пунктуальности и точности. Что будет, если РЖД растащат по кускам, страшно подумать. Хотя, возможно, ограничатся какими-нибудь тупиковыми путями. Ведомственные рельсы в стране продают давно и с огоньком.

Этим, кстати, транспортный замах не исчерпывается. Упомянутый уже министр Кудрин заявил, что правительство внесет в приватизационный план компанию “Аэрофлот”. Сейчас на балансе Федерального агентства по управлению федеральным имуществом находится 51,17 процента ценных бумаг авиаперевозчика (остальные находятся на руках частных и физических лиц). Точный размер и дату продажи акций Кудрин не назвал. Но, по информации из заслуживающих доверия источников, часть Аэрофлота купят французы.

Интересно сравнить правительственные планы с красноярскими. В краевом парламенте нам сообщили, что существует намерение продать Минусинскую типографию. Ее хотят приватизировать несколько лет, но не могут. Никому не нужна.