Алексей ШУМАКОВ: “Манкиев — мой преемник”

Побеседовать с олимпийским чемпионом, президентом федерации по греко-римской борьбе Красноярска, долгое время являвшимся начальником местного филиала ЦСК ВВС, Алексеем Шумаковым я хотел давно. Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает. Однако недавно и Всевышний рассудил, что наш разговор со знаменитым спортсменом обязательно должен состояться.

“Проиграешь — голову откручу”

— Алексей Васильевич, что случилось с голосом?

— Он уже в 1975 году перед Олимпиадой начал садиться. Может, от нагрузок, может, оттого, что был весёлым студентом, песни орал под гитару на Столбах… Точная причина неизвестна.

— Я слышал, что у Ивана Ярыгина существовала примета, связанная с Вами.

— Было такое. В 1973 году на чемпионате континента в Испании я стал вторым. Первый раз тогда на Европе боролся, да и в соперниках у меня был победитель Олимпиады Георге Берчану. Затем на следующем чемпионате Европы в ФРГ мне вновь досталось серебро. И вот когда приехали на Олимпийские игры в Монреаль, Иван сказал в шутку: “Смотри, Лёшка, ты в Испании проиграл — и я не смог победить. Ты в ФРГ уступил — и я. Если здесь проиграешь — голову откручу”. Пришлось выигрывать.

— Как у вас, к слову, складывались отношения?

— Мы не просто общались — дружили семьями. Когда были в Красноярске, практически не разлучались. Все праздники вместе проводили. Выезжали за город. И дети наши постоянно друг с другом были. Эта дружба с Натальей сохраняется до сих пор.

— Почему за право попадания на Олимпиаду в Монреаль Вам устроили контрольную схватку, хотя в тот год Вы одержали победы во всех турнирах?

— Потому что тренеры хотели подстраховаться с политической точки зрения. Не просто поставить Шумакова… Давали прикидки, кто выиграл — сильнейший. И плюс результат. А результат у меня был такой: победа на чемпионате Европы в Ленинграде, турнире Ивана Поддубного, перед Монреалем я выиграл все международные турниры. Но этого было недостаточно. И буквально за две недели до отъезда нам сделали контрольные схватки. У нас тогда в двух весовых категориях не был решён вопрос. Я боролся с четырёхкратным чемпионом мира Володей Зубковым. А дело было на учебно-тренировочной базе “Стайки” в Белоруссии, за которую выступал мой оппонент. Все обступили ковер, смотрели. Я тогда в хорошей форме находился и выиграл. А Володя чувствовал, что может не попасть, поэтому много энергии потратил на различные житейские вопросы: гаражи для себя пробивал, машины… Мне, кстати, тоже перед последним сбором предложили купить “Москвич”. Тогда же всё это было в дефиците. Я отказался, чтобы не терять ни времени, ни энергии, сосредоточился на борьбе. Ведь пришлось бы занять денег, куда-то автомобиль поставить… Лишние переживания были ни к чему.

А в 82 килограмма спорили Володя Чебоксаров и тоже четырёхкратный чемпион мира Назаренко из Алма-Аты.

— В итоге на Олимпийских играх Чебоксаров стал вторым.

— Да. Виной тому жребий. Пришлось с югославами делиться медалями, чтобы всем остальным была зеленая улица: это касается и судейства, и всего остального. Двумя золотыми медалями — в 57 и 82 килограммах — пожертвовали. Однако наша команда сумела завоевать семь первых, два вторых и одно третье место. Все ребята приехали с медалями. Это рекорд, который никогда не будет превзойдён.

— С несправедливостью на ковре сталкивались?

— Конечно. И засуживали, и баллы не давали. Но это вполне очевидные и понятные вещи. Советский Союз являлся сильнейший командой, и всегда старались делать так, чтобы медали уходили не только нашим спортсменам. Из-за судейства многие страдали. Но если борец уверен в себя и пребывает в хорошей форме, никакой рефери победу не отберёт. В основном такие моменты случались, если шла равная борьба. На чемпионате мира в Швеции в 1977 году мне пытались помешать, хотели дать предупреждение за пассивное ведение борьбы. А соперником был молодой болгарин, такой борзый, его соотечественники хотели, чтобы он золото взял. Но выиграл я.

Без патриотизма, но с деньгами

— После победы на Олимпийских играх в Монреале 1976 года, выступая на митинге в Москве, Иван Ярыгин произнёс патриотичные слова: “Мы ощущали дыхание Родины…”. Вы выходили на ковер, чтобы биться в первую очередь за что?

— У нас чувство патриотизма было высоко развито. Это не просто слова. Мы имели великую державу, одну из сильнейших команд в мире. И не только в борьбе. Был престиж, было воспитание. Этого не отнять. Мы боролись не за деньги, боролись за идею, за Союз, за Родину. Это было в каждом члене сборной, будь то грузин, армянин, узбек или кто-то ещё. Мы жили очень дружной национальной командой. Везде, куда бы мы ни приезжали, нас хорошо принимали. Союз являлся своеобразным миром, где было комфортно и уютно в любой республике.

— Вам не кажется, что приоритеты сильно сместились: раньше выходили бороться за идеологию, а сейчас стремятся заработать деньги?

— Не кажется — так и есть. Материальный стимул стоит на первом месте. А потом уже всё остальное. Идеологическая работа фактически не проводится. Нет, как у нас в команде, психологов. Они не только занимались идеологией, но и непосредственно психологической подготовкой, аутогенными тренировками. У нас сильная научная бригада работала. Тренер Виктор Михайлович Игуменов знал о каждом члене команды абсолютно всё. Сейчас на это денег не выделяется.

— Михаил Мамиашвили утверждает, что у современных борцов-классиков нет выработанной психологии победителя. Вы согласны?

— Да. Даже возьмём наших Хуштова и Манкиева, которые проиграли на чемпионате мира. Я считаю, что это психологическая недоработка. Нет уверенности в том, что ты сильнее, что если не ты, то кто. Подобное обязательно нужно парню внушать. Уверенность должна у него в подкорке сидеть. Тогда это будет борец!

Коронный приём Карелина

— Юрий Патрикеев, который из-за конфликта с тогдашним наставником сборной Геннадием Сапуновым, тренировавшим и Вас, начал выступать за Армению, убеждён, что и у него, и у нынешнего рулевого национальной команды Гоги Когуашвили устарели методы работы.

— Несмотря на интриги, многочисленные недостатки, Сапунов великий тренер. Он везде находит ребят и делает из них чемпионов Европы, мира и Олимпийских игр. Хотя у меня с ним тоже были непростые отношения. На Олимпиаду в Москве он меня не поставил. Я шёл первым номером. Но буквально за две недели до старта турнира он давай устраивать никому ненужные контрольные схватки. К ним я не был готов. И всё это вылилось в то, что я не попал на Олимпийские игры. Только благодаря Сапунову. Но сейчас, когда видимся с ним, дружески общаемся.

Сборная — это целый организм, который живёт своей жизнью. И говорить о том, что кого-то поставили, кого нет, неправильно. Потому что это естественный процесс, выживает сильнейший. Идёт отбор. Однако в любом случае Патрикеев нашёл вариант и стал призёром Олимпийских игр.

Что касается методов работы, то это спорный вопрос, устарели они или нет.

— Недавно мы переписывались с товарищем, профессионально занимавшимся борьбой, который посетовал на то, что лучших спортсменов со всей России забирают в Москву, где они живут в условиях антисанитарии, ездят на летние сборы за свой счёт. И подытожил, сказав, что прогнила вся система.

— Прогнившая система — это результат плохого финансирования. Потому что денег на борьбу практически не выделяется. И живут за счёт институтов, за счёт таких центров, который, например, Игуменов возглавляет. Есть клубы, которые содержатся на деньги предпринимателей. Всё же идёт от государства. В Китае спорт поддерживается властями, и это даёт результат. И сборы, и финансирование достойно обеспечиваются.

— Вам не кажется, что сейчас возросла роль подковёрных игр в борьбе?

— Да они всегда были. И в наше время тоже. На Олимпиаду в Москве вначале хотели вместо меня грузина поставить, а в итоге выступал борец из Казахстана. Вышли на Кунаева, Кунаев на Брежнева…

— Как Вы относитесь к тому, что правила борьбы постоянно меняются?

— Не всегда это к лучшему. Изменения направлены на то, чтобы даже у заведомого более слабого спортсмена появлялись шансы. И как можно больше стран участвовало в распределении медалей. Самое яркое подтверждение несовершенства правил — это то, что Саше Карелину не дали стать четырёхкратным олимпийским чемпионом. Несправедливые моменты будут продолжаться, пока есть такая организация, как ФИЛА и её президент Мартинетти, которые строят козни.

— Кстати, Карелин рассказывал, что свой коронный приём “обратный пояс” подсмотрел у Вас.

— Да, мне повезло. Однажды старший тренер молодёжной сборной СССР пригласил меня на один из сборов. И как раз там был Саша Карелин. Я с ним с удовольствием поработал. Весь сбор практически. Я показал ему мелочи, которые, в общем, и влияют на эффективность и эффектность приёма. Ставил Саше распорку ногами, рывок руками… Все те детали, которые мне передало старшее поколение. Наиль Гараев в своё время хорошо поставил мне этот приём. И я горд, что чем-то Карелину помог в постановке техники. И потом все эти нюансы, которые с ним отрабатывали, я видел в его схватках.

Дядя Марины Влади

— Кто-нибудь из наших борцов похож на Вас?

— Манкиев. Он и по росту, и по технике, и по тактике чем-то напоминает меня. Так же неплохо в партере работает. Я считаю, что Манкиев — мой преемник.

В своё время, когда я возглавлял сборную края, мы ставили цель воспитать олимпийских чемпионов. И добились её. Пускай через тридцать лет, но всё же.

— Вы возглавляли филиал ЦСК ВВС. Как оцените развитие спорта в армии ныне?

— Никак. Сейчас делается всё, чтобы большой спорт из армии убрать. Наш филиал сократили, по всей России оставили всего три-четыре клуба. Это ни о чём. Армейский спорт не поддерживается. Если борец, например, попадёт в армию на год, то потом вернуться в спорт будет тяжело.

— Почему так происходит?

— А кому нужна сильная Россия? Вы задавали себе этот вопрос? Задайте.

— Как президент городской федерации греко-римской борьбы, какими насущными делами заняты?

— В городскую школу по греко-римской борьбе передали кинотеатр “Родина”. Вскоре состоится конкурс на проектирование здания. Работа в этом направлении медленно, но продвигается. Это будет большой комплекс, состоящий из нескольких залов, восстановительных и соревновательных центров. Мы вывезли мусор, сейчас приводим в порядок здание, и федерация ищет источники, которые бы посодействовали нам. Я думаю, что в течение трех лет комплекс будет готов и станет хорошим подспорьем для развития греко-римской борьбы в городе.

Недавно отправляли команду края в Энгельс. Там же есть два стратегических самолёта, связанных с именем нашего края, — “Красноярск” и “Иван Ярыгин”, летчики которого всегда приезжают на турнир имени нашего двукратного олимпийского чемпиона. Поэтому поддержать эти соревнования в Энгельсе было престижно для федерации. И мы там достойно выступили.

Продолжается работа по развитию греко-римской борьбы в городе. Сейчас ищем место в Октябрьском районе, где можно было бы открыть точку. Пытаемся сохранить старые. Вот закрыли ЦСК ВВС и мы хотим оставить зал борьбы. Уже есть договоренность с губернатором, чтобы открыть отделение в крае. Будем бороться.

— Олимпийских чемпионов прежних лет государство поддерживает?

— Конечно поддерживает. Уже много лет всем олимпийским чемпионам платят стипендию — 15 тысяч рублей. Я считаю, что это большая помощь, особенно старшему поколению. И сейчас, если это правда, с 1 января в два раза увеличили пособие. Это для нас сильная поддержка.

— Вы в бытность тренером ездили по обмену в Аргентину и Японию. Чем запомнилось время, проведённое там?

— Для нас это была как поощрительная поездка. Вот по месяцу я и занимался с борцами из этих стран. Интересно было пообщаться с родителями и учениками, посмотреть Буэнос-Айрес, Росарио, Токио, увидеть их уклад жизни. Мы ставили местным спортсменам технику, показывали приёмы. Техника у нас хорошая, есть что показать. Им нравилось. И там, и там работали со студентами, с различными сборными.

Японцы чем-то наших хакасов напоминают, причём не только внешне. Япония вообще интересная страна. Я, наверное, в прошлой жизни был японцем, меня всё время тянуло туда. Страну восходящего солнца посещал дважды, второй раз во время зимних Олимпийских игр в Нагано.

В Аргентине мы питались в клубе, где тренировался Марадона. Там уклад жизни провинциальный, спокойный. Нет драк, склок. Не слышал ни одного мата. Произошёл такой забавный эпизод. На прощальном вечере сказал тост и выпил, держал рюмку своеобразно, как-то выгибая руку (у нас так любят). И все, включая бабушек, дедушек, стали мне подражать. Это выглядело очень комично (смеётся). У нас был знакомый официант Эктор. Когда мы уезжали, он заплакал, поставил нам водки. В основном русская водка таких марок, как “Смирновская” и “Николаевская”. Её ещё наши эмигранты завезли. Их, кстати, там много. Я присутствовал в Аргентине у дяди Марины Влади на дне рождения. Его сын работал у нас переводчиком. Был у них в гостях. У него жена итальянка, но говорит по-русски. Они живут в коттедже на окраине Буэнос-Айреса. Мы посидели, пообщались, повспоминали, было интересно.

— Если бы начали писать книгу, то о каких трёх вещах обязательно бы упомянули?

— Всю борцовскую карьеру. Там одно цепляется за другое, факты друг от друга неотделимы. Я же случайно пришёл в спорт, готовился стать инженером-энергетиком. И, наверное, неплохой был бы инженер, потому что учился я хорошо. Защитился на “отлично”, и меня с удовольствием взяли в научно-исследовательский институт. И там хорошую работу проводил. Просто спорт взял своё. Тренерскую деятельность вместе с поездками на всевозможные турниры, работу с молодёжной сборной Союза. И остальную жизнь. Армейские годы для меня — целая эпоха.