Папаша, мы вам верим...

На этой неделе исполняется 135 лет со дня рождения наркома иностранных дел Максима Литвинова.

Среди высших советских руководителей это одна из самых противоречивых фигур. Семью наркома трудно назвать советской. Его жена Айви Лоу была британской подданной. В СССР Айви переводила английскую классику и писала учебники по английскому языку (она, кстати, первая в нашей стране разрабатывала так называемый “бейсик-инглиш” — искусственно контролируемый язык с небольшим вокабуляром), а в конце жизни вернулась на родину, где переводила на английский русских писателей. Уехала дочь — художница и переводчица. Покинули СССР и внуки наркома. Те, кто в советские времена слушал “вражьи голоса”, помнят густой голос журналистки русской службы Би-Би-Си Маши Слоним (в 1990-е годы она некоторое время работала и на российском телевидении). Другая внучка — Вера живёт в США. Она жена известного правозащитника, сподвижника академика Сахарова Валерия Чалидзе, лишённого советского гражданства в 1972 году. Внук — Павел Литвинов — один из основателей диссидентского движения в СССР, участник первой демонстрации на Красной площади в августе 1968 года против ввода войск в Чехословакию, политзаключенный, эмигрировавший в 1970-е годы в США.

К самому Максиму Литвинову в советские времена было весьма благожелательное отношение на Западе, о нём много писали как о выдающемся дипломате, борце за мир и противнике сталинской внешней политики. Его любили все антисоветские советологи. В 1950-е годы в Нью-Йорке были изданы якобы принадлежавшие Литвинову “Заметки для дневника” с критикой советского режима. Как потом выяснилось, эта фальшивка была сфабрикована по заданию американских спецслужб перебежчиком Григорием Беседовским, бывшим первым секретарем советского посольства во Франции. Тем не менее ссылки на этот “дневник” Литвинова до сих пор можно встретить даже в академических изданиях. Внутри самого СССР фрондирующая интеллигенция писала про наркома сусальные книжки, между строк представляя его борцом со сталинизмом. И одновременно он был героем официальной историографии и официальной пропаганды. О нём много и хорошо говорилось в учебниках, существовало такое понятие — “литвиновская школа дипломатии”.

Современники оставили о Литвинове весьма любопытные отзывы, это диаметрально противоположные характеристики — “хам, быдло, невежда” (из писем Чичерина к Сталину), “один из самых интеллигентных людей в ЦК”, “интриган, циник”, “единственный честный советский дипломат” (президент Рузвельт), “производил впечатление английского джентльмена с утончёнными манерами”, “был не отёсан и груб” и так далее. Литвинов действительно был парадоксальной фигурой с весьма богатой биографией. Конечно, он не был антисоветчиком, он один из отцов-основателей советской системы. Литвинов разочаровался действительностью. Айви Литвинова, вернувшись в Англию, оставила воспоминания о муже, там есть один момент, который, видимо, точно передаёт его отношение к Советской власти. На её прямой вопрос он однажды ответил: “Представь, ты влюбляешься в молодую красивую девушку, живёшь с ней, но проходит время, она превращается в злобную старуху — это не о тебе (Айви Лоу была на 14 лет младше мужа. —С. К.), но деваться уже некуда…”.

Литвинова убрали с поста наркома, когда уже никакой “литвиновской школы дипломатии” не существовало. К тому времени две с половиной тысячи работников наркомата иностранных дел были расстреляны или отправлены в лагеря, в том числе погибли почти все полпреды в зарубежных странах. За некоторых Литвинов заступался перед Сталиным, но без всякого успеха. Однажды на большом совещании, которое проходило между пленумом ЦК и сессией Верховного Совета — эти мероприятия тогда шли подряд, пока Сталин не свернул вообще партийные форумы, — ему не понравился доклад Литвинова о международном положении. Вслед за Сталиным все присутствующие начали критиковать наркома. Тогда Литвинов дерзко обратился к генсеку: “Товарищ Сталин! Что же, по-вашему, я враг народа?”. Наступила зловещая тишина, и после паузы Сталин медленно ответил: “Нет, Папаша, врагом народа не считаем. Считаем честным революционером”.

Папаша — это подпольная кличка Литвинова в те времена, когда он был одним из руководителей боевой организации РСДРП. Формально боевиками — суперзасекреченной большевистской структурой — руководил другой партийный интеллектуал и тоже будущий дипломат Леонид Борисович Красин, но Литвинов отвечал за приобретение и доставку оружия. Как главный финансист партии, Красин организовывал экспроприации, или, говоря простым языком, ограбления банков, пароходов и поездов. В том числе знаменитую “Тифлисскую экспроприацию” 1907 года — налёт на карету казначейства на Эриванской площади Тифлиса, во время которого было убито пять полицейских и казаков и ранено три охранника и 16 прохожих. Боевики похитили 250 тысяч рублей — несколько мешков с крупными ассигнациями. В опубликованных ныне документах полиции Франции и Германии, а также российского Департамента полиции имя Сталина среди организаторов акции не упоминается. В отличие от Красина Литвинова или Иосифа Дубровинского (утопившегося в 1913 году в Енисее старшего брата красноярского революционного мэра Якова Дубровинского, именем которого названа одна из центральных улиц нашего города).

Однако в 1918 году Юлий Мартов со ссылкой на бывших руководителей закавказских социал-демократов Исидора Рамишвили, Ноя Жордания и Степана Шаумяна обвинил Сталина в причастности к кавказским экспроприациям. Дело в том, что за месяц до ограбления на Эриванской площади V съезд РСДРП в Лондоне (Сталин был его делегатом, а Литвинов руководил лондонской группой большевиков) по настоянию меньшевиков принял резолюцию, осуждавшую “эксы”. Акция готовилась втайне от партии и от Бакинского (Закавказского) комитета. Непосредственные исполнители во главе с Симоном Тер-Петросяном (Камо) были учениками Сталина. Сталин накануне налёта приезжал в Германию (там находился тайный штаб боевиков). В официальной биохронике об этом не говорилось, но сам Сталин в интервью писателю Эмилю Людвигу сказал, что был тогда в Германии. В это время организатор акции Максим Литвинов (он занимал более высокое положение в партии) инструктировал Сталина.

Экспроприации и всё, что связано с уголовщиной и терроризмом, в СССР были запретными темами. Литвинов в своей автобиографии, написанной в 1926 году для Энциклопедического словаря “Гранат”, рассказал только о двух партиях оружия — один пароход (“Джон Графтен”, на котором переправлялось закупленное в Англии Литвиновым и попом Гапоном оружие) разбился у финских берегов в 1905 году; а на следующий год утонул другой пароход, который должен был доставить боеприпасы на Кавказ. Оба корабельных крушения стали достояние гласности, и скрыть их не было возможности. Но неизвестно, сколько было успешных рейсов. Это одна из тёмных сторон истории партии. И к этой тёмной стороне были причастны и Сталин, и Литвинов. Поэтому, когда Сталин вместо привычного “товарищ Литвинов” назвал наркома Папашей и революционером (вместо обычного “большевик”), он как бы подчёркивал их общую принадлежность к таинственным страницам партийной истории.

Но Литвинов Сталину не верил. Так же как Сталин Литвинову. Он снял его с поста наркома за “антипартийную линию” (так он сам объяснил в телеграмме послам СССР за границей), но почему-то не арестовал. Вероятно, не хотел реакции Запада, где очень хорошо знали Литвинова. Два года бывший нарком фактически находился под домашним арестом, с началом войны Сталин отправил его послом в США, поскольку другого человека, пользовавшегося таким расположением на Западе, у него не было (Литвинов устанавливал дипломатические отношения с США и был в дружеских отношениях с Рузвельтом). Но как только произошёл коренной перелом в ходе войны и СССР уже не так нуждался в поддержке антигитлеровской коалиции, Сталин отозвал Литвинова, отправив в Вашингтон никому не известного Громыко. Формально Литвинов числился заместителем наркома, о нём хорошо писали в газетах и книжках, в том числе в знаменитом сталинском “Дипломатическом словаре”. Однако реально его допускали в наркомате только до принятия экзаменов в Дипломатической академии.

В хрущёвские времена специальная комиссия политбюро под руководством Николая Шверника представила партийному руководству материалы о готовящемся убийстве Литвинова по заданию Сталина. Спецслужбы разрабатывали несколько вариантов: отравление, автомобильная катастрофа. Илья Эренбург, часто встречавшийся в послевоенные годы с бывшим наркомом, писал в мемуарах “Люди, годы, жизнь”, что он спал в это время “с пистолетом под подушкой”. Однако после серии инфарктов Литвинов надолго был прикован к постели и тихо скончался в декабре 1951 года. Его похоронили с почестями на Новодевичьем кладбище. Он не оставил воспоминаний и заранее избавился от большей части личного архива.

А ему было что рассказать. Родился в “черте оседлости” (при рождении звался Меир-Генах Валлах), но в семнадцатилетнем возрасте добровольно пошёл служить в армию (евреев не призывали). Потом подполье, тюрьмы, побеги. “Подвергался арестам почти во всех европейских странах”, — писал Литвинов в автобиографии. Тайный ответственный за террор (в партийных документах это называлось эвфемизмом “партизанские выступления”) и один из респектабельных лидеров европейской социал-демократии. Он был членом Международного социалистического бюро — постоянного исполнительного органа Второго Интернационала, где заседал вместе с Эмилем Вандервельде, Камилем Гюисмансом, Карлом Каутским и другими столпами мирового социализма. Был атаманом шайки контрабандистов (в молодости организовав групповой побег из Киевской тюрьмы, Литвинов со своим отрядом революционеров соединился с контрабандистами, атаманом его избрали за феноменальную физическую силу) и писал научные работы. Жил Литвинов бомжом в подвалах и вёл богемную жизнь в европейских столицах, имел десятки паспортов на разные имена граждан разных стран (языками он владел в совершенстве). Был отчаянным революционером, а женился (первая гражданская жена тоже была террористкой) на женщине из очень буржуазной семьи — племяннице известного учёного-историка Сиднея Лоу. После революции Литвинов практически сразу стал фактическим главой внешнеполитического ведомства. Формально наркомат возглавлял Георгий Чичерин, который просто ненавидел Литвинова, но всеми дипломатическими мероприятиями реально руководил он. До начала 1930-х годов Литвинов во многом определял внешнюю политику страны, потом выполнял волю Сталина. Был бомбистом, а в историю вошёл как блестящий дипломат.