Европа устала от российских дел

Право и справедливость — попутчики?

“Я судился не с Россией, а с теми чиновниками, которые дискредитируют право в нашей стране. И честно признаться, мне было очень стыдно за наше российское представительство обвинения. Судьи задавали им каверзные вопросы, на которые сторона обвинения так и не смогла привести грамотных, обоснованных и веских доводов. Ну почему мы, россияне, вынуждены искать справедливости в совершенно другой стране, а не в своём государстве?”

Этим вопросом и сегодня задаётся депутат Законодательного собрания Красноярского края Анатолий Быков, вспоминая свой судебный процесс в Страсбургском суде…

Уже прошло более 15 лет с того момента, когда наша страна стала частью общеевропейского правового пространства, ратифицировав в 1998 году Европейскую конвенцию о защите прав и основных свобод. В том числе государство согласилось признавать решения Страсбургского суда обязательными к исполнению. В свою очередь, россияне получили возможность искать справедливость и доказывать свою невиновность в международном правовом пространстве. А наш земляк Анатолий Быков создал в Страсбургском суде, по сути, прецедент. Его обращение, поданное в конце 2001 года, рассматривалось Большой палатой суда, куда входит 17 судей основного состава и ещё три запасных. Слушания проходили в присутствии самого Анатолия Петровича, а также его адвокатов, а не в заочном режиме, как это бывает по большинству жалоб, поданных россиянами.

— Обратиться в Евросуд мне посоветовали мои адвокаты, — рассказывает Анатолий Быков. — Генрих Падва сказал, что в деле налицо нарушение моих прав, и вероятность, что мы выиграем этот процесс, большая. Я же тогда об этом особо не задумывался. Просто автоматически написали обращение. При этом меня предупредили, что в ожидании ответа могут пройти годы.

Так и случилось. Анатолий Петрович находился в Лефортово, когда ему пришло письмо из Страсбурга, где сообщалось, что его обращение зарегистрировано в шестой по счёту тысяче. А потом минуло ещё семь лет, позади уже остались и судимость, и пребывание в заключении. Предприниматель уже и забыл, что обращался в Европейский суд, когда ему пришёл оттуда вызов на слушание.

— Процесс меня поразил, — признаётся Анатолий Петрович. — Помню, справа расположилась сторона обвинения, напротив адвокаты. Большим полукругом судьи. А как раз позади меня сидели приглашённые судьи, прокуроры из разных европейских государств — порядка двухсот человек. Очень тронуло, как судьи подходили к каждому вопросу, который был поставлен под сомнение. Российская сторона обвинения выглядела при ответах на них безграмотно. А мне было просто стыдно за нашу судебную систему. А когда я выиграл процесс, то прежде всего получил моральное удовлетворение.

Также по решению суда господину Быкову Россия выплатила компенсацию в размере 1 000 евро, ещё 25 тысяч евро проигравшая сторона отдала представителям защиты в качестве возмещения судебных издержек.

“Я вообще хотел выставить всего одно евро, но мои адвокаты отговорили меня от этой затеи”, — признался Анатолий Петрович.

К слову сказать, в Страсбургском суде считают, что россияне по размерам выдвигаемых компенсаций ещё не доросли до европейского уровня. Об этом рассказал Александр Глисков, депутат Красноярского городского Совета, адвокат. В юридической практике народного избранника есть обращения по защите чести и достоинств наших граждан в Евросуд. “Самая большая сумма, которую мы взыскали, — это пять тысяч евро, тогда как в странах Европы это могут быть миллионы”, — признался Александр Александрович.

В настоящее время из находящихся на рассмотрении в Европейском суде по правам человека 151 250 дел в отношении 47 государств — членов Совета Европы, 42 100 дел — из России. В связи с чем Генеральный секретарь Совета Европы рекомендовал России принимать окончательные решения по делам в кассационном порядке в рамках национальной системы верховной судебной инстанцией федерального, а не регионального уровня. А сравнительно недавно появилась информация о том, что в Госдуму на рассмотрение внесён законопроект, который в случае его принятия позволит некоторые решения Евросуда попросту игнорировать.

Более 40 тысяч дел из России — много это или мало, рассуждают наши эксперты.

— Времени с момента ратификации конвенции прошло немало, — отмечает Александр Глисков. — И у людей постепенно приходит понимание, что такие обращения действенны. Механизм работает. Поэтому и количество жалоб от россиян возросло. Особенно в уголовно-процессуальной сфере, где правоохранительные органы чаще всего допускают разного рода нарушения, а суды смотрят на это сквозь пальцы.

— Если исходить из численности населения России в сравнении с другими странами, то цифра по Европе средняя, — размышляет ещё один депутат Красноярского городского Совета, юрист Ирина Иванова. — В целом же по количеству обращений сложно ответить однозначно. Здесь есть плюсы и минусы. Плюсы — люди у нас стали более активно защищать свои права и не бояться выходить на международный уровень. Минус — если население ищет правосудия в Евросуде, значит, к нашей судебной системе есть вопросы.

По мнению Ирины Геннадьевны, существующая сегодня в стране судебная система — это срез нашего общества. И, как и любая другая система, она не застрахована от ошибок, поскольку в ней, впрочем, как и везде, есть профессионалы, а есть и не совсем грамотные и компетентные специалисты. Вот только имеет ли право не совсем профи вершить судьбу других людей, судить — виноваты они или нет?

— __Среди представителей правосудия, участвовавших в моём процессе, встречались те, кто говорил: __“Анатолий Петрович, при всём уважении к вам что нам “сверху” укажут написать вам в вашем деле, то и напишем. И, к сожалению, ничего мы здесь сделать не сможем”, — поделился Анатолий Быков. — Поверьте, я не слабый человек, но мне было довольно тяжело бороться с судебной машиной. А простого гражданина этот механизм просто может закатать как каток. Соответственно, после такой несправедливости люди теряют веру в себя, в свою страну и в защиту государства. Я считаю, что всех чиновников, которые пытаются оказывать давление на суд, прокуратуру, нужно наказывать, причём строго. А люди в мундирах, если уж взялись судить и предъявлять обвинения, должны нести ответственность. То есть в случае обжалования приговора расплачиваться должно не государство, а судья и прокурор, которые были участниками процесса.

Недавно президент России Дмитрий Медведев объявил о начале нового этапа судебной реформы с целью “на деле добиться независимости суда”. Президент признал: несмотря на то, что действующее законодательство гарантирует независимость судей и судебной власти, совершенно очевидно, что в России независимость судебной власти не обеспечена, и судьи сталкиваются с прямым давлением при рассмотрении конкретных дел.

И поскольку судебная власть в любом государстве является по своей сути основополагающей — контролирует законодательную и исполнительную ветви власти, а также разрешает между ними конфликты, — работать в этой системе должны даже не просто профессионалы, а профессионалы высочайшего уровня. Но чтобы судьи действительно стали независимыми, а суд — скорым, правым и справедливым, этого недостаточно, даже если принять самые качественные и прогрессивные законы.

— Законы пишут люди, толкуют люди, и варианты толкования могут быть абсолютно разные, — констатирует Ирина Иванова. — Более того, я скажу, что право вообще — это политика. Право — это нормы, устанавливаемые государством. И устанавливаются они той элитой, которая сейчас у власти. Нормы права — это выражение этой политической власти. Но, по большому счёту, судебная система должна стоять выше над всеми и быть независимой.