ГАЛЕРЕЯ «НАЧАЛА»: Созвучье душ

1 мая — 88 лет со дня рождения В. П. Астафьева

Вологда

Вологда… Какое звучное имя у исконно русского северного города. Нам выпало счастье не только побывать в городе-сказке, но и соприкоснуться с малоизвестными фактами биографии нашего великого земляка Виктора Петровича Астафьева, жившего в Вологде с 1969-го по 1980 год и написавшего здесь известные произведения. Отсюда он возвратился на берега Енисея, в родную Овсянку, — в край, где начал свой жизненный путь.

В Вологде много памятных исторических мест. Это в первую очередь Кремль, построенный Иваном Грозным, на территории которого возвышается величественный Софийский собор. Оказывается, царь собирался сделать Вологду северной столицей. Предание, услышанное из уст местных жителей, гласит, что позднее Иван Грозный отказался от своей затеи, потому что во время строительства на него упал кирпич. Это было расценено дурным предзнаменованием.

По всему было видно, что вологжане трепетно относятся к исторической части города. Сохранено большое количество купеческих домов постройки XVIII—XIX веков, преимущественно деревянных, украшенных причудливой резьбой. В городе с трёхсоттысячным населением восемнадцать действующих церквей и соборов! При этом современные здания, чаще административного назначения, не выпячиваются своей кричащей значимостью. И улицы не обезображены киосками-бородавками. Слух ласкает чарующий своим звучанием вологодский говор.

На Кремлёвской площади, на возвышенности, на фоне неба просматривается скульптурное изображение русского поэта XIX века К. Н. Батюшкова рядом с верным другом-конём. В этом городе он жил, здесь нашёл свой последний приют.

На крутом берегу реки белеет домик Петра I. Именно в нём он останавливался, когда посещал Вологду. Недалеко в скверике находится памятник поэту-лирику Н. Рубцову, творчество которого известно любителям поэзии. А на одной из центральных площадей — величественный монумент земляку, космонавту Павлу Беляеву. Удивительно, как в этом городе гармонично сочетаются памятники разных исторических эпох!

Встреча с писателем

Теперь о главном, ради чего проделан путь почти в шесть тысяч километров. В Вологду мы стремились, чтобы найти памятные места, связанные с жизнью В. П. Астафьева в этом городе, встретиться с людьми, знавшими его.

Поиски решено было начать с Литературного музея, в котором познакомились с экспозицией, посвящённой творчеству поэта Рубцова и композитора Гаврилина. Были удивлены, что в городском музее нет раздела, связанного с именем В. П. Астафьева. А ведь он приехал в Вологду, будучи уже известным писателем. Виктор Петрович тепло вспоминал о периоде жизни, связанном с вологодской землёй. Именно в Вологде он работал над повествованиями в рассказах “Царь-рыба”, над своей заветной книгой “Последний поклон”.

Мы решили самостоятельно найти хотя бы дом, где жил наш великий земляк. На улицах обращались к горожанам, задавая им вопрос: не знают ли они, где жил В. П. Астафьев? В ответ вологжане только разводили руками.

И всё-таки наши поиски были вознаграждены! Совершенно случайно на улице мы познакомились с женщиной, которая назвала не только адрес, по которому жил Астафьев, но и сказала, что её муж, известный вологодский писатель Анатолий Васильевич Петухов, не просто был знаком с Виктором Петровичем, но и дружил с ним. Мы попросили устроить Светлану Георгиевну — так звали нашу новую знакомую — встречу с Анатолием Васильевичем.

…И вот мы на улице Ленинградской, 26. Основательный трёхэтажный, окрашенный в жёлтый цвет дом с резными балконами когда-то был предназначен для партийной элиты города. Лишь скромная мемориальная доска с надписью: “В этом доме с 1969 по 1980 год жил известный русский писатель В. П. Астафьев” свидетельствует о его исторической ценности.

А в соседнем доме живёт человек, бережно хранящий в памяти воспоминания о встречах с Виктором Петровичем…

Анатолий Васильевич, несмотря на нездоровье, принял нас радушно. В его кабинете, наполненном огромным количеством книг, мы как-то сразу почувствовали себя уютно.

Мы представились, поведали, что приехали с родины Астафьева, что доводилось с ним видеться в Овсянке, в Красноярске. Встречали Марию Семёновну на конференции, на юбилее. А одной из нас посчастливилось побывать в доме Астафьевых в Академгородке.

Писатель немного рассказал о себе. От него мы узнали, что в Вологодской области проживает коренной народ — вепсы, представителем которого он является, что сам он стоял у истоков создания вепсского алфавита, принимал участие в подготовке первых учебников для вепсских детей.

Мы задали Анатолию Васильевичу несколько вопросов.

— Анатолий Васильевич, расскажите нам, как произошло Ваше знакомство с Виктором Петровичем?

— Где-то в середине 1986 года я прочитал повесть Виктора Петровича “Кража”. Для меня это было открытием: добротный русский язык, глубокий психологизм в создании художественных образов, ощущение свежести и новизны художественного письма.

К тому времени я сам уже втянулся в сочинительство, кое-что было опубликовано. Мне хотелось знать мнение зрелого и, как показалось, близкого по духу и взгляду на жизнь писателя о своих опытах. Я послал Виктору Петровичу свои рассказы с коротеньким сопроводительным письмом и вскоре получил ответ с анализом текстов. Письмо было выдержано в доброжелательном, дружеском тоне.

Таким было начало. А вскоре Виктор Петрович с семьёй приехал в Вологду на жительство.

— Как помогал Вам Виктор Петрович и каким было его влияние на Ваше творчество?

— Влияние было самое благотворное. Виктор Петрович умел помогать очень тактично и часто как бы между прочим. Рассказ “В синем залесье”, опубликованный в журнале “Уральский следопыт”, у меня начинался фразой: “Сарга показалась неожиданно”. Виктор Петрович сказал: “Раз Сарга — это название деревни, так и пиши — “Деревня Сарга показалась неожиданно”. После этой поправки, казалось бы ничтожно малой, начало рассказа сразу стало понятно читателю.

Виктор Петрович читал в рукописях или уже опубликованным всё, что было написано мною в 1970-е годы. Он искренне радовался моим удачам и огорчался, когда находил слабые места в моих работах. Помню, прочитав в рукописи рассказ “Медвежья лядина”, Виктор Петрович воскликнул: “Ты написал вот такую вещь!” — и показал большой палец — при этом лицо его сияло. Рассказ им был предложен журналу “Москва”, где и был опубликован в № 6 за 1971 год, а через год напечатан в Польше.

Один охотник поведал мне о трагической судьбе приручённого лосёнка. Историю я рассказал Виктору Петровичу, потом изложил на бумаге, пометив: “Быль”. Виктор Петрович ту работу забраковал: “Рассказывал ты намного интереснее”, — с горечью произнёс он. К этому сюжету я больше не возвращался.

Одобрительно отозвавшись о подготовленном мною сборнике рассказов “Корень рода”, Виктор Петрович заметил: “Нормальная книжка будет, а о названии подумай — рычит”. Сборник был назван по основному рассказу, и потому менять я ничего не стал, хотя совет мастера запомнил. Позднее, прочитав в рукописи “Царь-рыбу”, я заметил: “Название-то не рычит?” Виктор Петрович рассмеялся и обронил: “Пускай порычит”.

Мы часто разговаривали о писательском труде, о смысле жизни, об исчезающих деревнях, о неустроенности крестьянского быта — словом, обо всём, чем болела многострадальная Россия. Помню, Виктор Петрович дал мне прочитать рукопись романа Ивана Акулова о жизни послереволюционного крестьянства, произведение весьма талантливое, но в ту пору оказавшееся “непроходимым”. Я так и не знаю, увидел ли свет тот роман.

Виктор Петрович очень любил природу, тонко чувствовал её. Он был большим любителем рыбалки и проявлял живой интерес к охоте. Я же всё это впитал с детства и хранил в своей душе, поскольку вырос среди лесов и озёр глухого вепсского края, где лес и вода кормили народ более щедро, чем каменистая и малоплодородная земля. У меня была машина ГАЗ-69, а потом уазик, и мы часто ездили на рыбалку, охоту и просто на отдых в вологодские леса.

Особенно любил Виктор Петрович рыбачить на Кубенском озере, в ту пору ещё богатом разнообразной рыбой: при случае там можно было выловить на блесну даже нельму. Как правило, рыбалка всегда бывала удачной. Память хранит немало интересных и волнующих выходов на подлёдную ловлю, но особенно запомнилась мне одна апрельская рыбалка. Ловился крупный окунь, щука и среднего размера судаки, но у Виктора Петровича ловля что-то не ладилась…

Созвучье душ

…Особенно любил Виктор Петрович рыбачить на Кубенском озере, в ту пору ещё богатом разнообразной рыбой: при случае там можно было выловить на блесну даже нельму. Как правило, рыбалка всегда бывала удачной. Память хранит немало интересных и волнующих выходов на подлёдную ловлю, но особенно запомнилась мне одна апрельская рыбалка. Ловился крупный окунь, щука и среднего размера судаки, но у Виктора Петровича ловля что-то не ладилась - поклёвок много, а подсечки пустые. Я подбежал к нему, проверил снасть: блесна нормальная, крючок острый, в чём же дело? «Ладно, ты иди, лови, пока хорошо клюёт, а я ещё тут запаздываю…» Уже возвращаясь в Вологду, он признался, что у него вдруг «пошёл» рассказ, над которым давно думал. Спустя неделю в узком кругу мы слушали в авторском чтении рассказ «Мальчик в белой рубахе».

Не могу не вспомнить нашу последнюю охоту на глухарином току. После вечернего подслуха мы поставили палатку на берегу разлившейся речки Сить. Горел костёр, мы поужинали, и хотя уже наступила полночь, спать не ложились. Виктор Петрович был задумчив, вспоминал своё детство, Енисей, деревню Овсянку. Перед выходом на токовище в третьем часу утра он сказал: «Овсянка часто стала сниться мне, и душа просится к земле детства». Я понял, что у Виктора Петровича созрело решение возвратиться в Сибирь.

С жадностью слушая Анатолия Васильевича, мы видели, как потеплели его глаза при воспоминании о времени общения с Виктором Петровичем, поняли, как оно ему дорого.

- Есть ли у Вас, Анатолий Васильевич, книги Виктора Петровича?

• За небольшим исключением у меня есть почти все произведения Астафьева и большинство с подарочными автографами. Первым подарком Виктора Петровича была его книга «Последний поклон», выпущенная Пермским издательством в 1968 году: «Толе Петухову - в память о Кубенском озере и купании в русской купели - мою самую дорогую книгу о самом дорогом».

И уже из красноярской больницы прислал Виктор Петрович книгу «Пролётный гусь» с лаконичным автографом: «Анатолию Петухову из Сибири поклон и самые добрые пожелания».

Не могу не сказать ещё об одном чрезвычайно ценном для меня подарке - шеститомнике академического издания «Птицы Советского Союза». «Дорогой Толя! Пусть птицы нашей большой великомученической, но всё-таки самой дорогой нам Родины всю жизнь поют тебе звонко о любви к родной земле и высоко-высоко унесут тебя на своих крыльях в литературном и жизненном полёте!

Ко дню твоего рождения - твой Виктор Петрович».

Книгами этого издания я пользуюсь очень часто уже почти сорок лет.

Вспоминая встречи с семьёй Астафьевых, Анатолий Васильевич тепло говорил о Марии Семёновне - жене, верном друге, ангеле-хранителе великого писателя. А также отметил, что сын Андрей, проживающий в Вологде, никогда не грелся в лучах славы знаменитого отца. Мы про себя подумали: «Разве могло быть иначе? Ведь он сын родителей-праведников».

Анатолий Васильевич рассказал нам, что Виктор Петрович по-отечески опекал вологодского поэта Николая Рубцова, чья судьба оказалась столь трагична.

Подошёл час обеда. Нас пригласили в маленькую столовую отведать то, что было приготовлено руками хозяина дома. Поблагодарив за угощение, гостеприимство, помня, что Анатолию Васильевичу нужен отдых, мы решили попрощаться. Но он нам снова предложил пройти в свой кабинет, положил перед собой толстую папку. Оказалось, что в ней бережно хранятся газетные вырезки, материалы, связанные с именем Астафьева. Затем из семейного архива были извлечены фотографии, нигде ранее не опубликованные, на которых Виктор Петрович запечатлён во время охоты, рыбалки. Проникнувшись к нам доверием, оценив нашу заинтересованность, Анатолий Васильевич передал на хранение в наш музей сибирских писателей ценные материалы, за что мы были ему бесконечно благодарны.

Наверное, не случайно встретились два этих удивительных человека, два замечательных писателя. Виктора Петровича Астафьева и Анатолия Васильевича Петухова объединяло всё, что волнует неравнодушного человека: взгляды на прошлое и на современность, на болевые точки в обществе.