ОТЕЛЬ “ПЕРЕЛЁТНАЯ ПТИЦА”: В ритме железной дороги

Дорогой читатель, вот прочитаешь заметку Насти Ясеницкой, и у тебя “сладко заноет в левом подреберье” и захочется куда-то поехать на поезде — позовет в дорогу даль светлая…

посвящается красноярскому железнодорожному мосту

Очень хочется говорить стихами, музыкой, ритмом, чтобы не важно, что, чтобы важно, как. Но приходится опускаться до унылой прозы, простоволосой пресной речи, ибо рождены были немыми и безъязыкими. Ну да и пусть. Не всем же быть певчей породы.

Лето наступает. Повинуясь биоритмам природы или под влиянием весеннего авитаминоза, сладко ноет в левом подреберье при виде ажурного силуэта железнодорожного моста. Как же много с ним связано. По нему я, преодолевая глянцевитый Енисей, отправлялась во все свои поездки.

Поезд резким толчком отрывался от платформы, мама и папа медленно шли за вагоном и махали мне, улыбаясь, потом их утягивала за собой даль.

Я сидела, опершись на липкий стол плацкартного вагона, собирая локтями крошки, и глотала горькие слёзы. Расставаться с мамой и папой тяжело.

А за окном в это время пролетала чугунная паутина моста и поезд, звонко перестукивая, набирал ход. Но детское горе так же бурно, как и недолговечно. Вытерев слёзы, руки уже начинали раскатывать слежавшийся матрас и стягивать с третьей полки куцые подушки, усыпанные иголками вылезших перьев.

Во все свои поездки во время отправления я плакала. И лишь в последний год, уезжая в Иркутск, не смогла.

Рельсы стягивали пространство, прошивали его насквозь, а потом стали прошивать и время.

Помню, как, оголодав ночью, купила у проводницы шоколадку, вышла поздней ночью на остановке в Новосибирске, побежала на акведук любоваться разноцветьем огней вокзала в густой черноте летней ночи. Недавно прошла гроза, и электрический свет дробился в лужах щербатого асфальта. Босые ноги в китайских сланцах ощущали близость холодной влажной земли. Я стояла на акведуке, грызла шоколадку, вдыхала сырой воздух, пропахший мазутом и креозотом, и была абсолютно счастлива.

Много всего было: и утренний пустынный вокзал, размытые туманной взвесью силуэты поездов, и солнечная, зелёная до рези в глазах Белоруссия с бесконечными молящими ладонями памятников, поставленных жертвам Великой Отечественной, и едва видные из окна вагона краюшки пряничных кремлей древних городов, и моментально наступающая южная ночь. Без конца и края этого чуда, так много, что даже помереть после всего не жалко.

Может, это я такая впечатлительная. Может, мне мало надо. Впрочем, какая разница?

И когда я приезжала обратно, меня ждал всё тот же мост.

Все в нетерпении, как обычно, елозят на клеёнчатых сиденьях, сумки давно собраны, полки проверены на наличие оставленных вещей, сканворды разгаданы, засаленные карты убраны.

А за окном лето переламывает свой стройный хребет наполовину и торопится куда-то, как и мы, взрослеть, желтя верхушки тальника и расцветая горькой полынью. Поезд, как игла, проходящая в игольное ушко, пронзает портал моста и мчится к вокзалу.

И из вагона прямо в подставленные мамины-папины руки выпадаю я. Самая счастливая на свете.

Потому так сладко и горько слушать птичий, жалобный гудок поезда. И потому в ответ внутри кто-то маленький тихо вторит ему, рвётся наружу.

И странно, как дорога может быть сердцу холодная куча металла, обретшая когда-то строгую форму для сугубо практического применения…