Новый регионализм, будущее протестов и философия

Считается, что в Сибири то ли в силу холодного климата, то ли из-за географической отдалённости от центра, различные общественные процессы идут медленнее, чем на том же юге или средней полосе нашей большой страны. Мол, темперамент у сибиряка сдержанный. Возможно, это так. Но вот чего не отнять у нас, так это основательности. К любому вопросу надо подходить обдуманно и серьёзно — будь то возведение дома или построение государства. Именно с такой основательностью обсуждали сибирские учёные на философском форуме в Сибирском федеральном университете, как нам обустроить Россию.

Новосибирск на форуме представлял руководитель Центра социальной философии и теоретической истории при Институте философии и права Сибирского отделения РАН и Новосибирском госуниверситете, доктор философских наук, профессор Николай РОЗОВ. С гостем мы беседуем о будущем Сибири и России.

— Тема форума, в котором Вы принимали участие, называлась “Интеллектуальный потенциал Сибири для развития России”. В своё время, в ____XIX____ веке, подобными вопросами занимались областники. Считаете ли Вы себя продолжателем идей Ядринцева, Потанина или у Вас иной путь? Кстати, областников нередко обвиняли в сепаратизме.

— С областниками всё не так просто. Действительно, Ядринцев вначале имел мысли об отделении Сибири от России, за что был гоним. Были и аресты, и репрессии. Впоследствии он переменил взгляды. Поздний этап его деятельности проходил под знаком антиколониальной политики. Его идеи до сих пор актуальны, так как политика российского центра в отношении Сибири мало изменилась. Сибирь из Москвы до сих пор воспринимается как колония, сырьевой придаток России. В советскую эпоху, при всех её недостатках и минусах, в сибирскую территорию были серьёзные вложения в индустриальное, техническое и научное развитие. В постсоветское время колониализм принял жёсткие формы: вложения делаются сегодня в основном на разведку, добычу и продажу сырья.

— Какую идею представляете Вы?

— Идею нового регионализма. Если философы желают завоевать интеллектуальное лидерство в Сибири и стране, то им необходимо учитывать существующие запросы региона.

— И в чём они заключаются?

— В том, чтобы преодолеть колониализм и стать одним из равноправных центров России. Это означает прежде всего кардинальное изменение бюджетной, налоговой и правовой политики. Сибири нужна большая самостоятельность. Новизна тех идей, которые я предлагаю, состоит в следующем: для того чтобы добиться поставленных целей, необходимо вступать в диалог с местными властями, бизнесом и протестным сообществом. Налаживать межрегиональные связи и осуществлять мирное движение в сторону кардинальных институциональных изменений, которые позволили бы сделать Россию полицентричной. Примерно как живёт сегодня Германия. Про эту страну нельзя сказать, что там существует один центр в Берлине, а всё остальное — провинция. Каждая земля Германии финансово самостоятельна, и там прекрасно развиваются наука и технология. Сегодня в Сибири есть всё для того, чтобы сделать эту землю динамично развивающейся и цветущей. Об идеях нового регионализма можно прочесть в Интернете (см. http://globalsib.com/14222/).

— Возможно ли в огромной стране такое политическое и экономическое устройство, как в компактной Германии?

— Если вас не устраивает Германия, могу привести другой пример — Соединённые Штаты Америки. То, что когда-то было Диким Западом, сегодня стало новым конгломератом мощных центров развития: это Калифорния со Стэнфордом и Беркли, Силиконовая долина, Сиэтл… Запад Америки не уступает, а в чём-то, может быть, и превосходит Новую Англию, то есть восток Америки. Кроме того, на севере США есть Чикаго и Миннеаполис, на юге — Техас, где действуют и мощные университеты, и научные центры. И Америка сильна, в том числе и своей полицентричностью.

— Каким образом Ваши идеи воплотить в жизнь? Выходить на диалог с властью?

— Я не хочу что-то советовать властям. Это была привычка советских учёных — быть у власти интеллектуальными советниками. Считаю, что важнее наладить горизонтальные связи между учёными, бизнес-сообществами, политическими группами, которые и во власти, и в оппозиции. Это реально сделать, например, через систему семинаров, лекций. В результате можно получить силу, к которой власть должна прислушаться. Явный подъём гражданского движения позволяет надеяться, что усиление таких горизонтальных связей вполне возможно. Общество должно осознать себя как самоуправляемое. Государство в нормальном демократическом смысле — это лишь временно нанятые служащие, которые ответственны за свою работу перед обществом. Если они не справляются с поставленными перед ними задачами, то должны быть заменены. Управлять же обществом никому не позволено. Эту тему я подробно разбираю в своей последней книге “Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке” (см. о книге здесь: www.nsu.ru/filf/rozov/publ/kol-per.htm). Здесь я анализирую истоки российского авторитаризма, так называемой русской власти, связанную с этим порочную цикличность нашей истории. Надо сказать, что книга вышла за полгода до протестных событий в России, и в ней многое предсказано. Конечно, не буквально, но тенденции отображены довольно точно. Мы только в начале пути, который, видимо, будет долог. Не знаю, удастся ли мне дожить до тех времён, о которых я рассказываю в своём труде, — о коренном преобразовании российской политики, когда она станет действительно демократичной и открытой, то есть до “перевала”, но серьёзный шанс на то, что это произойдёт в нашей стране на протяжении XXI века, есть. Эта книга, считаю, может служить маршрутной картой для существенных институциональных преобразований.

— Согласно сказанному, главной движущей силой предстоящих изменений должны стать те, кто на данный момент молод. Но нынешнюю молодёжь часто называют “поколением хомячков” — инертным, инфантильным поколением, которое мало что интересует, кроме своего мирка и личного благополучия.

— Действительно, такие неблагоприятные тенденции есть. Во многом сказалась роль Интернета, который позволяет, с одной стороны, не сходя с места, о многом узнавать и поддерживать связи, с другой — отнимает львиную часть времени от реальных дел. Вместо того, чтобы встречаться с людьми и образовывать группы, сети доверия, принимать решения, что-то двигать с места, человек ставит “лайк”, “перепост”, оставляет какие-то комментарии в Сети, ругает кого-то. Якобы он что-то сделал — сердце спокойно. Зачастую это путь в никуда. Хотя появились молодые люди, которым не наплевать на окружающий мир, и это очень обнадёживает. В столицах и больших городах-миллионниках процесс уже пошёл: скоро будет немодно интересоваться только гаджетами, новыми марками машин, карьерой, а станет престижным и нормальным участвовать в жизни своего района, города…

— Сегодня довольно активно обсуждается тема существования некого мирового правительства, группы людей, которые правят бал на всей Земле. Верите ли Вы в подобную версию мирового устройства, в масонов, например?

— О сетевой мировой элите возможно говорить, но все конспирологические идеи, вроде тайного правления масонов, — полная ерунда. При этом космополитический класс мировой элиты (а не какая-то группа, которая из секретного места правит миром) действительно существует. Эта большая разветвлённая сеть в политике, финансовых кругах, промышленности, у которой есть некий общий интерес во имя стабильности в мире. Ведь эти люди обладают ресурсами, которые они хотят сохранить и приумножить, а деньги, как известно, любят тишину. Но это не одно сообщество, которое кем-то управляет, у него есть разные фланги. Какие-то команды более гуманистического, демократического толка, другие придерживаются более напористой, агрессивной политики. Среди последних — команда, которая привела к власти Буша-младшего и начала вторую иракскую войну. Это только у нас говорят, что война была развязана сугубо ради нефти. Интерес США к ближневосточной нефти — конечно, присутствовал, но не только: эти люди действительно искренне верили, что, заняв плацдарм в Ираке, смогут демократизировать весь арабский мир. Не получилось…

— В наши дни спорят об объективности гуманитарных наук, в частности истории. А философия наука объективная?

— На мой взгляд, философия не является наукой. Это мышление, рассуждение, направленное на выявление, критику и разработку оснований каких-то действий или суждений. Работа с основаниями — главное, чем занимается философия. Любые полученные результаты могут подвергаться критике, после чего должны выявляться более глубокие основания. Это такое бесконечное движение, иногда в сторону абстрагирования, иногда в сторону конкретики, непосредственного существования “здесь и сейчас”. В науке же, для того чтобы чего-то добиться, нужно принять некие постулаты, которые уже не подлежат критике, считаются общепринятыми. В науке должны быть рельсы, двигаясь по которым непременно получишь результат, пусть даже отрицательный. В философии таких рельсов нет. С одной стороны, это плюс, потому что даёт полную свободу, с другой стороны — минус, потому что никогда непонятно, приведёт ли к чему-то вообще новое философское рассуждение. Такой непонятностью вовсю пользуются жулики и демагоги, прикрывающие пустоту своих текстов биркой “философия”. В нашей области намного больше болтунов, неучей и невежд — тех, кто наводит туман, а не проясняет действительность. Чем хороши конференции, в частности наш Сибирский философский форум, так это открытостью и живостью дискуссий. Позиции очень разные, но пустых болтунов мы не терпим. Планка высокая, и я рад, что многие молодые люди в Сибири, в том числе в Красноярске, получают хорошую философскую подготовку, представляют толковые, содержательные доклады. Так что на будущее философии в Сибири можно смотреть с оптимизмом.