Издержки Предельной Ясности

Слухи о скорой смерти русского языка сильно преувеличены

У слова “либеральный” есть масса близких и понятных русскому человеку синонимов: свободный, мягкий, снисходительный, терпимый, нетребовательный, невзыскательный. Это так, присказка. А дальше сама сказка, немного страшная, но в целом волшебная. Лидер Либерально-демократической партии России Владимир Жириновский предложил законодательно запретить использование иностранных слов при наличии их аналогов в русском языке.

“Надо русский язык освобождать от мусора и иностранных слов”, — заявил Владимир Вольфович, а потом добавил, что юристы партии уже разрабатывают текст соответствующего законопроекта. Отдельной строкой в документе будет указано, что работников, которые используют иностранные слова, ждут серьёзные кары: штрафы и даже увольнения.

Здесь стоит сказать, что и слово “демократический” имеет целый ряд синонимов, и некоторые их них с полным правом можно назвать русскими аналогами термина, имеющего древнегреческие корни. Народовластный, мироуправный и народодержавный — разве не чудо! Так что начинать репрессии против засорителей русского языка иностранщиной не мешало бы именно с того человека, который дал имя ЛДПР. Ведь, по логике готовящегося законопроекта, партию нужно было назвать снисходительно-мироуправной или нетребовательно-народодержавной. Кстати, и слово “партия” тоже имеет русские синонимы: часть, группа. Выбирай, как говорится, на вкус и пользуйся на здоровье…

Но смех смехом, а своя доля сомнений и опасений в эпатирующем (или, говоря по-русски, ошеломляющем, поражающем, огорошивающем) предложении Владимира Жириновского всё же есть. Не слишком ли мы увлеклись заимствованиями? Зачем нам, русским людям, “бутики”, “перфомансы” и “мерчендайзеры”? Ведь куда понятнее будет, если заменить их на “лавки”, “выставки” и “управляющих”!

Впрочем, давайте начистоту: нам режут слух не только те слова, что входят в обиход вместе с развитием бизнеса и новых направлений культуры. Немало терминов принесли в нашу жизнь и российские чиновники, и сами депутаты. “Инновации”, “модернизации”, загадочные “кластеры”, разного рода “нано”, то и дело звучащие с высоких трибун, — всё это тоже заимствования, не имеющие ничего общего с исконным великим и могучим. Как и слово “полиция”, буквально насаждённое народу за весьма короткий срок. И заменить его опять на “милицию”, по логике Владимира Вольфовича, тоже не получится, ведь и это слово полностью заимствовано.

А почитайте наши законы. Мало того, что их формулировки невероятно громоздки, поэтому к концу каждого предложения забываешь, о чём шла речь в начале. Бог с ними, кому надо — разберутся. Но вот кто разберётся с засильем иностранного “мусора” в российских правовых актах? Ну, зачем употреблять слово “референдум”, когда есть чудесные русские синонимы: голосование, опрос, всенародный опрос? Почему в проекте написано “банкротство”, если можно сказать: крушение, крах, разорение? И это уже вопросы к самому лидеру ЛДПР, который вместе со своими коллегами эти законы принимает. Так не стоит ли в первую очередь оштрафовать, а потом массово лишить мандатов депутатов, увлёкшихся заимствованиями по самое “не могу”?

К счастью народных избранников, филологи (они же специалисты по языку) к иностранным словам, всё чаще звучащим в русской речи, относятся без страха и упрёка. И находят вполне логичные оправдания их употреблению.

— Использование заимствований — процесс неизбежный, естественный, — говорит аспирант кафедры русского языка и речевой коммуникации Сибирского федерального университета Диана Казакова. — Конечно, меня, как человека, гражданина, не может не волновать неожиданная мода на использование подчас чуждых нашему языку слов. Но как учёный, исследователь, задача которого — не давать оценки, а изучать явления, могу сказать, что исконно русских слов в нашем языке не так уж много. О том же, насколько нелогичным может стать отказ от иностранных заимствований, написал ещё Александр Солженицын в романе “В круге первом”.

Напомним, герой этого романа Дмитрий Сологдин изобрёл Язык Предельной Ясности. В отличие от нашего Языка Кажущейся Ясности в нём не было иностранных, или, как их называл Сологдин, птичьих слов. Вот только подобрать подходящие русские синонимы было весьма непросто. Герой не сразу придумывал, какими словами можно заменить “капитализм” и “шпионить”, и только потом догадывался: “толстосумство” и “доглядать”! Но куда труднее приходилось собеседникам Сологдина, которым постоянно нужно было про себя переводить его слова.

И это лишь самый первый, так сказать, бытовой уровень. А есть ещё масса профессиональных терминов, большинство из которых не что иное, как заимствования. И как в этом случае прикажите изъясняться со студентами преподавателю того же медицинского вуза?

— Разве можно обвинять врачей в использовании латинизмов? — продолжает Диана Казакова. — Язык науки становится всё более универсальным, и это тоже вполне естественно. Учёные, политики, представители разных профессий и социальных групп всё чаще общаются с жителями других стран, носителями других культур. И это общение не проходит бесследно, оно отражается в нашей речи. Язык меняется, это естественно. Не нужно этого бояться.

Тем же, кто опасается, что мы, засоряя наш язык заимствованиями, теряем себя как нацию, Диана Владимировна советует почитать книгу “Русский язык на грани нервного срыва”. Её автор — Максим Кронгауз, известный лингвист, профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой русского языка, директор Института лингвистики РГГУ, автор монографий и учебников, уверен: слухи о скорой смерти русского языка сильно преувеличены. “Для русского языка не страшны ни поток заимствований и жаргонизмов, ни вообще те большие и, главное, быстрые изменения, которые в нём происходят, — пишет знаменитый филолог. — Русский язык “переварит” все это, что-то сохранив, что-то отбросив, выработает, наконец, новые нормы, и на место хаоса придёт стабильность. Кроме того, даже в хаосе можно найти положительные стороны, поскольку в нём ярко реализуются творческие возможности языка, несдерживаемые строгими нормами”.