О чём поёт «демон на договоре»

И кого нельзя переодевать в советскую форму

Композитор Александр Чайковский вряд ли мог в жизни заниматься чем-то иным, кроме музыки. Нет, он не родственник великого Петра Ильича Чайковского, но вырос в очень музыкальной семье. Его отец Владимир Чайковский заведовал музыкальной частью Московского театра киноактёра, а с конца 1950-х годов занимал должность директора Музыкального театра К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, автор ряда оперных и балетных либретто. А родной дядя Борис Чайковский - выдающийся советский композитор, знакомый широкой публике по музыке к таким культовым лентам, как «Убийство на улице Данте», «Айболит-66», «Женитьба Бальзаминова», и другим шедеврам отечественного кинематографа.

Так что музыкальный ген передался Александру Чайковскому, можно сказать, по наследству. Народный артист Александр Владимирович Чайковский - не только один из ярчайших композиторов, но и именитый педагог, профессор Московской консерватории, художественный руководитель Московской государственной филармонии. Александр Чайковский работает в разных жанрах, он создаёт оперы, балеты, оратории, симфонии, хоровые и вокальные произведения, камерную музыку. Не чурается и «лёгкой музыки», выступает автором мюзиклов, оперетт, мелодий к фильмам. Впрочем, в многогранности музыканта смогли недавно убедиться красноярцы лично: недавно его музыку исполнили студенты и педагоги академии музыки и театра, солисты Красноярского театра оперы и балета и ансамбль солистов «Тебе поемъ».

- В конце прошлого года в Московском камерном музыкальном театре состоялась необычная премьера - поставлена опера по роману Владимира Орлова «Альтист Данилов», который часто сравнивают и ставят на одну ступень с булгаковским произведением «Мастер и Маргарита». Автором музыкальной версии знаменитой книги, написанной в жанре фантастического реализма эпохи застоя, выступили Вы. Что Вас подвигло взяться за столь сложную для театральной адаптации книгу?

• Роман я прочёл давно, когда он только что вышел - в 80-е. Он мне очень понравился, и я отложил его для будущей работы. Когда в камерном театре мне предложили что-нибудь сделать к столетию выдающегося режиссёра Бориса Покровского, то я представил несколько тем, но выбрали именно «Альтиста Данилова». Так началась работа над оперой, которая, признаюсь, шла непросто. Когда я мечтал об этом спектакле, не очень осознавал, например, что в романе много событий и что перенести их на сцену - очень сложно. Но я придумал для себя следующий ход - в первую очередь решил рассказать о близкой для меня теме - об оркестре и музыкантах. Всё остальное - эпизоды, которые так или иначе соотносятся с жизнью оркестра.

- А тему демонизма Вы не развивали, ведь альтист Данилов - это падший ангел, «демон на договоре»?

• Я её особо не касался, фантасмагория меня не заинтересовала. Сделал, пожалуй, акцент на политическую линию, на тему творца и власти, толпы. Режиссёр спектакля придумал такой ход: Данилов, который должен погибнуть, вдруг получает царскую милость и становится приближённым к сильным мира сего, оказывается втянутым в неблаговидные дела. Для него это трагедия.

- Видел ли Ваш спектакль автор романа Владимир Орлов? Как он отнёсся к Вашей трактовке?

• Да, он приходил на премьеру, где я с ним наконец-то познакомился. Сказал, что шёл на спектакль с большой опаской, потому что не представлял, как его роман можно перенести на оперную сцену, но в результате остался доволен. Для него наша трактовка была неожиданной, но весьма приемлемой.

- У Вас ещё одна работа - «Один день из жизни Ивана Денисовича». Рассказ Солженицына тоже сложно представить оперой.

• С этим произведением работалось намного легче и быстрее. Текст Солженицына для меня оказался довольно музыкальным: он легко ложился на музыку и пелся. Если у Орлова обыденная лексика, масса событий, то у Солженицына текст художественный - сложный, красивый, но действия почти нет.

- Вы раньше писали для кино, а сегодня работаете в этом жанре?

• Нет. Сегодня в кино профессиональных композиторов почти не зовут. Живы и работают Щедрин, Эшпай, Гладков, Дашкевич, которые прекрасно трудились в кино, но и их не привлекают. Почему? Потому что этим композиторам надо платить более-менее приличные деньги. Гораздо дешевле взять молодого мальчика, который подберёт на компьютере музыкальное сопровождение к картине, и заплатить ему пару тысяч долларов.

- А материал для Вас важен? Допустим, Вас пригласят поработать в сериале, согласитесь?

• Смотря какой сериал. У меня была очень интересная работа над 12-серийным документальным фильмом «Антология русского кино». Я писал свою, альтернативную музыку для эпизодов из различных картин. Например, на фильм «Летят журавли» поставили мой альтовый концерт с Башметом, и фильм, который все знают наизусть, вдруг стал по-другому смотреться. Работа была очень любопытная, но это кино о кино так и не вышло на экран, его никто не купил, оно уже лет пять лежит на полке. А для тех сериалов, которые сегодня заполонили наш телеэфир, не стал бы писать, потому что это скучно.

- Вы десять лет были советником по репертуарной политике в Мариинском театре. Как относитесь к тому, что сегодня академические, репертуарные театры порой идут на эпатаж, представляя невероятные, иногда шокирующие интерпретации классических произведений? Например, постановка «Руслана и Людмилы» в Большом наделала много шума.

• Тут многое зависит от обоснования той или иной трактовки. Такое произведение, как «Руслан и Людмила» или «Золотой петушок», могут быть переделаны, потому что это сказка, фантазия. И, по большому счёту, события могут происходить непонятно в какое время и в каком месте. Но когда героев «Бориса Годунова», «Хованщины» или «Ивана Сусанина» переодевают в форму советских или фашистских солдат, дают им в руки автоматы - это полный бред, потому что эти произведения исторические, где важны время действия, атрибутика и так далее. Если ты не знаешь, как это сделать по-новому, по-своему, не искажая авторского замысла, то лучше не браться за классику. Лучший выход из данной ситуации - взять и заказать новые произведения современным композиторам. Если вы хотите перевернуть «Аиду», закажите новую музыку под этот сюжет. Даже можно оставить прежнее название, но только автором музыки пусть там будет не Верди, а некий Тютькин. И делайте на сцене всё, что захотите. Почему зритель идёт на «Травиату» Верди и вдруг видит чёрт знает что: московский публичный дом, например. Но Верди и Дюма об этом не писали. Я считаю, что древние были правы, что в театре должно быть известно место действие и время. Этот закон классицизма нельзя нарушать.

- Но у Вас есть тоже весьма вольные трактовки классики. Например, Ваша опера «Мотя и Савелий» сделана на основе пушкинского текста «Моцарт и Сальери»…

• Но, простите, я намеренно всё сделал задом наперёд. «Мотя и Савелий» - музыкальный анекдот, опера-шутка, в ней словно в зазеркалье переворачивается сюжет драмы Пушкина. Но это не прямой пушкинский текст - мне хотелось показать, насколько гениален был Александр Сергеевич: даже когда читаешь его произведение задом наперёд, то там всё равно остаётся логика, сюжет.

- Вы являетесь художественным руководителем Московской филармонии, соответственно, отвечаете за программы и проекты, которые идут на сценах Вашей организации. Что бы Вы никогда не согласились поставить в афише Московской филармонии?

• Первое - я не возьму «продукт» плохого качества. И у меня не будет выступать артист или коллектив, которые не соберут зал. Это второе.

- Есть у Вас, как у худрука, мечта: кого Вы очень хотели показать в столице?

• Я бы очень хотел, чтобы каждый год в Московской филармонии выступал один из лучших американских оркестров. В одном сезоне - Нью-Йорской филармонии, в следующем - Кливлендский оркестр и так далее. Последний считается лучшим оркестром в мире, и он очень давно не был в России, его у нас не знают. Но это сопряжено с очень большими затратами, которые филармония не может себе позволить. Ещё мечта - поставить в один сезон все «Страсти» Баха, но только чтобы их сыграли немцы или англичане. Замечу, что каждый концерт коллектива мирового уровня способствует улучшению качества игры и наших оркестров. Потому что публика и сами музыканты на фоне других сразу понимают, чего нам не хватает и к чему стремиться. Но, по большому счёту, грех жаловаться - ситуация выправляется. Потому что когда я пришёл в филармонию девять лет назад, то положение было безрадостным. Нам же удалось поднять уровень. Лучше уже не пригласить три-четыре второразрядных оркестра, а принять один стоящий коллектив. К нам, кстати, сейчас очень охотно едут. Во всем мире из-за кризиса снизились гонорары. Солисты экстра-класса поставлены в такие условия, что готовы выступать за полцены. В отличии от тех же Германии и Голландии, у нас всё-таки какой-то рынок и зрительский спрос ещё остался. Более того, каждый год за последние девять лет в нашей филармонии среднее увеличении покупки билетов растёт на шесть-семь процентов. Последние два сезона наполняемость зала Чайковского составляет 93 процента, то есть практически каждый день аншлаг.