В Красноярске начнут делать операции по трансплантации органов

Первую операцию по пересадке органов красноярские доктора планируют провести уже в этом году. Сейчас специалисты краевой клинической больницы ждут получения лицензии — тогда в городе заработает единственный в регионе центр трансплантации. О перспективах развития этого направления рассказывает Андрей ДРЯННЫХ, заместитель главного врача по хирургии краевой клинической больницы.

— Андрей Анатольевич, планируется, что сначала в Красноярске будут выполняться операции по пересадке почки, а через некоторое время по трансплантации других органов. Почему выбран такой порядок? Пересадить почку проще всего?

— Все открывающиеся центры начинают с пересадки почки, поскольку пациентов, нуждающихся в такой операции, больше всего. В нашем крае ежегодно около четырёхсот человек получают гемодиализ — очищение крови. Из года в год количество пациентов, нуждающихся в этой процедуре, остаётся практически неизменным. Диализ стал качественным, люди живут дольше, но он не излечивает полностью, к сожалению, исход один… Но, как минимум, треть пациентов могли бы уйти с этой процедуры и жить дольше, если бы им пересадили почку.

Заболевания почек не только сокращают жизнь, но и значительно снижают её качество. Пациент, нуждающийся в гемодиализе, должен обязательно три раза в неделю проходить эту процедуру. Без неё он не может жить. Получается, что больной привязан к определённому месту, длительные поездки — не для него.

Основной метод лечения, признанный во всём мире, это пересадка почки. Центры трансплантации в нашей стране сегодня есть, проблема в другом — не хватает донорских органов для проведения операций.

Существует два вида донорства — от родственников и от погибшего человека. Первый вариант более рискован: часто почка не приживается. В результате мы обрекаем здорового человека на жизнь с одной почкой, а она ведь тоже может заболеть — эти заболевания, как правило, наследственны. И реципиенту почка не помогает.

Не прижиться почка может по разным причинам. Предвидеть то, как поведёт себя организм, невозможно. Всегда существует риск, что при пересадке органы не совпадут. Не говоря о том, что любая операция может дать осложнение. Именно поэтому родственное донорство в мире уходит на второй план.

Более перспективное направление — пересадка органа от погибшего человека. Существуют технологии, позволяющие сохранить орган в специальном растворе на протяжении шести часов. За это время нуждающегося в пересадке успевают привезти в больницу и подготовить к операции. Но, повторюсь, проблема в том, что больных, которым требуется пересадка, гораздо больше, чем донорских органов.

— Почему возникла такая проблема? Российский закон позволяет использовать в качестве доноров умерших людей?

— В мире существует две разных ситуации. Часть стран, в том числе США, считают, что сам человек при жизни может дать волеизъявление: “я хочу, чтобы мой орган послужил на пользу людям” или: “я не хочу”. Когда он умирает, доктора обязаны найти его родственников и узнать, существует ли такое согласие. Если его нет, никакого донорства происходить не будет.

Вторая половина мира говорит, что живые не должны зависеть от воли мёртвых. В таких странах, и в нашей тоже, существует презумпция согласия. Если нет волеизъявления на отказ, значит, человек согласен на то, что после смерти он станет донором. Но, несмотря на то, что по закону всё гладко, потом родственники донора нередко обращаются в суд, жалуются, что орган изъяли без их согласия. Не все судебные процессы протекают гладко, хотя закон трактует эту ситуацию однозначно.

На деле всё зависит от уровня образования людей в стране, от того, насколько развита культура самопожертвования, насколько готовы помогать друг другу.

Самая главная задача всех центров, занимающихся подготовкой донорских баз, — пропаганда идеи донорства. Нужно говорить о том, что это правильно. Умерший человек может своей смертью спасти не одну жизнь — как минимум, семь, если уровень медицины позволяет.

Во многих странах, когда сдаёшь экзамен на водительские права, тебе предлагают вместе с удостоверением получить карточку добровольного донора. При этом в удостоверении будет стоять отметка о том, что ты являешься добровольным донором. Если, не бай бог, произойдёт трагедия на дороге, драгоценное время не будет потеряно.

В фейсбуке американцы ввели графу “я добровольный донор”, Израиль попросил открыть такую же строку. И это правильно. Донорство пропагандируют представители разных религий — и исламисты, и католики, и православные. Первый конгресс по трансплантации, прошедшей недавно в Москве, начался с заноса благодатного огня. Представитель епархии, выступавший на открытии, отметил, что церковь поддерживает это направление, это благодатное дело — спасение жизней.

— Вы говорили, что центров трансплантации в стране много. Почему Красноярск отстаёт от других городов?

— Действительно, такие центры открыты в Иркутской, Кемеровской, Новосибирской областях, Алтайском крае. Почему у нас до сих пор его нет? Может быть, потому, что начинать всё труднее — законы ужесточаются. Мы уже два года вплотную занимаемся подготовкой всей нормативной, материальной базы, обучением наших сотрудников. Уже готовы помещения для будущего центра. Сейчас мы находимся на этапе получения лицензии.

Отмечу: говорить, что центров по стране находится достаточно, нельзя. Каждому региону нужна своя база. Причина опять-таки кроется в нехватке доноров. Их дефицит испытывают все регионы. Поэтому они в первую очередь пересаживают органы своим жителям, а чужим — по остаточному принципу. Получается, что нашим, красноярским, пациентам делается всего по три-четыре пересадки в год.

Раньше считалось, что в первую очередь донорами могут быть пострадавшие в автомобильных авариях — с изолированным повреждением головного мозга. Тогда все остальные органы остаются целыми. К счастью, таких аварий становится меньше. Поэтому специалисты всё больше обращают внимание на больных с острым нарушением мозгового кровообращения — инсультами.

Донорскими базами для Красноярского центра трансплантации станут четыре клиники — наша, БСМП, городские больницы № 20 и № 7. Мы уже провели обучение специалистов, теперь они знают, как правильно констатируется смерть мозга, после которой человек считается умершим и о нём можно говорить как о возможном доноре.

Персонал реанимаций этих учреждений прошёл подготовку и знает, как поддерживать орган в нормальном состоянии — до тех пор, пока специально созданная бригада не доедет из нашего центра, чтобы изъять орган. Параллельно в центр трансплантации будет доставлен реципиент, которому требуется пересадка. Отмечу: всё это будет происходить в любое время дня и ночи.

— Персонал клиник обучен, помещения готовы, а как вы планируете пропагандировать идею донорства?

— Арсенал наших средств невелик — СМИ, социальная реклама, привлечение общественных организаций, представителей религиозных конфессий. Мы понимаем, что без изменения психологии людей добиться результата невозможно. Кроме того, несколько наших трансплант-координаторов пройдут специальное обучение по работе с родственниками умершего. Отмечено, если разговор с родственниками, которые собираются отказаться от донорства, ведётся грамотно, как правило, в восьмидесяти процентах ситуаций они изменяют своё мнение.

— На конгрессе, о котором Вы уже упоминали, регионам обещали огромные деньги на развитие трансплантации…

— Деньги обещали, но не на то… Речь шла о создании региональных центров по трансплантат-координации. У себя мы планируем создать отдел, который занимался бы подобной деятельностью — пропагандой донорства и обучением донорских баз. Чтобы все требуемые законом мероприятия были соблюдены — правильно диагностирована смерть мозга, — в нужной ситуации был вызван судмедэксперт и так далее. В каждой больнице должен появиться человек, отвечающий за эту сферу.

Чтобы координировать всю эту деятельность, на базе краевой больницы создадут координационный региональный центр. В свою очередь он будет подчиняться российскому. К сожалению, деньги запланированы только на это.

— Вообще, за чей счёт выполняются операции по пересадке органов?

— Во всех регионах финансирование донорства происходит по-разному — где-то за счёт федеральных средств, как высокотехнологичная помощь, где-то за счёт бюджета субъекта. Все надеялись, что новые законы об охране здоровья и об обязательном медицинском страховании приведут эту часть к единообразию, но этого не случилось. Мы постараемся работать по федеральной квоте.

— Насколько дороги операции по пересадки почки?

— Смотря как считать. Если рассматривать как едино моментное вложение средств в одного человека — очень дорого. Если в пересчёте на то, сколько будем экономить на гемодиализе, это значительно дешевле.

Считается, что все ресурсы, потраченные регионом на внедрение трансплантологии, окупаются, как страшно ни звучало бы в отношении здоровья это слово, за два-три года. В первую очередь за счёт того, что всё больше и больше людей не будут нуждаться в гемодиализе.

Если начинаем говорить про пересадку сердца, печени, поджелудочной железы — альтернатив трансплантации здесь вообще нет.

— Вы не боитесь того, что вокруг непростой темы пересадки органов возникнут разные домыслы?

— Самая главная страховка от слухов и домыслов наша открытость. Мы будем показывать всем — и пациентам, и общественности, как проходит трансплантация, от а до я.

В регионе существует регистр пациентов, нуждающихся в пересадке, тех, кто согласен на неё. В нём отмечена красная зона — пациенты, которые умрут, если им не пересадить почку в ближайшее время. Когда появляется орган, будем смотреть, подходит ли он кому-то в красной зоне. Если нет — смотрим далее, по очереди. Это тоже нужно понимать, очередь условна, ведь орган должен подойти конкретному человеку. Может быть, первому сделают пересадку тому, кто находится в самом конце списка. Нужно соблюсти все грани закона и показать это.