Александр Гаврилов: «Мы богаче Серебряного века».

Александр Гаврилов - известный российский литературный критик, редактор и телеведущий. Также он глава «Института книги». Как и многие его коллеги, он посетил наш город по пути на Международный форум «Историко-культурное наследие как ресурс социокультурного развития». По мнению Гаврилова, бумажная книга постепенно уходит в прошлое, но это лишь начало очередной письменной революции. О том, какой она будет, а также о многом другом Гаврилов рассказал нашей газете.

- Чем вообще занимается организация «Институт книги»?

• Мы проводим исследования в области электронных книг, библиотек и многого другого. Совместно с фондом «Династия» организовали премию «Просветитель», которая присуждается за лучшую научно-популярную книгу на русском языке, работаем над другими премиальными программами. 120 изданий, ставших финалистами, высылаем в библиотеки страны. Вообще область наших исследований и интересов - продвижение книг в массы и прогнозирование их судеб в современном мире.

- Что происходит конкретно с бумажной книгой сегодня? Кажется, что она постепенно вымирает?

• Прогресс не стоит на месте, книги переходят от бумажных носителей к электронным. Существенно меняется человеческая память. Книга - это высшая точка развития письменности. Зачем человеку нужна письменность? Чтобы больше помнить, то есть расширить свою память. Когда Баратынский писал: «И как нашёл я друга в поколенье, читателя найду в потомстве я», он говорил о том, что записанное запоминается культурой. Пишущий обращается не только к своим современникам, близким соседям, а ко всему миру и будущим поколениям. В этом смысле книга - высшее воплощение памяти. Как читали Священное Писание или Платона, переписанных от руки, так сегодня мы читаем переведённый текст, вышедший из-под печатного пресса.

Но что изменилось, когда закончилась эпоха рукописной книги и началась эпоха печатной? Западная Европа, которая приняла массовое изготовление книг, произвела один за другим два грандиозных скачка. Вначале произошёл колониальный скачок, были введены новое вооружение, экономика, астрономия, навигация. А потом - скачок индустриальный. И всё то господство Западной Европы, которое продолжалось с XVII по конец XX века, косвенным образом стало результатом внедрения печатной книги.

То, что сейчас происходит с книгой, - процесс сопоставимый. Распространение знания стремительно ускоряется и удешевляется. Функции библиотеки уже сегодня в большой мере выполняет Интернет. Это меняет мир, нашу память, меняет человека, который в мире живет.

- Очень много идёт разговоров о спаде книжной культуры, Вы согласны с этим?

• Никакого спада нет. Сейчас происходит рост чтения при сокращении бумажных носителей. Знаете, какие страны демонстрируют рост чтения бумажных книг? Индия и Китай. Огромные массы людей там переходят из аграрного нищенства в предындустриальное состояние, в это время повышается бумажное чтение. Во всём остальном мире книгоиздание стремительно падает. В России самая крупная издательская группа «АСТ» уже поглощена своими прямыми конкурентами. Самая большая книготорговая группа «Топ-книга» распалась на составные части и рассеялась. И это не «сильные пожрали слабых», они были уничтожены огромным титаническим сдвигом.

Но в то же время количество цифрового чтения растёт - в Интернете, со смартфонов, ридеров. Мы его недостаточно измеряем, но я бы сказал, что в чтении мегаполисов электронная книга занимает больше 10 процентов, а это очень серьёзный результат.

- Что же будет с библиотеками в таком случае? Они исчезнут?

• Они сейчас в сложной ситуации. Практика использования книги в определённом месте уходит. Нужно оказывать всё больше дистанционных услуг, а для этого библиотеки мало приспособлены. С электронной книгой умеют работать немногие. Я говорю об этом без удовольствия, но мне кажется, что количество библиотек в России существенно сократится потому, что они не смогут приспособиться к новым запросам. Библиотеки, которые выживут, будут глубоко внедрены в жизнь сообществ - научных, вузовских или публичных.

Лучшие библиотеки мира в Великобритании. Они работают как общественные центры - обучают макраме, бисероплетению, танцам и др. Это тоже форма передачи памяти - собраться вместе и запомнить, как плести фенечки.

Сейчас количество информации, доступное человеку, существенно больше, чем может поместиться у него в голове. Поэтому ближайшее будущее будет связано с реферированием, то есть выжимкой знаний, - от рекомендательных каталогов до машинного реферирования - горячей темы в IT-мире.

При этом каждая тенденция включает противоположный процесс. Поэтому предположу, что в библиотеках увеличится количество бумажных книг, совершенных как физический объект, очень дорогой предмет внешней культуры. Возможно, появятся домашние библиотеки, когда люди выделят в общем доме чулан и будут складывать туда интересные книги.

- Вы часто сталкиваетесь с людьми, которые заинтересованы чтением больше основной массы общества. Их объединяет какая-то общая черта?

• Поскольку я сам из них, мне хотелось бы сказать, что эти люди лучше думают, сосредотачиваются, решают проблемы. Но это не всегда так. Я бы сказал наоборот, те люди, которые склоны к серьёзному сосредоточению, сущностному решению проблем, мышлению на глубоком уровне - обязательно книгочеи. Но есть и другие, абсолютно безмятежные. Самый тиражный русский писатель по-прежнему Дарья Донцова, которая употребляется вместо водки, чтобы не думать.

У всех книгочеев есть странная черта - способность к длительному сосредоточению на одной теме, постоянно разворачивающейся мысли. Современные дети и подростки сформировались в интерактивной среде, которая реагирует на каждое нажатие, требует от человека активного присутствия - это даже не поколение социальных сетей, а поколение людей, которые пришли к тому же твиттеру от компьютерных игр, смартфонов и так далее. По данным медицинских исследований, они способны удерживать своё внимание на какой-то одной теме очень непродолжительное время. Сегодня те параметры произвольного внимания, которые показывает средний по популяции европейский или российский ребёнок, ещё пять-семь лет назад считались психиатрическим диагнозом и лечились медикаментами. Мы двигаемся в сторону очень рассеянных людей, которые не склонны сопоставлять фрагменты знания, удерживать в сознании длительное время одни идеи, это касается не только детей, но и взрослых. Мне кажется, что читатели книг думают дольше, и в нынешней ситуации это серьёзное преимущество.

- Среди всего объёма литературы можете выделить любимую область?

• Я не совсем «нормальный» в этом смысле: 10 лет был редактором «Книжного обозрения», 15 лет веду теле- и радиопрограммы, посвящённые книгам. Поэтому читаю не только больше, чем средний человек, но и шире. Я люблю современную философию, при этом Луман и Рикёр для меня по-прежнему современные философы. Читаю религиозную, западную, азиатскую литературу. Внимательно слежу за русскими авторами нашего поколения и вхожу в жюри нескольких премий. Интересуюсь современной русской поэзией. Отчасти я это делаю из любви к искусству, отчасти для своей программы «Вслух» на канале «Культура».

- У современных русских поэтов есть общие темы и направления, или они очень различны?

• Сейчас, существует огромное разнообразие направлений. Разделяют на лагеря даже формальные вопросы: как поэзия должна звучать, как поэт должен общаться с читателями, должен ли вообще к ним выходить, или творить в тиши кабинета? Слава богу, что одного лагеря нет. Некоторые народы Севера, когда приходит лето, разбредаются с конями по пастбищам, а зимой сбиваются в коллективные постройки, которые обогревают теплом собственных тел. Если поэты сбились в один лагерь и пытаются отогреться, значит пришла страшная историческая зима. Это могло быть в 1940-е годы, когда единственной важной темой была война. Сейчас же происходит пышный расцвет.

Я готов назвать десяток имён поэтов и писателей первого ряда, а это большая редкость для русской литературы. Сергей Гандлевский, Александр Кушнер, Евгений Рейн, Тимур Кибиров, Вера Полозкова, Дмитрий Воденников, Вера Павлова, Ольга Седакова, Юрий Ряшенцев, Владимир Гандельсман… Давайте даже остановимся на десяти. Хотя есть ещё Елена Фанайлова, Линор Горалик, Николай Звягинцев. Одновременно пишут Кушнер, которому за 70, и молодая Полозкова. Одновременно творят четыре поколения. Пусть прозвучит громко, но это даже богаче, чем во времена знаменитого Серебряного века, но оставят ли они такой же след, как великие поэты и писатели прошлого, покажет только время.