Хозяин тропы

• Отдыхать по турпутёвке мне в жизни выпало один-единственный раз, - говорит ветеран красноярских Столбов Виталий Павлов. - Почти тридцать лет назад побывал в Японии, в круизе, как сейчас помню, на теплоходе «Феликс Дзержинский». Никогда не был ни на одном курорте. Когда супруга как-то настояла на поездке к морю, просто места себе там не находил. Искупались, шлёпнулись на песок, перекусили, снова в воду и опять на песок - вот и всё. Куда морю до Столбов! Это совсем иное, именно здесь отдых тот самый - активный, бодрый, спортивный. За долгие годы успел убедиться ещё в одном: насколько бы хорошо ты ни был знаком со Столбами, каждый раз они для тебя совсем другие, иным становишься и ты сам. Как-то довелось сопровождать на наши скалы туриста-швейцарца, спросил у него: «Ленин назвал красноярские красоты сибирской Швейцарией. Как считаете, похоже?». Он говорит: «Горы, они везде одинаковые. Но таких, как ваши, очень мало!».

Прочерк в анкете

• По поводу своей автобиографии предпочитаю особо не откровенничать, - признаётся Виталий Николаевич. - Моё послевоенное детство, поверьте, тема малоинтересная. Я рос сиротой, беспризорничал. Знаю, что такое детский дом, детская трудколония. Когда бродяжничал, вдоволь покатался по стране на поездах, на всяких - в товарняках, на платформах, но чаще в багажных ящиках, в которых железнодорожники хранили масло, ветошь, тряпки. Как удалось выжить, не пропасть? Наверное, просто везло с людьми, в том же детдоме, да и не только в нём. Видимо, что-то было особенное у меня в характере, всегда находились товарищи, как правило, постарше меня, которые опекали. Одними из таких добрых покровителей в итоге стали мои приёмные родители, которых считаю самыми настоящими. Помогло, наверное, и то, что работать я начал с самого юного возраста, с девяти лет, в трудколонии. А отец это моё отношение к труду сумел только укрепить. С этого, наверное, и началось.

В школе, куда меня привели переростком, завуч сказал: «Ну, куда его в первый класс?» Читать и писать я уже умел, в результате приняли во второй, но уже к Новому году перевели в третий. А после четырёхлетки я пошёл в вечернюю школу. Вечерним для меня стал и факультет политехнического института, но это было уже после армейской службы. Служил я в Хабаровском крае, в Совгавани. Сначала электриком на торпедных катерах, а потом меня вместе с другом перевели в другую часть. На переводе нас к военным пожарным настоял один из командиров - мы с товарищем серьёзно занимались спортом, а у пожарных часто случались соревнования по военно-прикладным видам, и спортивные ребята там были очень нужны.

Спорт в мою жизнь вошёл, конечно, ещё до армии, остался и после неё. Я очень любил и люблю лыжи, неплохо на них ходил. Когда оказался в Красноярске, участвовал в нескольких послеармейских лыжных переходах, в прежние годы они были очень популярны. Например, из Шушенского в Ачинск - в честь 100-летия Ленина. А ещё всемером мы на лыжах прошли из Енисейска до Красноярска. Экстремальный, надо сказать, был переход, в самые морозы, в феврале.

Привет, Чёрная гора!

• Ещё сызмальства лучшим местом для отдыха для меня стал лес, природа. Когда учился в школе, к экзаменам всегда предпочитал готовиться в тайге - тишина, покой, ничто не отвлекает. Да и жил с родителями, считай, посреди тайги и сопок, в шахтёрском городке под Хабаровском. Сопки эти, конечно же, облазил, изучил досконально.

Столбы я впервые открыл для себя ещё в ту пору, когда беспризорничал, и поездным бродягой попал в Красноярск, ещё совсем мальчишкой. После службы, поработав в порту Ванино, решил отправиться именно в Красноярск. Друг уговаривал поехать в Казахстан, мол, там, в Навои, развернулось большое строительство. Но я прочёл в газете, что в Красноярске строительство идёт ещё более грандиозное: возводится ГЭС, растёт и сам город. Так я и сделал свой выбор.

Первым впечатлением от города, как и в детстве, стал Такмак - скала, которую видно с любой точки. Помню, что в пору первого знакомства, ещё пацаном, я назвал её для себя Чёрной горой, и не ошибся. Сколько лет смотрю на Такмак, его силуэт, как будто высеченный на фоне неба, солнца, всегда остаётся тёмным.

Естественно, стал ходить на Столбы, увлёкся, начал лазить, завязал дружбу со многими признанными мастерами. Так скалолазание постепенно и стало для меня главным жизненным увлечением.

Я не участвую в спортивных соревнованиях, я просто столбист. Столбизм - это свободное лазание по скалам. Соревнования проходят со страховкой, на время, а в свободном лазании страховки нет, нужно просто пройти классный маршрут, зачастую абсолютно новый для тебя, не опробованный. Здесь свои сложности, свои зацепы, хитрушки, открытия. Сегодня соревнования часто проходят на скалодромах, специально оборудованных стенках. Это совсем другое, в сравнении с живым столбизмом совершенно разные вещи. Скалолазание - один из элементов альпинизма: без скалолазания нет альпиниста, также как гимнастики нет без акробатики.

Столбизм - это природа

• Я вовсе не умаляю других видов спорта, но считаю, что скалолазание - один из самых прекрасных видов, во всех отношениях. Здесь не надо, как, например, в боксе, молотить соперника по лицу. И хотя после драки боксёры пожимают друг другу руки, мне кажется, что силовые виды спорта в первую очередь вызывают агрессию, заставляя и толпу болельщиков вокруг ринга вести себя неадекватно. Это как в гладиаторских боях: или палец вверх, или вниз. Фактически те же крики: «Врежь ему!» И такие выкрики можно услышать даже от женщин. А бои без правил, когда уже лежачего стараются попросту добить... Нет, да простят меня ценители единоборств, это не для меня.

Первейшее достоинство скалолазания в том, что это вид спорта, который неразрывен с природой. Кроме этого, скалолазы и альпинисты, и тут не надо улыбаться, - это наиболее здоровая часть общества. Посмотрите, сколько среди них людей с высшим образованием, кандидатов, докторов и даже профессоров.

Не стану спорить, что и в других видах спорта есть по-настоящему увлечённые, отдающиеся своему делу люди. Футболист или легкоатлет, к примеру, вряд ли станет курить. В скалолазании и альпинизме это однозначно: если ты заядлый куряка, вверх тебе лучше не ходить, у тебя попросту не хватит дыхалки. Кстати, сам я, несмотря на моё бурное детство, не закурил ни разу.

Но самое главное в нашем виде спорта - это преодоление самого себя. Человеку, да и вообще всему живому на земле, природа дала три основных инстинкта - самосохранения, самообеспечения и продолжения рода. Без какого-то одного из них жизнь попросту прервётся. Скалолазам это всё присуще. Вы скажете, мол, как же так, а где же следование тому же инстинкту самосохранения? Да, страх есть в каждом человеке. И отправляясь к вершине без страховки, он всегда его испытывает. Однако именно они, скалы, и дают один из огромнейших воспитательных результатов - преодоление страха, преодоление самого себя.

А ещё одно достоинство этого вида спорта в том, что столбист не может быть одиночкой, столбизм - это как братство. Здесь нет зависти, здесь хочется прежде всего помочь, посмотреть, что умеют твои товарищи, и самому попробовать пройти таким ходом, где каждый твой шаг может стать последним. Страшно? Нет. Ведь в городе, в нашей повседневной жизни, мы тоже рискуем фактически каждый день. С той лишь разницей, что если там, на скалах, ты управляешь собой сам, то здесь тебя, идущего по пешеходной зебре, может сбить кто-то другой.

Новая беркутянка

• Заповеднику в этом году исполнилось 88 лет, а столбизму уже 167. Хотя думаю, что последняя дата во многом всё-таки неверна. Неужели казаки, рубившие в 1628 году острог на Стрелке, естественно, видевшие очертания Такмака на другом берегу Енисея, не побывали у этой скалы, не открыли соседних, не попробовали забраться на них? Уверен, что первые строчки в историю рождения столбизма были вписаны именно ими, удалыми и, не сомневаюсь, любопытными первопроходцами.

Первые избы на Столбах появились ещё до того, как был создан заповедник. В 1925 году он получил статус заповедника местного значения, а в 1944-м, несмотря на то, что шла война, стал государственным. Столбовские избы было решено оставить и сохранить. Одна из них, «Беркутянка», стала приютом для нашей компании скалолазов. Впервые привёл нас в неё в 1965 году заядлый столбист Виктор Дитрих, профессор, преподаватель технологического института. Долгие годы «Беркутянка» оставалась для нас, столбистов, местом встреч, дружеского общения, песен по гитару и, конечно, восхождений.

Изба с годами, конечно, ветшала, и в 1996 году я построил новую «Беркутянку». Строительство начал в мае, а закончил перед самым Новым годом, 28 декабря. А старую избу руководство заповедника решило использовать под музей - на Столбах она была действительно одна из самых древних. Сохраняя, её дважды переносили, но потом случилось страшное - на Столбах появился человек, который начал жечь избы…

Считать меня хозяином построенной новой «Беркутянки» было бы неверно: мы живём по правилам заповедника, и на федеральной земле частного собственника быть не может. Я скорее просто смотритель: покупаю в городе дрова для отапливания избы, благо, что дорога рядом и есть возможность доставки; плачу за электричество.

По-прежнему везучий

• Отношения между столбистами и сотрудниками заповедника всегда оставались очень дружескими. Каждый из нас всегда стремился хоть чем-то помочь родным Столбам, мы охотно откликались на просьбы руководства заповедника, а уж выполнить просьбу Елены Александровны Крутовской считалось делом чести. Я в те годы работал в Аэрофлоте, летал бортпроводником практически по всей стране, поэтому выполнял поручения особого характера. Как-то привёз для Елены Александровны из Москвы щенка шотландской овчарки, потом длинношерстного терьера. А однажды, даже сам не понимаю, как мне тогда удалось уговорить экипаж, умудрился из Ташкента доставить для её живого уголка маленького ослика. Оказалось, правда, что это девочка, назвали её Гульсара. Она так и выросла у нас на Столбах, очень по-доброму относилась к людям, посетители живого уголка её просто обожали, любили с ней фотографироваться.

Печально, конечно, что из нашей столбовской старой гвардии я сегодня остался фактически один. Кто-то из ребят, как Володя Теплых, погиб на Столбах, кто-то, покоряя Тянь-Шань или Памир, кто-то стал жертвой автокатастрофы. А я продолжаю оставаться везучим человеком. И не только потому, что жив. Очень радует то, что степень увлечённости скалолазанием по-прежнему остаётся очень высокой среди нашей молодёжи. Когда я был совсем юным, меня окружали друзья, которые были старше, сейчас, когда я уже далеко не юноша, у меня появились друзья помладше, и я учусь у них новой жизни.