Обойдёмся без церемоний?

Как Штраус эстафету Кальману передал

«Летучая мышь» Иоганна Штрауса по праву считается одним из самых лучших произведений, когда-либо написанных в жанре оперетты.

Оперетта австрийского композитора вот уже почти сто пятьдесят лет как магнит притягивает к себе режиссёров. В мире практически нет ни одного музыкального театра, где бы в репертуаре не было «Летучей мыши». Как только со сцены уходят старые постановки, тут же появляется новые. Вернулась и «Летучая мышь» и в Красноярский музыкальный театр, уже в постановке главного режиссёра Вячеслава Цюпы.

Надо сказать, что у этой оперетты есть несколько сюжетных, драматургических версий. Аутентичное либретто, представленное при жизни Штрауса, весьма отличается то того сюжета, который в России считается первоисточником. Благодаря замечательному фильму Яна Фрида с участием Людмилы Максаковой, Юрия и Виталия Соломиных и многочисленным постановкам в наших театрах, мы знаем версию, созданную в 40-х годах прошлого века. Её написали два замечательных драматурга Николай Эрдман и Михаил Вольпин. В своё время на основе первоисточника они придумали блистательную, но весьма далекую от оригинального либретто комедию.

В австрийском варианте «Летучая мышь» - это история мести. Фальк и его приятель Айзенштейн в изрядном подпитии возвращаются с маскарада. Фальк был в костюме летучей мыши, Айзенштейн - мотылька. Утром Фальк, проснувшись, обнаружил себя лежащим под деревом в пригородном парке. Он попал в полицию и стал посмешищем для всего города. Фальк решил отомстить приятелю за то, что тот оставил его одного в таком виде. Он продумает план, в результате которого уже Айзенштейн должен отправиться в тюрьму и заодно уличить свою верную жену в неверности. В русском же варианте, как известно, под маской летучей прячется женщина - жена Айзенштейна Розалинда. Отправившись на бал в костюме летучей мыши, она застает ветреного супруга «во всей красе» и обольщает его, оставаясь неузнанной.

Красноярской публике была представлена вторая версия - Эрдмана и Вольпина. Режиссёр Вячеслав Цюпа следует академическим традициям: не перегружает действие своей фантазией, а выдвигает на первый план актёрские работы. Он представляет персонажей как галерею ярких типажей. Не экспериментирует с «машиной времени»: не переносит своих героев в другие времена. Он оставляет их в прекрасном XIX веке, где царствует лёгкая танцевальная музыка Штрауса. Лёгкая, праздничная, вальсовая, она напоминает искрящееся шампанское. Это настроение праздника и воздушности очень хорошо удалось передать художнику спектакля Светлане Архиповой. Это и волшебные наряды героинь, от которых трудно отвести глаз даже сегодняшним модницам. И мобильные декорации - стены здесь в виде перегородок, которые можно отодвинуть лёгким движением руки. Колонны из белой полупрозрачной органзы придают всему происходящему лёгкость - даже изменам, которые здесь воспринимаются не как трагедия, а скорей как игра. Удачно в действительность позапрошлого века введены и современные технологии - меняющиеся картинки видеоинсталляций на большом заднике-экране в глубине добавляют воздуха и объёма в сценическое пространство, передают эмоции персонажей, отражая волшебный мир их мечтаний и грёз.

Музыка этой оперетты не просто принадлежит к лучшим сочинениям легендарного короля вальсов Иоганна Штрауса-сына, она - сама элегантность и аристократичность. И главный диссонанс спектакля заключается в том, что именно всех этих качеств не хватает постановке. Отчего-то аристократы здесь ведут себя, как простолюдины, а слуги - как вообще непонятно кто. Трудно представить, что юный воздыхатель Альфред (Алексей Казанцев) обращался на «ты» не просто к аристократке Розалинде Айзенштейн (Светлана Кольянова), а к женщине, которую он боготворит. И что удивительно - она воспринимает это как должное, ни жестом, ни взглядом не осаждает нахала. Такое панибратство проскальзывает и в отношениях между мужчинами… По большому счёту, непопаданием в образ господ грешат многие исполнители ролей. Труднее всего приходится Юлии Погодаевой (Адель). Всё вроде бы хорошо - она мила и пластична, кокетлива и весела, но … Ей нужно, по сути, сыграть двух разных особ - горничную при знатном доме и высокородную даму на балу. Это непросто и требует большого актёрского мастерства. Увы, пока высота осталась не взятой.

Конечно, в ответ можно возразить, что мы живём в демократическое время, вне рангов и сословий, и ведём в жизни себя без церемоний. Но на сцене театра нам показывают элегантный XIX век, и сыграть аристократов на сцене должно помочь актёрское мастерство. Вполне возможно, «сниженный стиль» задуман режиссёром для того, чтобы быть поближе к народу. Тогда это, по крайне мере, выглядит странным: по смыслу это напоминает, когда изящные кружева плетут из ниток, предназначенных для дерюжного полотна.

Хотя новый спектакль музыкального театра можно отнести к традиционным трактовкам, но нельзя сказать, что в нём совсем нет оригинальных ходов. В отличии от знаменитого советского фильма в спектакле довольно много музыкального материала, который мало знаком российскому слушателю. Например, здесь прослеживаются мадьярские мелодии. Да, они есть и в оперетте Штрауса. Но венгерская тема у композитора обусловлена тем, что Розалинда в аутентичном либретто является на бал к князю в образе прелестной венгерки. В красноярской постановке венгерская линия стала мостиком между великими композиторами двух поколений - австрияком Штраусом и венгром Кальманом. Последний, словно гость из будущего, является в конце спектакля в образе мальчика с дирижёрской палочкой в руке. И, как показала история, Кальман достойно принял музыкальную эстафету от своего старшего собрата по цеху.