Иван Чарота: «Чего же нам не хватает? Наверное, разума»

Литературовед, историк культуры, писатель, переводчик. А ещё доктор филологических наук, профессор. Наконец, член Союза писателей СССР, лауреат премии Республики Беларусь “За духовное возрождение”, академик Сербской академии наук и искусств, завкафедрой славянских наук Белорусского государственного университета... Регалий у нашего сегодняшнего гостя Ивана Чароты хватает. Иван Алексеевич прибыл в наш город по приглашению Красноярской епархии для участия в форуме “Славянская душа”. На одной из встреч он поделился с гостями форума своими мыслями, тревогами и надеждами о прошлом, настоящем и будущем славян. А заодно ответил на вопросы красноярцев.

— Я приехал в Красноярск из солнечной Беларуси. Именно солнечной — у нас в мае уже сирень отцвела и распустились цветы. Я приехал из благополучной Беларуси, поэтому жаловаться не собираюсь. Хотя цены у нас в последнее время растут, на некоторые товары даже выше, чем у вас, в Сибири. Но моя страна в настоящее время очень организованна, очень презентабельна. У нас вы увидите одинаково приличный уровень жизни в любом городе, куда бы ни поехали.

Ещё в советское время, где бы я ни оказывался, мне говорили: мы знаем, что Минск самый чистый город в СССР. Это был не комплимент, а факт! Так вот с тех пор грязнее наша столица точно не стала. Может, теперь Минск ещё более чистый. Власти этому уделяют преувеличенное внимание. Кроме того, стремление к порядку уже вошло в кровь жителей. Мусор на улице никто не выбрасывает, и меня это даже иногда раздражает.

— Но как может такая забота о чистоте вызывать негатив? Мы бы в Красноярске такому только рады были.

— Я человек грешный, курящий. И куда мне спичку выкинуть? Некуда. Мне неловко, я в карманы, в карманы...

Но мы собрались всё же говорить не о моей стране. В центре внимания форума, который прошёл в Красноярске, тревожные и больные темы, вызовы нашего времени всем славянским народам. В принципе альтернатива у нас простая: или быть позитивными творцами истории как единый восточнославянский этнос, или стать субстратом другой совершенно истории, уже без нас.

Конечно, мы хотели бы оставаться позитивными творцами. И возможности, невероятно огромные, неудержимые, для этого есть. Смотрите, что получается. Славян, по скромным статистическим данным, насчитывается не менее 350 миллионов. А с представителями диаспор уже более полумиллиарда. Населяемая этими народами территория имеет массу природных ресурсов. Мы невероятно, сказочно богаты и сильны. К тому же за славянами стоит культура! Чего же нам не хватает? Наверное, разума. Происходит страшное: в целом человеческий род столкнулся с парадоксальным явлением — склонностью к суициду, самоубийству. Это случается и с целыми народами, в первую очередь со славянскими.

— И в чём конкретно выражается эта склонность?

— Любой славянский народ никогда не может существовать в этом мире сам по себе. Только в славянском единстве. Мы все помним знаменитую метафору про веник: один прутик сломать легко, а когда они вместе, то никак. Но сегодня идёт разъединение на прутики, самоутверждение славянских народов, причём на враждебном отношении к русскому компоненту. Подобное, на мой взгляд, для славянства в целом самоубийство.

Впрочем эти тенденции совсем не новы. Подобное со многими уже произошло. Я 47 лет занимаюсь славистикой, и для меня не было болезненнее процесса, чем раскол Югославии. Вы представьте: ещё в 1850 году был заключён договор о едином языке между хорватами и сербами. И в лексическом словаре этих народов было 96 процентов общих слов. Но когда в конце XX века произошёл развал страны, хорваты поставили целью переделку языка — чтобы количество общих слов не превышало четырёх процентов. И началось: пояс, например, стали называть не поясом, а каким-то набором слов. Вроде как “опоясывающим элементом, сдерживающим живот”, или что-то в этом роде. Такие лексические поиски пошли. Они безумны! Они ведут к суициду, к гибели.

— Видимо, события, которые происходят с конца 2013 года на Украине, из той же серии?

— Да, с Украиной сегодня происходит примерно то же самое. И для нас, русских и белорусов, это ещё ближе. Причём вы, в Сибири, удалены и многого не видите. А мы близко. Я родом из области, которая буквально стоит на треугольнике Украина — Польша — Беларусь. 35 километров до польской границы, 25 до украинской. Мои родственники раньше на Украину ездили часто: там цены заметно ниже, чем в Беларуси. И вот, месяцев через пять-шесть после Майдана, несмотря на все слухи и предостережения, моя родная сестра вместе с соседями на двух машинах отправилась по привычному маршруту. Выгодно закупаться. Уже на первом километре после пересечения украинской границы их остановили. Подошли к первой машине и потребовали: “Дай на майдан 200 долларов”. Водитель ответил: “Не дам”. На него стали давить, но он упорствовал. В итоге раскурочили машину, побили всё, что могли. Вернуться домой на ней он не смог. А украинцы подошли ко второму автомобилю с тем же требованием: “200 долларов дашь?”. Водитель говорит: “У меня нет 200, только 120”. Удовлетворились этой суммой. В итоге без покупок на единственной целой машине вернулись в Беларусь. Вот вам картинка с выставки. Это разве не самоубийство в сознании государства?

Однако, несмотря на такие очевидные и известные всем вещи, белорусы едут воевать в Донбасс и на одну, и на другую сторону. Как и жители России — это всем известно. И в молодёжной среде, а я много общаюсь со студентами, есть разные настроения. Часть, и немалая, поддерживает то, что происходит на Украине. Так что все эти суицидные проявления распространяются. Это заразно. И есть огромная опасность, что белорусское общество в целом, и особенно молодое поколение, будет очень выразительно делиться на белорусов и белоевропейцев, сориентированных на Европу, а ещё белоамериканцев. Язык Америки, её культура поглощают сейчас всё. Куда деться? Часть молодёжи устремляют свои взоры именно в эту сторону, становясь слишком доверчивыми, слишком “розовыми” в своих упованиях.

Я об этом не в первый раз говорю, не впервые думаю. 873 года назад летописец Нестор написал: “Един народ славянский”. Спустя столетия летописцы нашего времени не могут этого сказать, если они честны. Наоборот, им приходится фиксировать противоположное. Страшно.

— Не могли бы Вы выступить в роли предсказателя. Когда прекратится этот процесс распада? Или никто не одумается?

— Мы у Бога спрашиваем, спрашиваем, ответа не слышим. Почему? Или мы достаточно тугоухи, или он молчит в назидание...

Это так, отступление. А прогнозы давать я никогда готов не был и не собирался. Пророчествовать, это не моё. Ваш вопрос надо повернуть так: верю ли я в возможное единство славян? Верю. Ведь оно было!

Вот смотрите: в начале XX века итогом первой мировой войны стало образование трёх государств, объединивших славянские народы. Югославия, которая до 1929 года называлась Королевством Сербов, Хорватов и Словенцев. Чехословакия — ещё два народа. И СССР, который в числе прочих объединил республики Россия, Украина и Белоруссия. И все распались. Почему? Божья воля? Нет. Попущение? Да! И назидание. Поймите сами, к чему вы пришли. Зачем вы это всё разваливаете?

— А может, в распаде ещё виновен и злой умысел? Ведь есть такая версия.

— И про это можно тоже сказать, разобраться в причинах внешних. Но я думаю, что если бы мы сами были другими, если бы остались верны едитнству, то внешние угрозы такой бы силы не имели.

Досье

Иван Чарота родился 16 сентября 1952 года в крестьянской семье в деревне Лыщики Кобринского района Брестской области Белорусской ССР.

В 1974 году окончил филологический факультет Белорусского государственного университета имени В. И. Ленина. Работал учителем в средней школе Гродненской области.

В 1986 году защитил кандидатскую диссертацию “Творчество М. А. Шолохова и литературный процесс Югославии (1956—1986)”. В 1998 году защитил докторскую диссертацию “Беларуская літаратура ХХ стагоддзя і працэсы нацыянальнага самавызначэння”.

С 1977 года — работает в Белорусском государственном университете имени В. И. Ленина.

Факт

Иван Чарота в течение 25 лет занимался переводом православного Священного Писания на белорусский язык, четверть века посвящал этой работе каждый четверг. И делал это исключительно на общественных началах.

Фото: Ирина Голубович