Режиссёр Красноярского драматического театра им. Пушкина Олег Рыбкин: «Современный человек мыслит и чувствует быстрее»

Сегодня в Красноярске на свет появится новый театральный фестиваль. Межрегиональный фестиваль-конкурс комедий “Зрительский успех” — проект драматического театра имени А. С. Пушкина, который под занавес сезона решил порадовать зрителя лучшими комедийными постановками, идущими на сценах ведущих театров Сибирского федерального округа. Первыми покажут свою работу красноярцы — это будут “Покровские ворота” в постановке главного режиссёра пушкинского театра Олега Рыбкина. Мы беседуем с Олегом Алексеевичем о фестивале и о том, что уходящий сезон принёс театру.

— Расскажите о новом проекте театра.

— Идея родилась давно. Фестивалей, связанных с комедией, в России практически не существует. И мы подумали, почему бы в июне не устроить фестиваль комедий. Лето располагает к более лёгкому жанру, и люди, уставшие от долгой зимы, отдают предпочтение комедиям. Очень важный момент заключается в том, что наше начинание поддержала компания “Полюс Красноярск”, потому что сегодня в организации любого фестиваля не обойтись без меценатов. Для нас всех, кто приложил руку к фестивалю, очень важно, что “Зрительский успех” принесёт радость зрителям нашего города и края.

Спектакли, которые мы отобрали в программу фестиваля, очень разные. Это комедии — драматические, сатирические, элегические. К нам приезжают театры из Новосибирска, Барнаула, Омска, Томска, Минусинска. В репертуар вошла как классика, так и пьесы современных авторов. У зрителя будет возможность сравнить разные подходы к такому замечательному жанру, как комедия, который на самом деле является очень сложным жанром.

— В чём секрет зрительского успеха и как его заслужить? В репертуаре пушкинского театра есть комедия-долгожитель “Он, она, окно и тело”, которая идёт четырнадцать лет. В чём феномен этого спектакля?

— Это уникальная пьеса. Она успешно и подолгу идёт не только у нас. После того как она вышла на сцене МХТ имени А. Чехова, её стали ставить по всей стране. У публики, которая ориентирована на то, чтобы приятно провести время или получить удовольствие от игры артистов, востребованы именно такие постановки. И мы не имеем права не думать о данной категории зрителей. В Красноярске драматический театр для взрослых один, поэтому мы должны охватить максимальную аудиторию.

— На вашей сцене в основном идут либо зарубежные комедии, либо классика вроде Бомарше, Шекспира, либо советское ретро — как “Покровские ворота”… Где современные комедийные пьесы российских драматургов? Их нет или они вам неинтересны?

— Современные комедии, конечно, появляются, и мы их ставили — например, долгие годы идёт спектакль “Кукла для невесты”. Вы правы, в последнее время так складывается, что мы берём в репертуар высокую, проверенную временем драматургию. Помимо комедии “Покровские ворота” Зорина в афише появился “Лекарь поневоле” по пьесе Мольера, следующий сезон мы откроем спектаклем “Три дня в деревне”, в основе которого комедия Тургенева. Не только сегодня, но и всегда хороших пьес было мало, потому что хорошая комедия штучный, редкий продукт. Так называемая “новая драма” сегодня меньше востребована. Постепенно темы, которые новая драматургия вывела в 2000-х на передний план, стали утрачивать свою остроту. Жизнь изменилась. Сегодня, как мне кажется, новая драма претерпевает некий кризис, но, возможно, это всего лишь затишье перед взлётом. Фестиваль “Драма. Новый код”, который мы придумали десять лет назад, стал способом знакомства с новыми театральными текстами. Но сейчас это не столь актуально, пьесы можно прочесть в Интернете. Поэтому формат “ДНК” поменялся. Сегодня это “ДНК-Rезиденция”, где мы читаем тексты, которые представляются нам заслуживающими внимания. Из этих читок иногда вырастают спектакли. Так, например, из “ДНК-Rезиденции” в нашем репертуаре появился спектакль “Человек из Подольска” по пьесе Дмитрия Данилова. Мы продолжаем следить за новинками в драматургии — как отечественной, так и зарубежной. Не сомневайтесь.

— Ваш выбор пьес для постановок близок зрителю?

— Надеюсь, да. Ведь зритель голосует за тот или иной спектакль единственным способом: либо ходит на него, либо нет. У нас загрузка зала составляет 96—98 процентов. Это один из самых высоких показателей в стране. Но это не значит, что теперь мы можем делать всё что угодно, считая, что публика к нам всё равно пойдёт. Нет. Когда я ставил “Розенкранц и Гильденстерн мертвы” по пьесе Тома Споппарда, были сомнения, как её воспримет зритель. Это сложносочинённая история, поэтому мы не сразу на неё решились. Но на спектакль зрители пошли, билеты быстро разбирают, это одна из самых востребованных постановок театра.

— Судя по последним работам, Вы сегодня отдаёте предпочтение не оригинальным текстам, а контекстам. “Розенкранц и Гильденстерн” — произведение Стоппарда на основе шекспировского “Гамлета”, “Три дня в деревне” — не оригинальное сочинение Тургенева, а пьеса современного британского драматурга Патрика Марбера.

— Тургеневский “Месяц в деревне” мало кто в полном объёме ставит, потому что это четыре с половиной часа чистого текста. Произведение сокращают на свой вкус режиссёры. Здесь же за Тургенева взялся высокопрофессиональный драматург, востребованный во всём мире. Когда я узнал, что существует готовая пьеса по “Месяцу в деревне”, которая с успехом прошла в лондонском театре, мы заказали перевод у лучших переводчиков Ольги Варшавер и Наталии Тульчинской. Драматург написал диалоги, используя тургеневскую стилистику, но в то же время в пьесе Марбера представлен человек с современным сознанием. Дух Тургенева сохранён, но диалоги там довольно стремительные, и сама история происходит за три дня. Сделано это для того, чтобы попасть в темпоритм человека XXI века, который мыслит и чувствует намного быстрее, чем герои Тургенева. Мне показалось, что это очень верное решение — убрать в сценическом варианте архаику, сделать текст более динамичным.

— А почему в Красноярске, в частности в театре имени Пушкина, нет спектакля такого большого формата, как, например, в Малом драматическом театре — Театре Европы у Льва Додина, где постановка “Братья и сёстры” идёт восемь часов?

— Я ставил в новосибирском театре “Красный факел” спектакль по древнегреческим трагедиям, он шёл около шести часов. Продолжительный был и изначальный вариант спектакля, который идёт в нашем театре, — “Дни нашей жизни” по произведениям Леонида Андреева. К сожалению, нам пришлось его несколько сократить. Причина — особенности инфраструктуры Красноярска, неразвитость транспортной системы. После окончания спектакля, который заканчивается в одиннадцать часов вечера, многие не могут добраться домой на общественном транспорте. Этого нельзя не учитывать. Опять же это сложный формат, не каждый зритель готов его принять.

— Какой актёр сегодня интересен зрителю и режиссёру?

— Современный актёр интересен, если на сцене выступает не просто в качестве исполнителя, а когда раскрывается как личность, и мы видим перед собой человека неравнодушного, можем почувствовать его позицию, эстетические и этические приоритеты.

— У режиссёра Анатолия Эфроса есть книга “Репетиция — любовь моя”. А Вы любите репетировать, или Вам важнее итог?

— Я стремлюсь к результату. Мне не нравится репетировать бессмысленно долго. Опять же всё зависит от материала. Лучше отложить репетицию, чем вместе с артистами страдать от того, что приходится работать на неподготовленной площадке или ты не можешь донести идею… Мне комфортнее работать быстро и эффективно, а не размазывать репетиционный процесс, когда уже и тебе, и артистам становится скучно. Репетиция должна приносить неожиданные решения, открытия — только тогда она прошла не зря. Хотя бывает, что репетиция кажется очень тяжёлой и бессмысленной, а потом понимаешь, что она-то и была самая нужная и важная.

— Сейчас в театре появилось много интерактива со зрителем. Зрителей пускают на сцену, за кулисы, водят экскурсии по цехам и гримёркам и так далее. Не кажется ли Вам, что такая открытость убивает тайну, волшебство закулисной жизни?

— У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. С одной стороны, это приближает зрителя к пониманию того, что же такое театр, и способствует лучшему диалогу между зрителем и артистами. С другой — действительно некая сакральность, таинство пропадает.

— Не так давно члены Гильдия театральных режиссёров России высказались за то, чтобы закрепить за художественными руководителями театров право на выбор кандидатуры директора. Вы согласны с данной позицией?

— Есть разные формы существования театра. В некоторых по уставу худрук и директор может быть в одном лице, где-то эти полномочия разделены. Кто-то справляется с тем, чтобы совмещать художественное и финансовое руководство, кто-то нет. То, что художественный руководитель должен иметь право приглашать директора, с которым он сможет эффективно и правильно работать, не подлежит сомнению. В нашем театре главный режиссёр, то есть я, не имеет отношения к финансовым вопросам. И я счастлив, что мне не приходится заниматься деньгами. Но у нас с директором Петром Анатольевичем Аникиным, к счастью, сложился хороший рабочий тандем, мы работаем вместе больше десяти лет, стараемся понимать и слышать друг друга. Такая ситуация, увы, не во всех театрах.

— Ставите ли Вы сегодня в других театрах кроме собственного?

— Нет. Не хватает времени, да и собственно желания. Я наездился в своё время, ставя спектакли в театрах разных городов. Мы не так давно вошли в собственное здание после реконструкции, и мне гораздо интереснее сейчас экспериментировать и испытывать возможности обновлённой сцены, работать со своими артистами, которых я очень люблю.