Неонатолог Наталья Горбачёва: «Он не скажет, где болит»

Любовь, ласка и забота — вот что в обязательном порядке требуется всем новорождённым, уверена Наталья Горбачёва, врач-неонатолог палаты реанимации и интенсивной терапии Красноярского межрайонного родильного дома № 1. Здесь Наталья Леонидовна работает уже двадцать лет. Она помогает деткам, которым требуется особое внимание в первые дни жизни.

В этом году Наталья Горбачёва участвует во Всероссийском конкурсе врачей в номинации “Лучший неонатолог”.

— Наталья Леонидовна, расскажите, пожалуйста, чем неонатолог отличается от педиатра?

— Неонатолог занимается самыми маленькими пациентами — детьми первого месяца жизни. А новорождённые кардинально отличаются от детей других возрастов: их некоторые состояния никогда больше не повторяются. Такие состояния называются переходными — в этот период системы организма перестраиваются с функционирования плода на самостоятельное существование. Есть множество нюансов, связанных с работой сердца, дыхательной системы, состоянием кожи, поведением ребёнка и так далее.

Когда системы и органы ребёнка начинают функционировать самостоятельно, особенно важно правильно кормить малыша, ухаживать за ним. От этого зависит, каким потом будут здоровье, психическое состояние ребёнка, его психологический контакт с мамой.

Кстати, мы обязательно работаем и с мамами, особенно теми, у кого родился первый ребёнок. Они многого не знают, даже если и читали какую-то литературу, ведь практика отличается от теории. Помогаем им выстроить отношения с малышом, а они во многом зависят от настроя мамы в первые дни.

Неонатологи работают в родильных домах и стационарах, где лечат самых маленьких пациентов. В идеале хотелось бы, чтобы они принимали и в поликлиниках, занимались малышами первого месяца жизни. Это было бы оптимально для мамы и ребёнка, снизило бы нагрузку участкового врача. Но, к сожалению, пока это невозможно: нет достаточного количества специалистов.

— Почему Вы выбрали именно эту специальность? Не страшно было начинать работу с такими крохами?

— Во время практики на третьем курсе я увидела малышей в 20-й больнице, тогда поняла, что хочу быть именно неонатологом. А вообще с детства мечтала быть врачом, работать с детьми.

Поначалу, конечно, было страшно. Ведь новорождённый ребёнок не может рассказать, где у него болит. Но с опытом приходит особое осознание: ты начинаешь видеть малыша, чувствовать, понимать, что с ним происходит. К слову, сейчас мне с большими детьми гораздо сложнее найти общий язык, ведь маленький ребёнок чувствует твои руки, твоё настроение, реагирует на эмоциональный настрой.

Когда я пришла в этот родильный дом, палаты интенсивной терапии не было. Но ситуация изменилась, возникла необходимость её создания, поскольку малышей, требующих особой помощи, становилось всё больше. Хотя, конечно, мы и до этого выхаживали тяжёлых деток. В палате я работаю со времени её открытия — с 2008 года.

— Получается, что сегодня малыши с какими-либо патологиями появляются на свет чаще, чем несколько десятилетий назад?

— Да, сегодня больше таких детей, больше осложнений в родах. Если у мамы есть проблемы со здоровьем, беременность протекает не очень хорошо, увеличивается вероятность того, что у малыша будет нарушение состояния. К сожалению, сейчас редко кто из женщин не имеет сопутствующей патологии, какого-либо хронического заболевания. Увеличилось и количество генетических патологий — врождённые пороки стали достаточно частыми явлениями.

Но следуют учитывать и то, что изменялись подходы к терапии. Раньше была выжидательная тактика: в ряде ситуаций за детьми мы просто наблюдали, а сейчас активно занимаемся профилактикой развития патологий.

В палату интенсивной терапии переводят новорождённых с асфиксией — тех, кто сразу не закричал, кто имеет нарушения дыхания, кто перенёс гипоксию в родах. Мы контролируем состояние малышей, кому внутриутробно или в первые часы диагностировали какие-либо пороки. К нам переводят не только новорождённых с очень тяжёлыми патологиями, но и тех, за кем лучше понаблюдать в первые часы жизни.

Палата не закрыта от мам, они приходят кормить малышей, общаться, ухаживать за ними. Когда ситуация стабилизируется, переводим деток в обычные палаты к мамам. Если у ребёнка выявлены серьёзные отклонения, особенно это касается дыхательных нарушений, транспортируем его в отделение реанимации детского стационара.

В прошлом году через палату интенсивной терапии прошло 711 малышей, а двадцать лет назад в особой помощи нуждались максимум 100. Но, повторю, мы стали вести более активную работу, чаще брать детей под наблюдение. Например, если у мамы сахарный диабет, а состояние ребёнка на первый взгляд не внушает опасений, мы всё равно будем контролировать сахар крови малыша. Доказано, что это имеет большое значение для последующего развития мозга ребёнка. Уровень сахара может резко снизиться до таких цифр, которые вызывают повреждение тканей мозга. Если мы пропустим этот момент, ситуация будет очень серьёзной, стараемся предотвратить возможные риски, работаем на профилактику.

Если говорить о статистике, около сорока процентов новорождённых имеют какие-либо изменения состояния. Остальные на период рождения считаются здоровыми. Мы можем предполагать риски развития каких-либо заболеваний в будущем с учётом семейного анамнеза. Но в помощи врачей они не нуждаются, им необходимы только любовь, ласка и забота.

— Часто ли Вашими пациентами становятся новорождённые с маленьким весом?

— Согласно стандартам, мы выхаживаем малышей с весом от пятисот граммов и сроком гестации у женщин 22 недели (гестация — количество полных недель вынашивания. — Ред.). Но поскольку наше учреждение не специализируется на выхаживании недоношенных детей, такие малыши рождаются у нас нечасто. Примерная ежегодная статистика: два-три ребёнка весом до одного килограмма, около десяти детей — от полутора до двух килограммов. Мы стабилизируем состояние таких малышей, затем их транспортируют в перинатальный центр.

— Молодые мамы часто хвастаются результатами Шкалы Апгар: у нас десять и десять. Но гарантирует ли эта оценка хорошее здоровье в будущем?

— Вообще в медицинском сообществе сегодня обсуждается вариант отказа от этой оценки. Шкала была придумана акушером в те времена, когда на родах не присутствовал педиатр. Она необходима, чтобы с помощью минимума знаний оценить состояние ребёнка на момент рождения и возможные риски.

Но сегодня учитывается и множество других факторов. Кроме того, доказано, что состояние детей, которые получили десять баллов, может ухудшиться через несколько часов. Мамам важнее обращать внимание на то, прикладывали ребёнка к её груди в первый час жизни или нет, находился ли малыш вместе с ней в палате или был в отделении под наблюдением персонала.

— Согласны ли Вы с мнением, что все новорождённые на одно лицо?

— Нет, дети абсолютно разные. У новорождённых есть общие особенности — отёчность лица, плохо открывающиеся глазки. Но каждый малыш индивидуален. Мы сразу можем сказать: этот похож на папу, а этот — на маму.

Характеры у малышей тоже разные, а мальчики сильно отличаются от девочек. Мальчики более ленивы и требовательны, им нужны забота и внимание, им необходимо больше усилий, чтобы приложиться к груди. Девочки более активны и самостоятельны. Но есть и такие малышки: с первых минут голосок тоненький, взгляд кокетливый — девочки-куколки.

— За годы Вашей работы изменилось ли отношение женщин к материнству?

— Сильно изменилось. В последнее время становится всё больше женщин, у которых материнский инстинкт не выражен так, как у тех, кто становился мамами десять — пятнадцать лет назад. Раньше на первом плане был ребёнок, а сегодня превалирует желание получить комфортные условия для себя.

Вместе с тем, увеличивается число грамотных мам, которые интересуются процессом воспитания, уходом, питанием малыша. Много читают, изучают эти темы. Они, действительно, заботятся о своих детях, стремятся дать им самое лучшее. Мы стараемся прививать это желание всем мамам. Но, к сожалению, не всегда видим заинтересованность с их стороны. Современные женщины увлечены работой, учебой, карьерой, личными делами, но не детьми. И рожать первого ребёнка сегодня стали гораздо позже: нередко мамами становятся только в 35—37 лет.

— Возраст мамы влияет на состояние здоровья малыша?

— Конечно влияет. С годами женщина накапливает хронические заболевания, у неё уже не такие физические и моральные силы, тяжелее вставать по ночам. “Возрастные” мамы более эмоциональны, они уже многое знают и от этого сильнее волнуются. Молодые мамы — двадцати, двадцати двух лет — спокойнее относятся к возникающим проблемам, в том числе и связанным со здоровьем малыша. Они настроены позитивно, быстрее адаптируются к состоянию ребёнка, верят, что всё будет хорошо.

— Если новорождённый провёл первые дни в палате интенсивной терапии, значит ли это, что ему будет необходимо постоянное лечение?

— Современные методики позволяют деткам практически полностью восстановиться. Редко какие патологии приводят к серьёзным последствиям. Да, такими детьми нужно больше заниматься в течение первого года. Малыши состоят на учёте у невролога и других узких специалистов, проходят курсы реабилитации. Но в будущем они ведут обычный образ жизни.