Скейтбордист Маркел Андронов: “Любишь кататься – люби и ... [упасть]”

Скейтбордисты в Красноярске для непосвящённого человека – явление привычное и в то же время необычное. Катающиеся на ступенях подростки вызывают смешанный спектр чувств – от любопытства до недовольства. И мало кто подозревает, что даже в Красноярске есть свои звёзды скейтбординга, которые доросли до всероссийского уровня. В их число входит наш сегодняшний собеседник Маркел Андронов, за плечами которого множество соревнований и художественных выставок, а ещё куча травм и историй на тему скейтбординга.

Узнав, что интервью появится в «Городских новостях», Маркел очень обрадовался: «Моя мама работает библиотекарем, ей будет приятно увидеть сына в газете». К теме семьи мы ещё вернёмся, а пока поговорим про зарождение скейтбординга в Красноярске, различие в стилях катания, олимпийские перспективы и многое другое.

О расходниках и шоколадках

– Скейтбординг в Красноярске появился не так давно. Как Вы попали в него?

– Не сказать, что направление появилось недавно, но если сравнивать с западными странами, то да, оно молодое. Я отношусь к третьему поколению скейтеров, до меня были ещё два. Примерно 17 лет назад я пришёл на Красную площадь, где уже катались ребята – вообще это культовое место в нашем городе. Я с ними познакомился, и мне понравился тот момент, что скейтбординг – это семейный вид спорта. Можно приехать хоть куда, но если ты катаешься, то местные ребята тебя всегда впишут и тепло примут. Плюс не нужен никакой тренер, ты всё делаешь сам и можешь развиваться хоть до бесконечности. Первое погружение было очень сильным, меня буквально засосало в это болото, и я до сих пор не могу из него выбраться. (Смеётся.).

– Где-то ещё катались?

– Эпицентром всего скейтбординга была всё-таки Красная площадь. Ещё мы катались на КИЦе, тогда там была другая инфраструктура, которая располагала к катанию. Памятник Ленину напротив парка был популярен, и даже сейчас там молодёжь иногда катается. На улице Дзержинского сейчас можно увидеть ребят – туда переехали многие, как только поменяли плитку.

– Чем Ваше поколение отличается от современного?

– Думаю, взглядами на скейт. Чем моложе поколение, тем новее взгляды. Вот мы в своё время пришли и привнесли свежие идеи, влили свежую кровь. Но преемственность всё равно присутствует, единый стержень был заложен ещё до нас. Поколения дополняют друг друга, и нельзя сказать, кто лучше или хуже.

– Где 17 лет назад доставали доски и запчасти? Это же не так популярно было.

– Тогда это было вообще не популярно! Это сейчас магазинов вагон, и можно брать всё, что захочется. А тогда на весь город был один Андрей Трегубов, который держал скейтшоп на дому и продавал скейты – в начале нулевых это было супердефицитом! Андрей привозил их из Санкт-Петербурга – как сейчас помню, были доски Maple, Status, он даже кеды привозил... Мы к нему часто ходили домой и смотрели на всю эту красоту, причём даже не покупали, а было просто интересно посмотреть. По сути, тогда скейтборды были как заграничные джинсы в советское время. (Улыбается.).

– А расходники как часто меняли?

– Подвеска, кстати, долго живёт – её из железа делают, лет на пять точно хватит. А сама доска у меня может и два дня прожить. Всё ж зависит от случая – если скейт улетит под машину, то понятно, что от него ничего не останется.

– В какой момент Вы поняли, что хотите этим заниматься постоянно?

– Да я и не понимал, если честно. И до сих пор не могу понять. Никогда не было наполеоновских планов. Просто всегда отдавался этому делу с душой и не хотел получить спонсоров – постепенно они сами находили меня. Так в любом деле: если ты ему отдаёшься целиком и без остатка, то рано или поздно придёшь к успеху. Я за разные фирмы катался – они видят толкового парня, показывают на него пальцем и говорят: «А вот этого товарища мы заберём». Когда перешёл на новый уровень, стал серьёзнее относится к делу, это безусловно.

– Свои первые соревнования помните?

– Вообще я не особый любитель соревнований. Первые были, конечно, но давно. Например, «Snickers Урбания» была – помните такое? Там, может, уровень и не очень высоким был, и всё вывозилось на базовых трюках. Но было интересно, когда на тебя смотрит толпа зрителей.

– Это в Москве?

– Нет, у нас в Красноярске. Тогда эта урбания проводилась по городам, а потом можно было поехать в Новосибирск и затем уже в Москву. Помню, что призовой фонд был хорошим – деньги плюс сникерсы. Когда тебе 14-15 лет, а у тебя в руках три коробки шоколадок, что ещё надо для счастья? (Смеётся.).

О травмах

– Как осваивали трюки? Что ломали себе?

– Ломал всё. (Смеётся.) А если серьёзно, для меня это во всех смыслах больная тема. Недавно вернулся из Владивостока, там тоже помотало прилично. Вывихи суставов, пальцы летят, голеностопы – это постоянные травмы. У нас есть поговорка: «Любишь кататься – люби и ... [упасть]». Тут невозможно не упасть – как в боксе, где невозможно не получить в нос. Современное поколение, кстати, боится этого, их отталкивают травмы. Хотя без них не обходится ни один спорт, не говоря о скейте. Я и ключицу ломал, и копчик пару раз – считай, весь спектр собрал! Но оно того стоило – это закаляет.

– Это на каких трюках?

– Кстати, на сложных трюках травм практически не бывает. Видимо, в этот момент идёт полная концентрация на движениях. А когда простые элементы, ты летишь себе, хихикаешь, думаешь – мол, да это такая мелочь, да я её на раз-два сделаю, и тут бац! И тебя заземляет. Но это к лучшему – будешь думать в следующий раз. Правда, я часто попадаюсь на одной и той же ошибке. Вот сделал неудачный трюк, вылечился, прошло пару лет, и в голову закрадывается мысль: «А если я его опять сделаю, это же легко!». И потом пару недель вывернутым лежу. Поэтому расслабляться никогда нельзя, тем более в экстремальном спорте.

– Были ли очень серьёзные травмы, после которых вы надолго вылетали из спорта?

– В своё время я получил осколочный перелом плеча со смещением – пришлось даже операцию делать, пластину ставить. Про копчик я уже говорил. А остальное за серьёзные травмы не считаю. (Смеётся.). Вы бы знали, как я хотел кататься после операции!

– Настолько сильное желание?

– Невероятное! Я три месяца не стоял на доске, дни считал. Как только прошёл реабилитацию, сразу схватил скейт и в «Спортэкс» – тогда зима была, на улице не покатаешься. И всё получалось, а внутри горело от кайфа!

– И даже страха не было?

– Не было. Его и нельзя допускать. Если тебя ломает, то ты должен закалиться. Появляется страх – всё, ничего не получится.

О стилях скейтбординга и Олимпиаде

– За счёт этого Вы стали довольно известным спортсменом. И чемпионаты России были, и на всяких Кубках выступали...

– Да, вот в июле ездил в Чебоксары на этап Кубка России.

– Всё это, так понимаю, далось непросто?

– Более чем. В последнее время уровень скейтбординга сильно вырос, тем более в следующем году он появится на Олимпиаде. У нас есть сборная, она постоянно гоняет в Америку, по Европе колесит – по сути, только и делает, что тренируется и соревнуется. Но там один трюк приходится делать скрупулёзно и дотошно, тратя на него кучу времени. Это специфично, на любителя. Я уже говорил, что не люблю соревнования, и мне больше по душе творческий порыв. Вот как сейчас, когда осень, листья под колёсами разлетаются – красота! Всё-таки скейтборд многогранен. Но соревнования – тоже здорово, хотя бы для поднятия уровня.

– То есть творческий скейтбординг вытесняется спортивным?

– Я бы так не сказал. Скорее, они дополняют друг друга. Раньше было наоборот – он всегда существовал как уличная культура, типа брейк-данса или хип-хопа. Сейчас же скейт позиционируется как спорт, пусть даже и альтернативный. На этой почве строятся площадки, меняется подача, и молодёжь массово клюёт. Но тут ещё надо понимать, что выросла доступность – открывай телефон и смотри что угодно. Это мы его на VHSдоставали! (VHS – прямоугольные кассеты для видеомагнитофонов, популярные в 1990-2000-е годы. – Прим. авт.).

– Может, не совсем корректный вопрос, но всё же: где в России самая сильная школа скейтбординга?

– В Москве, где это направление зародилось и пошло по стране. Там под боком Европа, постоянно приезжают райдеры из других стран, плюс куча уличных парков и всяких соревнований. Но в целом уровень растёт везде. Я не скажу, что в Сибири плохо катаются. Во всех регионах, кстати, есть свой стиль катания, и их можно даже различать – по движениям, например. Это как в танцах.

– Ну вот чем Красноярск отличается от того же Новосибирска?

– Там ребята размеренные, вялотекущие. У нас же прорывные, энергичные пацаны, которые через боль идут к победе – как медведи в тайге. (Смеётся.). Есть Лёха Наймушин, легендарный скейтер – вот он задал стержень всего сибирского скейтбординга, и именно с ним ассоциируется это направление. Раньше мы с ним катались по городам, а сейчас он отошёл от дел и больше занимается семьёй. Разве что для себя немного катается.

– Вы упомянули Олимпиаду. Как считаете, стоит ли уличную культуру загонять в официальные рамки?

– Стоит, почему бы и нет? Без этого нас до сих пор бы воспринимали как шпану, которая гоняет по перилам и больше ничем не занимается. А так есть шажок к развитию, те же скейт-парки строятся. Вообще, кстати, я бы немного поменял формулировку – скейт не загнали в рамки, а наоборот, расширили форматы. Сейчас можно и просто покататься-посмеяться для себя, а можно полностью уйти в него с головой. Тут уже каждый выбирает самостоятельно.

– Но ведь тогда теряются романтика и уличный шарм?

– Есть такие парни, которые могут совмещать спортивную направленность и тот же шарм. Тем более они не сразу нырнули в спорт – сначала их всё-таки зацепил шарм. (Улыбается.). А есть современные дети, которым нужен только спорт. Они на доске лупят будь здоров! Но они без эмоций, как топоры. Им сказали – они делают. И техника получается грубоватой. По сути, они под жёсткими нормативами.

– Олимпиада на популярность повлияет?

– Безусловно, про это сейчас все и говорят! Даже на саммитах, где первые лица заседают! (Смеётся.) Вот возьмём те же скейт-парки, о которых я говорил. У нас в Красноярске их нет, но по всей России уже строятся бетонные площадки, которые встраиваются в уличную сеть как скверы. К сожалению, пока до нас они не дошли, но зато есть «Спортэкс» – очень хороший комплекс. Правда, там фигуры морально устарели и с современными стандартами не совпадают.

О тренерской работе

– В том же «Спортэксе» Вы работаете тренером. Это личное желание или финансовая нужда заставила?

– Скорее, второе. (Смеётся.). У меня педагогическое образование, и я не скажу, что мне сложно работать с детьми. Я не против им рассказать-показать всё то, что знаю. Но из всей толпы, что ходит ко мне, лишь несколько ребят меня слушают чуть ли не с открытым ртом – остальные ходят чисто под шумок, потому что это модно. И девочки приходят, которые не понимают, что в скейтборде может быть больно. Вообще всё это преподавание – тот ещё взрыв мозга.

– Но руководство без проблем отпускает на соревнования?

– Легко, никаких проблем не имею. Всегда идут мне на уступки, за что им спасибо. Я в таком режиме уже третий год работаю.

– А есть перспективные ребята?

– (Думает.) Есть чуть-чуть, там по пять процентов задатка. Но они ещё молодые, им по 12-13 лет, и у них всё впереди. В Японии дети так лупят на скейтах, что боже мой! В этом плане они молодцы. А вообще что мы, что американцы, что японцы – у всех одно тело, но разное восприятие действительности. Если человек говорит, что ему сложно и ничего не получится, то так оно и будет. Кто считает иначе, добивается многого. Надо визуализировать свои действия – Наймушин, кстати, так всегда говорил. Дети иногда жалуются: «У меня не получится, я упаду, зачем мне это надо». А смысл тогда начинать?

– Так, может, вам на своём примере рассказать? Или не стоит пугать?

– Иногда, конечно, подпугиваю. (Смеётся.) Но это слабая мотивация, она не на всех действует. Поэтому приходится искать другие способы.

О бешеных деньгах и каратистах

– Есть ли у Вас кумиры? Ориентируетесь ли на тех же американцев?

– Конкретного человека нет, да и на американцев я не особо равняюсь. Мне больше нравится европейский скейтбординг: он интересный, креативный, более подвижный. Я не спорю, что в Америке сумасшедший уровень, тем более спорт оттуда пошёл, но всё же их стиль больше на любителя. А в Европе скейтеры как художники!

– Но при этом самая главная звезда мирового скейтбординга – Тони Хоук, американец.

– Он был звездой в девяностые и нулевые годы, сейчас-то ему уже за пятьдесят! (Смеётся.). Хотя и в этом возрасте Тони лупит на доске как мальчик. Но американцы сейчас другие. Вот японцы сильно выросли. У них есть серия Street League, где за первое место платят по 250 тысяч долларов. Это 30 миллионов рублей – бешеные деньги! Причём парень просто погонял на скейте и получил их. Там используется рейтинговая система, когда складываются все очки за выступление. Кстати, подобная штука будет введена на чемпионате Европы, который на этой неделе начнётся в Нижнем Новгороде. Вообще круто, что европейские соревнования проходят в России – насколько я знаю, у нас такого уровня ещё не было. Можно сказать, что это эпохальное событие для российского скейтбординга!

– А Вы поедете?

– Поеду, но как обычный зритель.

– Пробовали повторить трюк Хоука «900»? (Поворот в воздухе на 900 градусов, или два с половиной разворота. – Прим. авт.).

– Нет, и даже не пытался. Я в принципе не катаюсь на вертикальных рампах, и у нас с Хоуком разные дисциплины. У меня больше стрит-направление. Хотя могу иногда покататься на рампе, но для «900» нужна мега-рампа – считай, вертикальная стена. Мы от щелчка прыгаем, а он как бы выплёвывается из рампы. Это намного сложнее, и нужно тренироваться лет десять. В стрите основные элементы можно разучить за пять лет постоянных тренировок. Но если физическая готовность позволяет, то и за два года можно научиться.

– То есть условным гимнастам легче?

– С их растяжкой да. Но я не видел гимнастов на доске, а вот каратистов видел. Как они взлетают красиво!

– И в полёте доску разбивают?

– Вот да! (Смеётся.) А если серьёзно, то без дополнительной спортивной нагрузки на скейте не погоняешь.

– А вы сами занимались каким-то спортом, кроме скейтбординга?

– Нет, но зато на керамику ходил. (Улыбается.) Я имею в виду, что нужно перед катанием разминаться, растягиваться. Без этого толку не будет – мышцы просто встанут колом.

О досках и ценах

– Под вашим брендом выпускаются колёса для скейтбордов. Откуда такая идея и приносит ли она доход?

– Один мой московский товарищ делал колёса с нашими именами ради интереса. Поначалу всё было классно, интересно, а потом всё сползло в энтузиазм без цели заработка. Чтобы с этого получать деньги, в России нужно быть не скейтбордистом, а бизнесменом. Дохода от колёс я не имел, но было прикольно, мы неплохо провели время.

– А не было мысли нарисовать свою доску, учитывая ваши творческие способности?

– Не думал об этом, но у меня есть гостевая доска, которую мне делали знакомые парни, сейчас покажу. (Достаёт доску, на которой написано Mark Andronov.) Правда, меня Маркел зовут, а не Марк. (Смеётся.).

Вот такие вещи ребята делают. Правда, у них есть корыстный мотив – они с этого имеют доходы, а мне ничего не перепадает. Хоть доски дарят, а я и этому рад – всё-таки расходный материал. Тем более с нынешним курсом доллара купить скейт очень дорого. За иностранную доску приходится выкладывать по четыре тысячи...

– Не долларов, надеюсь?

– Рублей, конечно! (Смеётся.). Когда я начинал кататься, доска стоила две с половиной тысячи – тогда это были бешеные деньги! Вообще скейтборд – штука недешёвая. Разве что подвеска долго держится – там металл, его убить невозможно. (Показывает подвеску с колёсами.) Причём многие делают эти детали, сейчас фирм просто вагон!

О картинах

– Как получилось совместить рисование и экстремальный спорт?

– Поначалу я не сколько рисовал, сколько лепил. А вообще направления дополняют друг друга. Как ни крути, это помогает. К примеру, я могу на доске поехать куда-нибудь и порисовать.

– В интернете полно анонсов с вашими выставками. Вот в Нижнем Новгороде будет, как раз на чемпионате Европы.

– Да, меня пригласили показать свои картины. На Кубке России в Чебоксарах я не только катался, но ещё и делал выставку – написал десять полотен на тему скейтбординга, каждое высотой метр и сорок сантиметров. Вообще все наши соревнования – это не только скейт, а ещё и выставки, кинопоказы и многое другое. Я знаю многих ребят на досках, которые рисуют, пишут стихи и так далее. А есть просто скейтеры, которые больше ничего не делают. Такие, можно сказать, топоры, но лупят будь здоров! (Улыбается.).

– А где столько времени на выставки взять?

– На всё времени, понятное дело, не хватает, но приходится как-то успевать. Большой поклон федерации скейтбординга России, которая оплачивает мне все поездки. Я заранее приезжаю в какой-то город, там ставлю свои картины и уезжаю.

О маме и образовании

– Как родители отнеслись к тому, что их сын с педагогическим образованием пошёл в уличную культуру, а не в школу или детский сад?

– Когда только начинал, маме это сильно не нравилось. Тем более я был по уши в скейтбординге, из-за чего и в школу не ходил, и успеваемость упала. Конечно, мать ругалась, но потом поняла, что я горю этим делом, и отстала. Сейчас она даже поддерживает меня. Да и потом, как можно перевоспитать здорового лба, которому уже 31 год? (Смеётся.).

– Не было мысли завязать с увлечением и найти, что называется, нормальную работу с 9 до 18?

– Такого не было. Хотя у меня была нормальная работа, но это всё-таки не моё. Я не могу сидеть на одном месте, нужно всегда двигаться. Есть такое понятие «скейт-лайф», когда ты постоянно живёшь в мире скейтбординга и больше ни на что не отвлекаешься. В Америке райдеры катаются на улицах, снимают свои ролики и на рекламе неплохо живут. На каждую деталь есть свой спонсор, который тебе ещё и какие-то дивиденды платит. В России, увы, это не так развито.

– У вас же высшее образование?

– Да, педагогический институт, по специальности я учитель изобразительного искусства. Но потом проходил переподготовку на физрука, чтобы работать в «Спортэксе».

– Не думали открыть курсы рисования на дому?

– Честно, не хочу. В целом педагогика... Понимаете, когда нет отдачи, я не вижу толку. На скейте, по крайней мере, я помаленьку проламываю стену, в которую долблю. Тем более прихожу утром в комплекс, встаю на скейт – кайф! Вот такая работа мне по душе. Хотя искусство я тоже не бросаю – вдруг кто-нибудь из европейцев увидит мои картины и захочет их купить? В России как происходит: подходят ко мне люди и говорят: «Маркел, какие классные картины, я бы их купил... но денег нет». В Европе немного иначе. А вообще хороший художник – голодный художник. (Смеётся.).

Об имени и правильном названии

– Всё-таки почему Маркел, а не Марк?

– Маркел – старославянское или латинское имя, а Марк – больше английское. Меня дедушка назвал в честь своего отца. Кстати, в институте преподаватель по религиоведению дал мне полную характеристику моего имени, всю его историю – я был в шоке от его знаний! (Маркел в переводе с латинского – «воинственный». – Прим. авт.).

– Вы привыкли к тому, что вас постоянно называют Марком?

– Вообще близкие зовут меня Мариком. (Улыбается.). А так да, уже привык.

– Вопрос на понимание: скейтеры или скейтбордисты?

– Кстати, единого названия нет. Как хотим, так и называемся. Можно ещё досочниками или лавочниками, иногда шалангами зовут. Да как угодно, на что людской фантазии хватит!

Фото в тексте: skater.ru, Александр Черных

Видео: ВКонтакте/adidas Skateboarding, YouTube/Zapatapro27, YouTube/Peschex0d