Память сердца сильней разлуки

Мой отец, Букарин Александр Михайлович, — коренной сибиряк. Родился в 1914 году в селе Красная Речка Боготольского района. После службы в Красной армии работал мотористом на станции Критово и ежегодно проходил военную переподготовку.

27 мая 1941 года убыл по мобилизации РВК, а когда началась война, был отправлен на фронт.

Отец был гвардии старшина и состоял на службе в 48-м Гвардейском полку 17-й Гвардейской краснознамённой стрелковой дивизии, командовал взводом. Воевал на Смоленщине. Под Ржевом 12 ноября 1943 года был тяжело ранен: врачам пришлось ампутировать ему правую голень.

Четыре с половиной месяца отец находился в госпитале. Оттуда он написал маме письмо, рассказал, что стал инвалидом, и высказал сомнение, примет ли она его таким. Но тот факт, что он жив, вызвал только слёзы радости, причём не только у нашей родни, а у всего села. В войну все весточки с фронта одинаково сильно переживались всеми земляками.

25 мая 1944 года отца выписали, и он отправился на родину. Я хорошо помню тот день. Наступил вечер, мама растопила железную печь, а мы с сестрой сидели на русской печи. Тут забежали женщины с сообщением: “В сельсовет позвонили и сказали, что ваш отец на станции Критово. Нужно за ним ехать!” Мама не поверила, посчитала, что это розыгрыш. И тогда женщины заплакали…

Мне было пять лет, я отца и не помнила, мы его знали только по фотографиям. Поэтому только после его возвращения с фронта состоялось наше знакомство. Прибыл отец на костылях, очень худой и бледный. Встречать его сбежалось всё село.

Пожалуй, больше всего мне запомнилось то, что ещё очень долго после возвращения он продолжал воевать во сне. Кричал, командовал “Вперёд!”, размахивал руками. Но постепенно отец начал отходить от фронтовых переживаний. Он не сдавался, смастерил из берёзы деревяшку для ноги. Работал вначале заготовителем в сельпо, затем в детском доме заведующим подсобным хозяйством, а с 1955 года — кузнецом.

Он был трудолюбивым, честным человеком, не выносил трусость и лицемерие, ценил образованных людей. Наши родители сделали всё, чтобы все их дочери получили образование. Я и младшая Люба — высшее. Валентина — средне-техническое. И это при том, что в селе была лишь семилетняя школа!

О щедрости души моего отца говорит тот факт, что, получив зарплату, он нередко всё до копейки тратил на ребятишек из детского дома. При этом говорил: “У наших детей есть мы, родители, а они — сироты”.

Отец не рассказывал о том, как он воевал. Лишь когда мне исполнилось 29 лет, он усадил меня рядом и поведал о сокровенном, о тяжелейших боях на Смоленщине, в которых принимал участие. Навсегда запомнилась его фраза: “Наш 48-й полк был в непрерывных боях”. Говорил он о героизме и потерях, о том, как истекал кровью и был спасён санитарами, как согревала его фото- графия семьи. Он был ранен в ноябре, в возрасте 29 лет. Ноябрь — это месяц его рождения. И в ноябре он праздновал день артиллерии.

Когда наша семья в 1969 году получила квартиру в Зелёной Роще, на улице Новгородской, отец показал нам места, где он проходил военные сборы. Парк Гвардейский и Стела для всей моей семьи — святое место. Впрочем, не только для нас. Ведь сколько воинов ушло из Зелёной Рощи на фронт. А сколько из них не верну- лось… В 1972 году жизнь отца оборвалась. Но память о нём всегда в моём сердце.

Галина Вишнякова.