Всю жизнь надеялась и ждала

Георгий Калдин погиб в 1942 году, защищая от фашистов Ленинград. Его сын Валентин рассказал “Городским новостям”, что два письма от отца пришли родным уже после того, как им сообщили о его гибели. Из-за этого жена Георгия Тая на всю жизнь осталась одна, ожидая чуда и надеясь на возвращение любимого супруга.

Когда началась война, Валентину Калдину было шесть лет. Из своего детства он хорошо запомнил два воскресных дня. Один из них — роковое 22 июня 1941 года.

— Накануне мама, радостная и вдохновенная, пришла домой с громадным, едва поместившимся в ведре букетом цветов, — вспоминает Валентин Георгиевич. — Повод для радости был: состоялся первый выпускной вечер в новой, только что построенной школе, где мама была директором. Нам с сестрой Зиночкой принесли какие-то подарки и сладости, ничто не предвещало страшной, нависшей над страной беды. А утром по радио сообщили, что началась война...

Отец Валентина Калдина Георгий Яковлевич был призван в армию в 1939 году и к началу Великой Отечественной успел поучаствовать в финской войне. “Перепахал на своём танке знаменитую линию Маннергейма”, — говорит его сын. Незадолго до июня 1941 года Георгий Калдин сообщил родным, что скоро вернётся домой, однако надеждам не суждено было сбыться: сразу после финской кампании, всего за два месяца до демобилизации, его перебросили на Ленинградский фронт. Там в жестоком сражении на Ораниенбаумском направлении он погиб 12 марта 1942 года.

— Вторым запомнившимся мне воскресным днём стало девятое мая 1945 года, — говорит Валентин Калдин. — В тот день мы с классом должны были ехать в поле на сельхозработы. Когда я утром пошёл в школу, на улице царило радостное оживление, повсюду звучала музыка. Я ещё не знал, но уже догадывался о том, что случилось. А потом встретил маму: бледная, с заплаканными глазами, в чёрном крепдешиновом платье с жёлтой вышитой шёлком розой на груди, она обняла меня и сказала: “Сынок, победа, но папочки нашего мы не дождёмся”.

Похоронку на Георгия Калдина его жене Тае принесли прямо в школьный класс в мае 1942 года. Однако спустя некоторое время одно за другим семье пришли два письма от него. В одном, датированном декабрём 1941 года, Георгий Яковлевич сообщал, что ранен и лежит в госпитале на Васильевском острове. По возможности просил прислать посылку с сухарями, так как в Ленинграде уже стало туго с хлебом: “Находятся негодяи, которые продают кусочек хлеба размером со спичечную коробку за десять тысяч рублей”. Во втором письме, от 30 января 1942 года, Георгий Калдин писал: “Милая Таечка и детки Валечка и Зиночка, уверен: разобьём фашистских захватчиков. А после нашей победы будем жить непременно в Ленинграде”.

Из дома Георгию Калдину тоже слали весточки. Сын Валентин запомнил текст одной из них, написанной его мамой Таей: “Жора, родной и любимый! Письмо твоё получили, переживаем за тебя. Успехов тебе и твоему экипажу в бою, береги себя. За деток не беспокойся. Шлют тебе привет папа, мама, твои братишки Коля и Вася, а также невестка Нюра. Ждём тебя, добивайте этих гадов, и возвращайся с победой. А ещё тебе сообщу новость: по случаю купила кровать на сетке. Теперь нам будет на чём спать. Приезжай скорее. Целую, обнимаю, твоя Тая”.

По словам Валентина Калдина, кровать, о которой мама пишет в письме отцу, стала для неё своеобразным талисманом: переезжая с детьми на новое место жительства, она всегда брала её с собой.

— Мама и умерла на этой кровати, стоявшей напротив стены, где в багетной рамке всегда висел портрет её мужа, моего отца, — вспоминает Валентин Калдин. — Ей было 93 года, и всю жизнь, получив последние письма отца после похоронки, она ждала его. Так и осталась вдовой солдата.

Ещё в детстве, провожая отца на военную службу с вокзала, Валентин Калдин решил, что станет железнодорожником. Повзрослев, от детской мечты не отказался: в 1958 году получил диплом инженера-электромеханика Ленинградского института железнодорожного транспорта имени академика Образцова. Учиться специально приехал в Северную столицу, так как здесь после войны хотел жить отец.