"Намазать спящего соседа": каждое лето детвора отправлялась на отдых. Как это было?

Длинные вереницы автобусов, машина ГАИ впереди, чемоданы с фамилией владельца и номером отряда, родительские дни, костры... Всё это — реалии советского детства. Хоть раз, но, наверное, каждый ребёнок Союза побывал в пионерском лагере.

Приключение начинается

Путёвки в основном доставали родители на своих предприятиях, оплачивали лишь небольшую часть, остальную сумму вносил профсоюзный комитет. Необходимо было пройти медкомиссию, собрать вещи и в назначенный день прибыть на сборный пункт. Потом тебя сдавали с рук на руки воспитательнице и вожатой и загружали в автобус. Малыши ревели, прощаясь с мамами. Те, кто уже не первый раз оправлялся в какой-нибудь “Рассвет”, “Салют” или “Подснежник”, предвкушал радости лагерной жизни... В общем, приключение начиналось.

Как правило, пионеры, отдыхавшие в ведомственном лагере, друг друга знали: жили по соседству, родители работали вместе. Другие знакомились уже в автобусе и по пути заводили друзей.

Вожатые сортировали детей по отрядам. Чемоданы по приезде полагалось сдавать кастелянше на хранение. Конечно, лагеря были разные — это зависело от статуса предприятия. Где-то были кирпичные добротные корпуса и даже горячая вода, но в основном пионеры жили в деревянных домиках с несколькими палатами, удобства — на улице.

— У нас корпуса были, можно сказать, дощатые, — рассказывает филолог Ирина Голубева. — Но ничего, никто не жаловался. И вообще, мне кажется, к нам и воспитатели, и вожатые относились как ко вполне самостоятельным подросткам. Если несколько дней шёл дождь, в домиках становилось холодно, мы топили печки. Правда, разжигать приходил взрослый дядечка-завхоз, а дальше — сами. Даже за дровами сами ходили. И никакого дискомфорта не ощущали.

Жизнь не шла, а неслась

Первые дни адаптировались, привыкали спать в палате на 10 человек, втягивались в режим. Процесс проходил у всех по-разному, некоторые сразу строчили домой слёзные письма (“Мама, забери меня отсюда!”). Но потом всё как-то устаканивалось, лагерная жизнь шла своим чередом. Правильнее будет сказать не “шла”, а “неслась”. Утром — побудка под звуки горна (порой записанных на пластинку), зарядка на улице (неявка каралась), завтрак (каша, хлеб с маслом, варёное яйцо), кружки, мероприятия... Учились плавать, осваивали макраме, выжигали по дереву, пытались играть на музыкальных инструментах. Конечно, резались в пионербол.

Спорту вообще уделялось довольно много внимания, соревнования проходили по разным видам. На каждой смене проводились “Весёлые старты” (и для самых маленьких, и для более старших).

Буйным цветом цвела художественная самодеятельность: пели-плясали, праздники инсценированной песни и сказки организовывали, целые спектакли ставили. Поскольку воспитание было патриотическим, непременно устраивали конкурсы политической песни и плаката, рисовали на ватмане ядерные бомбы, стихи читали. Победить в таком состязании считалось очень престижным.

Трудовая составляющая тоже имела место быть. Например, сами наводили порядок в палатах, дежурили в столовой и убирали территорию от мусора.

— Однажды директор лагеря, чтобы мы не отлынивали, а старались, поднял с земли горелую спичку и сказал: “Какой отряд больше всех таких спичек найдёт, тому вручим большой торт!” — вспоминает авиадиспетчер Сергей Карпович. — Наши мальчишки махнули через забор к ближайшему деревенскому магазину и накупили коробков. Ну, дальше понятно! Вкусный был торт. Мне, кстати, потом ребята из других лагерей про такие же случаи рассказывали... По ночам жизнь не прекращалась, наоборот, начиналось самое интересное. Рассказывали друг другу разные детские страшилки из разряда “В одном чёрном-чёрном городе... Отдай моё сердце!”. Какие-то почти спиритические сеансы устраивали, вызывая пиковую даму. Заматывались в простыни и ходили пугать соседние отряды (главное — вожатой не попасться). Мазали пацанов зубной пастой (важно было её согреть, чтобы спящий не проснулся).

Много чего вспоминается. Вечно липкие от смолы ладошки, потому что лазали на сосну. Родительские дни, когда можно было вдоволь наесться бабушкиных пирогов и шоколада. Первые симпатии, первый “медляк” с понравившимся мальчиком в подружкиной кофточке — обмениваться было принято. Ненавистный тихий час (кто его соблюдал?). И какао — брр! — с пенкой на полдник.

...Разъезжаясь, записывали друг другу адреса и пожелания в тетрадках со сложенными треугольниками листами, клялись писать и обязательно приехать сюда же на следующее лето, хоть на две смены. И даже переписывались поначалу. Потом всё реже и реже, потом переходили на открытки. Лагерная дружба не слишком долговечна.

Нот прошло уже сорок с лишним лет, а до сих пор помнятся сигнал горна “Бери ложку, бери хлеб и скорее на обед!” и строевая кричалка “Открывайте шире двери, мы голодные, как звери!”.