ДНК новой сцены

“Есть такое выражение: драму Шекспира нужно ставить как современную, а к современной относиться как к шекспировской”, — говорит главный режиссер Красноярского драматического театра им. А. С. Пушкина Олег Рыбкин. Но тут же признается: как режиссерам, так и актерам не всегда легко настроить себя подобным образом, “поверить своим современникам не так-то просто”.

Возможно, в этом кроется одна из причин того, что, хотя представить репертуар театра без спектаклей по пьесам современных драматургов сегодня сложно, в нашем городе их совсем немного. Несколько идут в Доме актера и театре юного зрителя, репертуар современной сцены драмтеатра и вовсе ограничивается авторами-современниками Валентина Распутина. И, по мнению столичных критиков, это общероссийская тенденция: даже крупные региональные театры год от года продолжают пополнять свои репертуары постановками по классическим произведениям. Подтверждает это и Красноярск: “Трехгрошовая опера” Брехта, “Маленький принц” Экзюпери, “Чайка” Чехова — вот перечень самых ярких наших премьер на данный момент.

Вкупе с тем, что и тексты новой драмы в Интернете, в красноярских книжных магазинах найти непросто (при том, что даже известных авторов наберется с пару десятков, ассортимент, как правило, ограничивается пьесами Гришковца и братьев Дурненковых), получается, что зритель практически не имеет возможности познакомиться с ними. И продолжает считать, что эти пьесы по-прежнему изобилуют нецензурной лексикой и эротикой. Хотя литературоведы едины во мнении: чернуха была лишь одной из стадий, которая давно прошла.

Похоже, скоро ситуация в корне изменится: уже весной в Красноярске должен появиться фестиваль “Драма. Новый код” (“ДНК”), в рамках которого два раза в год на камерной сцене театра им. А. С.Пушкина будут проходить читки пьес современных авторов.

Общественные читки как способ познакомить публику и руководителей театров с современной драматургией не новы. В частности, положительный подобный опыт, благодаря которому удалось пополнить репертуар, имеет МХАТ им. Чехова.

— “ДНК” — это фестиваль современной драматургии, проходящей в виде театрализованных читок пьес современных российских драматургов, — поясняет заведующая литературным отделом театра им. А.С. Пушкина Лариса Лейченко. — На каждый фестиваль мы будем приглашать молодых режиссеров, возможно выпускников режиссерских курсов театральных вузов, студентов актерских факультетов, профессиональных театральных критиков и, естественно, руководителей сибирских театров.

Первые ласточки, из которых совсем скоро должен вырасти “ДНК”, пропели еще во время Красноярской книжной ярмарки, одним из пунктов программы которой стали читки пьес.

— Для ярмарки мы сами отбирали тексты из материалов фестиваля “Любимовка 2006—2007”. И единственным ограничением, с которым нам пришлось столкнуться, стала нехватка времени. За несколько часов нужно было успеть представить как можно больше пьес, — комментирует Олег Рыбкин. — А ведь даже при скорочтении двухактовая пьеса занимает порядка двух часов. Поэтому мы старались брать одноактовые, что-то сокращали.

Таким образом, за три дня ярмарки актеры прочитали по ролям пять еще совсем свежих, частично неопубликованных пьес: “Выключатель” Максима Курочкина, “Герой” Павла Казанцева, “Сон в салате оливье или раба хвоста” Натальи Ворожбит, “Зал для курящих” Евгения Казачкова и “Легкие люди” Михаила Дурненкова.

— Пьесы современных драматургов очень разные. Среди них есть и абсолютно бессюжетные, настроенческие, ставить которые тоже нужно уметь, — комментирует режиссер. — А подобного рода читки, то есть актерское прочтение текста с некоторыми элементами театральности, более остро и внятно выявляет как достоинства, так и недостатки материала.

Несмотря на то, что публики, которая могла бы заинтересоваться пьесами профессионально, на ярмарке не было, да и вообще зритель был случайным и зал не заполнялся целиком, резонанс читки получили. Организатор ярмарки — фонд культурных инициатив им. Михаила Прохорова результатом остался доволен, поддержал предложение театра им. Пушкина, став его партнером в “ДНК”.

— Считаю, что любой театр имеет право выстраивать свой репертуар так, как посчитает нужным. Ведь и классику можно ставить очень современно и злободневно, главное, чтобы это было эстетично, — говорит Ирина Зайцева, художественный руководитель мим-театра “За двумя зайцами”. — Есть театры, специализирующиеся только на современных пьесах, есть, что называется, всеядные — у каждого своя эстетика. Главное, чтобы человек после спектакля выходил обогащенным. Но знакомить зрителя с современными драмами, теми художественными категориями, которые активно используют в своем творчестве современные авторы, нужно. И прекрасно, если такую задачу возьмет на себя театр.

И здесь встает вопрос: готовы ли режиссеры, актеры сами на то, что предлагают им авторы-современники? Так, известен пример воронежского театра, несколько заслуженных артистов которого написали заявления об уходе, узнав, что руководство решилось ставить “Откровенные полароидные снимки” Марка Равенхилла. Герои пьесы этого известного современного английского драматурга — сборище маргиналов, изъясняющихся исключительно на уличном языке и ни при каких обстоятельствах не стесняющихся своих эмоций, чувств, желаний. “Наши актеры тоже поначалу по-разному отнеслись к идее. Но это же все вопросы убеждения и понимания”, — признается Олег Рыбкин.

— Для меня в пьесах, которые предлагались нам для читок на ярмарке, не было ничего настолько неприемлемого, чтобы нельзя было выйти с этим на сцену, — комментирует актриса драмтеатра Мария Алексеева. — Там была нецензурная лексика, но драматурги пишут так, как общаются современные люди, и это правильно. Но, конечно, мат должен нести определенную художественную нагрузку, быть использован оправданно, а не ради одного эпатажа. У меня есть нецензурная лексика и в тексте одной из героинь спектакля Дома актеров, и неловкость я чувствую только в том случае, когда знаю, что в зале находятся дети.

Режиссер видит в этом вопросе и другой аспект: “Если театр считает, что в тексте есть художественная необходимость и из песни слова не выкинешь, то артист должен помнить, что у него есть контракт, в условиях которого не написано: эти слова я буду говорить, а эти не буду. Но все мы, конечно, живые люди, есть актеры с религиозными убеждениями, я знаю таких, но это скорее исключение”.

В качестве примера можно привести пьесу братьев Пресняковых “Изображая жертву”, где есть пересыпанный матами монолог милиционера, у которого просто не хватает цензурных слов, когда он говорит о том, что произошло с его страной.

Другое дело, что решение того, насколько подобный монолог гармоничен в тексте, довольно субъективное, даже вкусовое. И определяется прежде всего ничем не регламентированными пониманиями вкуса.

— Думаю, в любом случае нужно говорить о том, что есть простая мера, используемая, например, на CD-дисках и в кинотеатрах, — наклейка с надписью: “Используется ненормативная лексика”, — комментирует Олег Рыбкин. — И, покупая билет на спектакль, человек решает сам, хочет он это смотреть и слушать или нет.

Для театра, решившего поставить пьесу современного драматурга, найти интересные тексты не составит труда. Куда сложнее подобрать именно такой, который ответит потребностям конкретного театра, города, региона. Если в подобном Москве мегаполисе найти публику несложно практически для любого продукта, то ошибка провинциального театра может стоить ему пустых залов. Поэтому освоение театрами нового драматургического пространства посредством читок пьес — самый приемлемый и безболезненный вариант. Текст обыгрывается на сцене профессиональными актерами, публика знакомится с ним, но в репертуар он не ставится. Возможно, только до поры до времени. Смотря как пройдет. Оценивать можно будет как по результатам зрительской посещаемости, так и по отзывам критиков-театраловедов.