Заложники старинных усадеб

Старинные храмы и дворцы, магический аромат эпох, возможность на мгновение почувствовать себя жителем ушедших веков — развитые страны давно прикинули истинную ценность исторических развалин. Зарубежные “руины” тщательно оберегаются, сохраняются и восстанавливаются. Во дворцах проводятся экскурсии, но и даже свадьбы. Ландшафты используются для массовых исторических игр, маленькие старинные лачуги становятся приютом для путешественников из разных стран. В России старинная усадьба в собственности — это скорее несчастье, непосильный груз, от которого и избавиться-то не так просто.

Екатерине Вардай, живущей в двухэтажном деревянном доме в самом центре Красноярска на ул. Ленина, 84 последние 63 года, поневоле приходится прикасаться к истории каждый день: дом, где кроме нее проживают еще четырнадцать семей, был признан вновь выявленным памятником культурного наследия. О том, что он построен 120 лет назад, тут напоминает все: трещины на потолке и отваливающиеся куски штукатурки, вздыбленные полы, перекошенные лестницы, выпадающие на улицу оконные рамы. Жить в таких условиях очень сложно. Но как решить проблему, жильцы не знают.

Екатерина Николаевна раскладывает на столе письма с ответами из различных инстанций. Начинаешь читать и чем дальше, тем меньше понимаешь. В 2003—2005 годах дом был признан аварийным и поставлен в очередь на снос. Жители подвального этажа расселены. В 2005-м появляются сведения о том, что это исторический памятник, а значит, подлежит сохранению, но без жилой функции. Однако документы, собранные для переселения оставшимися жильцами, возвращаются им обратно. В начале 2008 года появляется новый ответ на запрос жителей: теперь дом уже не относится к аварийным и вполне пригоден для проживания. А чуть позже приходят сразу два ответа из департамента городского хозяйства и службы по охране объектов культурного наследия. В первом говорится о том, что жители должны принять решение об участии в программе по капитальному ремонту, в том числе и собственными деньгами. А вот те, чья функция памятники охранять и сохранять, ответили: раз дом находится в реестре муниципальной собственности, значит, муниципалитет и должен брать на себя обязанности по затратам на ремонт памятника культурного наследия. Кстати, что это за памятник такой, жители понимают не очень хорошо. По одним документам — это дом Вольфганга, по другим — дом Андреева.

Депутат Законодательного собрания края Василий Нечаев, к которому обратились окончательно запутавшиеся от столь разнообразных ответов жители, посетил здание: “Дом по ул. Ленина, 84 находится в аварийном состоянии. По словам жителей — а там живут четыре поколения, — капитального ремонта в нем не было ни разу. После внимания депутатов в доме начали наводить “косметику”: белить стены, ремонтировать крыльцо. Но это мелочь в большой проблеме, которая состоит в том, что на сегодняшний день никто не может взять на себя ответственность за участь жителей исторических развалин в центре города”.

По данным руководителя службы по охране объектов культурного наследия администрации Красноярского края Юрия Тихоновича, таких проблемных вновь выявленных памятников в городе порядка пятнадцати, причем половина из них в частной собственности. Те дома, что числятся в реестре муниципальной собственности, находятся в самом запущенном состоянии: “После обращения жителей мы отправили запросы во все профильные организации: департамент муниципального имущества и земельных отношений, департамент городского хозяйства, Законодательное собрание края.

Какой-то деятельной реакции не последовало. По мнению Тихоновича, муниципалитет не вправе устраняться от решения этих проблем: “Часть зданий, расположенных в исторической части города, относится к категории вновь выявленных объектов культурного наследия. В соответствии с Федеральным законом “Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации” запрещено изменять внешний вид таких зданий, менять интерьеры, нарушать особенности, являющиеся предметом охраны памятника. Столетие нещадной эксплуатации домов в качестве коммуналок дало свои результаты. Инженерные сооружения, подведенные без учета специфики материалов, из которых сделаны дома, привели к запредельному износу конструкций. Асфальтирование центральных дорог ускорило гнилостные процессы, еще сильнее ухудшающие состояние таких домов. Есть технические регламенты, по которым определенные виды работ должны выполняться в определенные сроки. Например, деревянные перекрытия должны менять раз в пятьдесят лет, сантехническое оборудование — раз в тридцать лет и так далее. В этих домах ремонт конструкций не проводился ни разу за все сто с лишним лет. Есть определенные трудности с тем, что для выполнения реставрационных работ жителей надо временно выселять в переселенческий фонд, которого в городе нет”.

Заместитель начальника департамента городского хозяйства Леонид Быков дал проблеме свою оценку: “В этой ситуации получился конфликт между желаниями жителей, возможностью муниципалитета и противоречивыми законами. По закону аварийное жилье нельзя ремонтировать, его нужно сносить, а жителей переселять. Но памятники культурного наследия, даже в аварийном состоянии, сносу не подлежат. Законы противоречат друг другу, а страдают жители. Если же говорить о текущем ремонте, нужно учитывать следующий аспект: конкретно в жилом доме по ул. Ленина, 84 восемь комнат находятся в собственности у граждан. По новому Жилищному кодексу, на собственнике, их тут два — муниципалитет и жители, лежит все бремя по содержанию жилья. Служба по охране объектов культурного наследия должна заключить охранное обязательство как с муниципалитетом, так и с жителями — частными собственниками. И они должны брать на себя часть затрат пропорционально доле собственности”. По мнению Леонида Быкова, владельцы должны были учитывать состояние дома, прежде чем приватизировать комнаты и взваливать на себя все обязательства. А обязательства получаются кабальные: стоимость ремонтно-восстановительных работ на памятнике истории составляет 10—15 млн рублей без реконструкции фасада. Понятно, что таких денег у жителей коммуналки нет и не будет.

Проблема Красноярского края в области сохранения исторических памятников состоит в том, что федеральных законов недостаточно, а краевого закона нет. По словам Василия Нечаева, ситуация в скором времени может измениться: “Мы рассматриваем проект закона “Об охране объектов культурного наследия Красноярского края”, который планируем принять осенью. Тогда же будет создана межведомственная комиссия, занимающаяся составлением реестра объектов культурного наследия и принятием решений о дальнейшей судьбе таких зданий. В законе должна быть прописана ответственность властей за сохранность культурного наследия. Пока же получается, что ветхие дома-памятники и на содержание никто не берет, и сносить развалины законом запрещено”.

Такой правовой вакуум дал свои результаты: в апреле 2006 года сгорел дом Франкфурта, расположенный на пересечении ул. Ленина и ул. Перенсона. Так закончилась двухлетняя история, в которой застройщик затратил миллион долларов на расселение жителей разрушающегося дома и планировал строительство общественно-коммерческого комплекса. Снос ветхого здания заморозили, так как оно было включено в список объектов культурного наследия. В декабре 2007 года сгорел старинный особняк на ул. Вейнбаума — дом легендарного святого Луки. От памятников остались только головешки. Понятно, что в условиях, когда самые лучшие образцы истории уже снесены (железнодорожный мост через Енисей, Гостиный двор, Торговые ряды Гадаловых, усадьба Щеголевых), нужно сохранять то, что осталось. Но оставлять объекты для естественного обветшания и подвергать риску жизнь людей, которым не посчастливилось жить в памятниках, тоже никуда не годится.

Выход есть, и не один. По мнению Юрия Тихоновича, можно пойти по пути перевода жилых домом в категорию зданий с общественно-социальными функциями. Тем более опыт есть не только негативный — в 90-х два проекта были реализованы удачно. Дом Цукермана (1911 г.) из коммуналки превратился в красивейший Литературный музей, в доме Дмитриева (1910 г.) теперь находится Дом народного творчества. В отремонтированном здании комфортно могли бы разместиться офисы, а проблемы жильцов решались бы за счет инвестора.

Если же здания оставлять жилыми, то лучше способствовать приобретению их в единоличную собственность обеспеченными людьми, у которых есть возможность содержать такой памятник. Иметь усадьбу с земельным наделом в центре города — престижно во всем мире. Конечно, в этом случае необходимо четко следить за выполнением охранных обязательств, но это лучше, чем наблюдать за разрушением объекта. Для реализации всех этих решений нужна поддержка федерального и краевого бюджетов, которой не будет без разработанной схемы финансирований в рамках целевых программ. Иначе все большую популярность будет приобретать решение о переоценке культурной значимости памятника и последующего его вывода из реестра. Это значит, что ветхий объект культурного наследия, лишившись своего статуса, сможет попасть в федеральную программу по сносу аварийного жилья. Однако, по мнению Юрия Тихоновича, путь, когда количество охраняемых памятников подстраивают под количество выделяемых средств, — это путь в никуда. Кроме того, объект может быть выведен из списка выявленных памятников только после проведения историко-культурной экспертизы. Но пока на федеральном уровне отсутствуют механизмы проведения подобной экспертизы, нет подзаконных актов, регулирующих принятие столь важных решений.

С проблемой памятников культурного наследия, которые могли бы стать гордостью, но пока являются лишь обузой, в каждом городе справляются по-своему. В Томске лишь авторитет губернатора Виктора Кресса спас памятники деревянного зодчества от варварских поджогов и сносов. В Иркутске постепенно переселяют жителей из центральных деревянных развалин. В Екатеринбурге существует программа на 2005—2010 годы, в которой прописано, сколько квадратных метров исторических зданий будет отремонтировано, сколько передано частным инвесторам и приспособлено под общественно-деловые функции. Во всех этих городах для решения проблемы средства изыскивают из бюджетов всех уровней. В Красноярске пока нет ни краевого закона, ни целевых программ, ни реестра памятников регионального значения, ни четкого отношения к проблеме.

Жители невольно стали заложниками своих старинных усадеб. Люди хотят определенности: если снос — то сроки и условия, если ремонт — то четкие обязательства по его выполнению. По словам Екатерины Вардай, если бы дом хорошо отремонтировали, то им и переселения из родных стен никакого не нужно. А пока проходит год за годом, каждый из которых бесследно стирает столетние свидетельства истории.