Новости

Семен Файда: "Мы верили в то, что мы делали"

Не бывает так, чтобы что-то построили зря. И время, которое является лучшим судьей, всегда выносит свой окончательный вердикт в пользу созидания. Каждый уложенный кирпич, каждая вбитая свая и возведенная стена служат или еще будут служить людям. Просто нужно дождаться того момента, когда они станут востребованы. А это случится обязательно, считает Заслуженный строитель России, почетный гражданин Красноярска Семен ФАЙДА.

Свои университеты

— Семен Михайлович, вы ведь принимали участие в возведении практически всех крупных объектов нашего города и края. А какая стройка запомнилась больше всего?

— Расскажу вам сейчас, все расскажу. Наш трест, в котором я более 30 лет был управляющим, действительно работал и по краю, и в Туве, и в Хакасии, которая тогда была частью нашей территории. Мы вели в основном все инженерное обеспечение объектов: водопровод, канализация, теплосети, ну и благоустройство, подъездные автодороги и железнодорожные ветки. И нет сегодня ни в Красноярске, ни в крае ни одного объекта, в строительстве которого наш трест не принимал бы участия.

А если о том, что более всего запомнилось… пожалуй, одним из самых ответственных объектов стало строительство Ачинского глиноземного комбината. В пиковое время, в предпусковой период, на стройке работало более 25 тысяч человек.

— Да это же население небольшого города!

— Да, такие были масштабы. Но, скажу вам, это было настоящее испытание для всего строительного комплекса края, ведь перед нами стояла задача государственной важности. Стране нужен был алюминий, а алюминий — это глинозем. То была школа великая, из которой вышли многие известные деятели нашего края, да и всей страны. Шенин Олег Семенович, который потом был секретарем крайкома, на строительстве АГК работал управляющим трестом. Бабенко Александр Александрович, он был назначен министром. Да разные люди начинали путь с той стройки, она многому нас научила. Мы, правда, немало там здоровья положили, не считались ни со временем, ни с чем.

— А из строительства в краевом центре что чаще всего вспоминаете?

— Наверное, все-таки аэропорты, и в Емельяново, и Черемшанку. Когда нам поручили роль генподрядного треста по этому строительству, мы приняли на себя очень серьезное испытание. Сегодня-то немногие представляют, с чего все начиналось. На месте аэровокзала и взлетно-посадочного поля стояла глухая тайга. Кто разбирается, тот поймет, насколько дикими были эти места, если водители, пока нас ждали, стреляли глухарей. А там, где сегодня штаб аэропорта находится, был отличный брусничник. Так что мы начали работу с вырубки тайги.

И эта стройка многому нас научила, ко многому обязывала. Таких объемов, таких взлетных полос в СССР до нас еще не строил никто. И таких технологий практически никто не применял. Ведь в нашем аэропорте под полосой проходит русло реки, оно в трубу заведено. А насыпь над ней 18 метров высотой!

— А как вы относитесь к сегодняшним планам по строительству в нашем аэропорте международного хаба? Думаете, они осуществимы?

— Такие возможности у аэропорта есть, в нем много заложено. Кстати, первоначальный проект предусматривал объединение Емельяново и Черемшанки. Сам аэровокзал тоже планировали построить в другом месте, а там, где сегодня он находится, должно было быть здание местных авиалиний.

— То есть в то время проект не был реализован.

— До конца, может быть, нет, но тогда просто нужды в столь грандиозном аэропорте у Красноярска не было. Это сейчас, когда появились кроссполярные перелеты, международные рейсы, необходимы глобальные проекты. А раньше были более скромные потребности. И в любом случае все, что было предусмотрено первой очередью, мы выполнили.

К слову, возможности у красноярского аэропорта очень большие, можно сказать неограниченные. Взлетно-посадочная полоса там такой конструкции, что и по длине, и по толщине покрытия, и по мощности пригодна под любые виды самолетов. В свое время такие полосы в стране были наперечет. Так что мы заложили большую базу под дальнейшее развитие аэропорта еще во время строительства.

Базовый момент

— Трест, которым вы руководили, был одной из самых крупных строительных организаций региона?

— Да, это была действительно огромная структура. В часы пик, в те же семидесятые годы, в нем действовало 13 строительных управлений. Потребность в нашей работе была острая, да и объемы громадные.

— Но потом наступила перестройка, после которой все остановилось на годы. Хотя многие утверждают, что Красноярску удалось сохранить строительный комплекс. Вы согласны с этим?

— В принципе отрасль действительно сохранила ту базу, которую город наращивал в течение многих десятилетий. Сегодня уровень жилищного, или, как мы говорили, гражданского строительства даже чуть-чуть выше, чем в последние годы существования СССР, и застройщики активно используют все те большие мощности, которые достались им в наследство от предыдущей эпохи. Мне очень приятно рассказывать о том, что созданное моим поколением живет, работает.

Конечно, сегодня реализуется гораздо больше индивидуальных проектов, чем в наше время, моим нынешним коллегам есть чем гордиться. И качество новых домов несравнимо с тем, что делало наше поколение, оно стало на порядок лучше. Мы-то занимались сборным жилищным строительством, а это не самый лучший вариант. Но хочу вам сказать, что таких технологических возможностей по качеству и отделке, таких материалов у нас в прежние времена просто не было. Сегодня прогресс налицо! В то же время в сфере производственного строительства ничего практически не происходит. Вы мне вот ответьте: сколько промышленных предприятий было построено в городе за последние 10—15 лет? Да нисколько!

Хочу вам сказать, что строить промышленные объекты намного интереснее, нежели обычные дома, туда вкладывается куда больше инженерной мысли. Что такое жилье? Да в наше время это, как правило, была коробка, которую собирали, как из кубиков. Мастер-прораб один раз технологию изучил и потом может лет пять никуда больше не заглядывать. А в промышленности каждый объект индивидуален. Нетиповой.

— Сегодня тоже ведется реконструкция для открытия новых производств, да и некоторые заводы возводят дополнительные цеха. Конечно, с нуля такие гиганты, как экскаваторный или КрАЗ, пока не строят, да, наверное, в этом и особой нужды нет.

— Да, в наше время создали такие мощности, которые современная экономика полностью и не использует. Примером может послужить тот же Красноярский экскаваторный, который сегодня практически стоит.

— А вам не горько, не обидно? Трудились, возводили гигант, вкладывали силы, здоровье, а теперь это все оказалось ненужным.

— Понимаете, есть понятие “не нужно” и есть понятие “не используют”. У них разница большая. Экскаваторный завод не используется полностью, но его теперь рвут по кускам и цеха постепенно переделывают под необходимую в наше время продукцию. Так что ненужной нашу работу назвать никак нельзя.

Давайте не забывать о том, что в прошлую эпоху многое в промышленности строилось с учетом двойной технологии. Чтобы предприятие могло не только те же шагающие экскаваторы выпускать, но и, если в сложное время возникнет по-требность, чтобы государство могло перепрофилировать линии на выпуск, например, танков. Сегодня же цеха, нацеленные на такие двойные стандарты, уже не требуются. Просто время другое. Однако сказать, что что-то было излишне по-строено, просто невозможно. Такого не бывает: для любого цеха, любой площадки придет свой срок, своя нужда.

Вот смотрите, наш шинный завод еле дышит, а мы закупаем продукцию, которую он мог бы выпускать где угодно. Или РТИ, ЦБК, СК… скажете, что заводы большой химии современной экономике ни к чему? Неправда, все это необходимо, просто пока что руки не дошли до их технического переоснащения. Но, думаю, пройдет не так уж много времени и найдутся грамотные инвесторы, которые возродят эти предприятия, и все корпуса, построенные нами, будут использованы. А возьмите любое успешное предприятие. Ну тот же Красцветмет или КрАЗ. В основе их сегодняшнего процветания и развития лежит та база, которую заложило именно наше поколение. Если бы не мы, этих заводов и не было бы вообще.

И смех, и слезы, и романтика

— Когда смотришь фильмы про строительство, созданные еще в советское время, то кажется, что была в вашей профессии в прежние времена какая-то особая романтика. Или это просто впечатление от патриотического кино, а в отрасль шли за заработками?

— Да нет, была романтика конечно же. Знаете, особенность нашей деятельности заключалась в том, что люди видели ошеломляющие результаты своего труда. Ну как с аэропортом: непролазная тайга вдруг превращается в то, что мы имеем сегодня. Разве это не романтика?

А ведь были у нас еще и не такие глухие объекты. Тот же Краснокаменский железный рудник в Курагинском районе. Мы с начальником главка до начала строительства попадали туда только на вертолете, потому что в этих местах ничего, даже просеки не было! Ни на машине, ни на поезде невозможно было проехать. Сейчас же там работающий рудник, на котором есть вся необходимая инфраструктура, а значит, и жизнь. Ну разве это не здорово?

— И тем не менее давались все успехи очень нелегко.

— Да, я согласен, труд был тяжелый, но его и оценивали как следует. Говорить о том, что в отрасль не приходили за заработками, тоже было бы неправильно. Но дело не только в деньгах. Мы же тогда все делали с душой. Помните, существовал так называемый комсомольский призыв, например на КрАЗе. Это была ударная комсомольская стройка, куда приезжали пограничники и работали на совесть, по-настоящему. У нас многое строилось на патриотической основе, на сознательном отношении.

И за себя, и за многих моих коллег я могу сказать: мы искренне делали все, что могли. Поэтому мне не стыдно сегодня пройти по городу и вспомнить, что я строил, и сыну своему, и дочери, и внукам не стыдно показать. Сказать, мол, вот тут я получил благодарность, а за это дали выговор. Вы скажите, хоть в одной профессии есть такое?

— И вы гордитесь даже теми объектами, за которые получали нагоняи?

— А что, это тоже моя жизнь, мой личный опыт. Я даже помню, за что в шестидесятом году получил свой первый выговор. Управление работало на правом берегу, в районе Предмостной площади, и я не укладывался по срокам к сдаче объекта. Так что нагоняй был заслуженный.

— Про сроки, когда требовали сдать объект к годовщине или празднику, хотелось бы поговорить подробнее. Не мешал ли вам столь жесткий регламент?

— Ну, стоит признать, что директивные сроки иногда были действительно нереальны, не по нашим возможностям. Но мы все равно, что бы ни было, старались все сделать вовремя. Иногда сил на это не хватало, срывали, ведь не всегда выполнение работы зависело от самого строителя, мы могли просто не получить вовремя необходимые материалы.

Сегодня в рыночных отношениях комплектация объектов совершенно по-другому устроена, она более прогрессивная, что ли. Ну или более реальная. Строители вовремя получают все необходимое для ведения работ, доставать ничего не надо, только деньги плати. А раньше-то все выбивали, каждое большое мероприятие доставалось буквально с боем и штурмом. Тем не менее свои обязательства мы выполняли. Хоть сквозь слезы, хоть сквозь смех.

— А что, были и смешные моменты?

— Конечно были. Забавных ситуаций на любом объекте хватает. Помню, когда я работал начальником участка в Красноярске, в Ленинском районе готовили к сдаче Дворец культуры имени 1 Мая. Вводился он, естественно, под праздник, кажется на 7 ноября. Расположен ДК на улице Юности, где мы проводили водовод. Труба проходит совсем рядом с большой лестницей, которая ведет во Дворец культуры. И буквально за день до пуска на самом видном месте, можно сказать на крыльце, происходит авария, пробегает водовод. Фонтан просто! Причем дырка-то оказалась внизу трубы, и до-браться до нее тяжело. Нужно сверху вырезать большой кусок и через него уже заварить нижний шов.

У нас был начальник управления, очень хороший экономист, но технологии нашей работы не знал совсем. Когда обнаружили аварию, он пришел, увидел маленькую дырочку снизу и удалился по своим делам. А через некоторое время опять вернулся — и видит в трубе сверху уже большое отверстие. Естественно, начал возмущаться: вредители, говорит, собрались! Дырочка была совсем маленькая, а что сделали! Мы над ним долго смеялись. Случаев таких очень много.

Вообще, ни одно строительство не бывает без происшествий, это же жизнь. А кроме того, развитие. Ведь посмотрите, видимый прогресс в любом государстве начинается с возведения новых объектов, как жилых и промышленных зданий, так и инфраструктуры. И, поверьте мне, ни один кирпич не укладывают зря. Все это на благо — сегодняшних или будущих поколений. Все это для людей!