Александр Коломейцев: «Человек стал выполнять многие процессы за эволюцию»

Биология — это наука о жизни. О функционировании, росте, происхождении, эволюции всех существ: от бактерии и гриба до дубов и китов. При этом считается, что учёные, представляющие это направление науки, занимаются делами исключительно земными. Всё так. Однако наш разговор с проректором по науке Красноярского государственного аграрного университета, Александром Коломейцевым, начался с вопросов космических.

Года не хватит

— Давно хотела спросить именно у биолога: как, по-вашему, есть ли жизнь на Марсе?

— Для ответа на этот вопрос сначала нужно объяснить, что такое в нашем понимании жизнь. Это биологическое существование, основа которого — размножение.

А теперь обратимся к одному из главных постулатов науки — каждое предположение должно быть доказано. Без этого ни о чём утверждать нельзя. Никто же не доказал, что на Марсе нет жизни? Не доказал. Значит вопрос открытый. Да, в тех условиях, которые мы наблюдаем на поверхности красной планеты, земные организмы существовать и размножаться неспособны. Но вполне возможно, что жизнь там есть в какой-то другой форме, которую мы не можем ни измерить, ни доказать. Просто не знаем, с каким датчиком к ней подходить, в какую трубу на неё посмотреть.

— Любопытно, конечно, но давайте спустимся на Землю. Вот недавно в нашей стране было объявлено Десятилетие науки. А до этого проходил Год науки. Как вы относитесь к таким инициативам?

— Вопрос этот чрезвычайно сложный. С одной стороны, к этому нельзя не относиться позитивно. Но с другой: почему только год? Только десятилетие? Наука должна быть всегда! Нельзя двенадцать месяцев ею заниматься, а потом всё прекратить. Это так же, как с ребёнком: в этот год я люблю старшего сына, а на следующий — младшего. Так же не бывает? То же самое и с наукой.

Вся человеческая цивилизация зиждется на познании. И именно наука каждый день вносит свой вклад в то, чтобы все мы жили хорошо. Могли поставить чайник и быстро вскипятить воду. Посмотрели на часы и, кроме времени, узнали и погоду, и пульс с давлением. Носили в кармане не просто телефон, а целый компьютер!

Правда, надо признать, что, кроме благ, наука несёт нам и проблемы.

— Какие, например?

— К сожалению, пользуясь достижениями учёных, мы часто забываем собственную биологию. Вот на сегодняшний день существуют одновременно две серьёзнейшие проблемы: ожирение и голод. И первая из них — как раз продукт науки. Молодой человек садится за компьютер или за гаджет и просиживает так сутками. А ведь несколько тысячелетий эволюция формировала нас как охотников и собирателей. Эволюция дала нам мозжечок, конечности, мышцы, скелет, чтобы мы могли выследить и догнать антилопу, отличить съедобный гриб от несъедобного, залезть на дерево за плодами. Движение — это наша потребность, но, пользуясь достижениями науки в области компьютерных технологий, связи и телекоммуникаций, мы его ограничиваем.

— Ну а голод? Какие тут могут быть претензии к науке?

— Никаких. Это уже следствие того, что не все пользуются её достижениями. Когда возникает голод? Когда люди не применяют научных принципов возделывания различных сельскохозяйственных культур.

— Да много ли вырастишь в той же Сахаре?

— А что возделаешь на Ямале? Однако коренные жители выращивают там оленей, причём используя старый научный принцип. Проверенный временем.

Повторюсь, наука возникла очень давно и, наверное, уже никогда не прекратит своё существование. Но у нас сегодня она преподносится как некая вещь в себе. А на самом деле наука всегда должна иметь предмет. Она должна быть для чего-то.

“Адретта” устарела

— Наука “для чего-то” — это, наверное, прикладные дисциплины. Например, выведение нового сорта пшеницы. Но есть же такая вещь, как фундаментальные исследования. И они тоже должны поддерживаться.

— Вот вы сказали о выведении новых сортов. А ведь селекционный процесс относится именно к фундаментальной науке.

— Неужели?

— Да, это так. Человек в своих достижениях дошёл до того, что стал выполнять многие процессы за эволюцию. Сегодня огромное разнообразие сельскохозяйственных, декоративных культур выведено силами селекции с опорой на фундаментальные принципы наследственности. И это уже нельзя назвать прикладной наукой. Затем уже из этой селекции возникают приклады. Каким образом? Получили, например, новый сорт пшеницы. Но он не может произрастать повсеместно, например в Сибири, его нужно адаптировать. У нас же зона рискованного земледелия.

— И тем не менее год от года в нашем крае урожай всё круче!

— А всё потому, что действует селекционный процесс. Причём он непрерывный, как алюминиевое производство. Его остановка может очень серьёзно помешать нашему развитию. Мы уже не сможем прогнозировать и простраивать экономические механизмы получения урожая. А это товарищ голод.

— Раз уж мы начали говорить о сельском хозяйстве, можно обсудить такую тему, как семенной фонд. Читала как-то о том, что наша страна весь посевной материал покупает за рубежом. Своего нет совсем. И это пугает!

— Никакой паники быть не должно, потому что основные сельскохозяйственные культуры мы не утратили. Можно посмотреть на сайте государственной сортовой комиссии, сколько разных отечественных сортов у нас зарегистрировано и допущено к использованию.

Однако своя доля правды в том, что в России имеются риски по семенному материалу, всё-таки есть. Важно, что все имеющиеся проблемы обнаружены, и сейчас по ним проводится системная работа. Например, многое было утрачено в семеноводстве сахарной свёклы. Сейчас действует программа, направленная на стимулирование выведения новых сортов этой культуры. А наш аграрный университет принимает участие в другой программе — семеноводства картофеля. Здесь также за последние десятилетия произошла подмена семенного материала. Ведь что происходило: большие корпорации, имеющие немалый бюджет, проводили на разных уровнях глобальные рекламные кампании. И в итоге в страну зашёл семенной материал немецкой селекции. На рынке стал пользоваться спросом очень разрекламированный сорт…

— “Адретта”?

— Так точно. Кстати, сама “адретта” уже давно не производится семеноводческими хозяйствами Германии. Сорт себя изжил, он стал в Европе неконкурентоспособным и был заменён на другой — “гала”. И вот сейчас она шагает по нашей стране.

— Сможем ли мы восполнить эти пробелы и вывести свои сорта?

— Конечно, сможем. Тут же всё зависит от двух основных вещей: кадрового и материально-технического обеспечения.

Народ наш никуда не делся. Он остался таким же смекалистым, таким же умным, фанатичным, где-то немножко разболтанным и при этом творческим. И сколько бы ни увозили из России учёных в Америку, Европу, Израиль, да куда угодно, они почему-то не кончаются и продолжают давать результаты.

А что до второй составляющей успеха… С моей точки зрения, одним из главных фигурантов дела является заказчик. Там, где он есть, имеется и результат. Возьмём сельскохозяйственную отрасль. Есть понятный заказчик, и не только у нас в крае, а во всей стране. Он говорит: надо получить 35 центнеров зерна с гектара или 10 тысяч литров от одной коровы. Заказ понятен? Понятен. Подводится сюда собственная научно-техническая база, адаптируются под нашу ситуацию достижения зарубежных коллег. И вот у нас сельское хозяйство выходит на первое место по потенциалу, по прибыли от экспорта.

— Да, мы зерно по всему миру продаём. Покупают нашу пшеницу и в Азии, и в Европе. А ещё охотно берут мороженое.

— Это правда. Я сам в Китае видел очереди за ним. Местное мороженое люди не покупают. Ждут, когда привезут наше, российское.

С лупой на пазл

— Говорят, в последние годы на планете сильно меняется климат. Вы верите в глобальное потепление? Замечаете как биолог его последствия?

— Климат менялся всегда. На нашей планете было много ледниковых периодов, просто достоверно и щепетильно наблюдать за этим процессом люди начали совсем недавно. Однако есть немало косвенных свидетельств изменчивости климата. Классический пример: Гренландия. Как могли назвать белый остров под ледяной шапкой “Зелёной страной”? Явно он когда-то был покрыт растительностью.

Климатическая повестка, с моей точки зрения, была выдвинута на первый план для того, чтобы управлять промышленностью в разных странах.

— Ну да, была история о вреде фреона. В итоге одни производители холодильников вытеснили с рынка конкурентов.

— Совершенно верно. Таких примеров использования не совсем чистоплотных методов очень много. Это действия на грани подмены научных понятий, выпячивания чего-то в исследованиях. Дело в том, что мы стали уходить от классических научных основ, которые были направлены на восприятие целостной картины мира. Сегодня вытаскивается какой-то пазл, маленький-маленький, к нему подносят вот такенную лупу и начинают кричать: посмотрите, что творится!

На самом деле что надо пересматривать, так это культ потребления. Вспомнить, чем обходились люди в 1960-е, какой была упаковка товаров. А сейчас у нас появились просто гигантские свалки. Вот об этом надо переживать, а не об озоновых дырах.

— Интересно, что вы думаете о другой модной теме — “зелёной энергетике”? Тех же солнечных панелях?

— Давайте посчитаем их экономику. Сколько вкладывается ресурсов и энергии для того, чтобы произвести панель? Сколько она за свой срок службы даёт киловатт? Наконец, сколько ещё надо потратить на то, чтобы её утилизировать? Так вот, мы получим якобы “зелёной энергии” гораздо меньше, чем потратим на довольно грязное производство панели.

Дровами топить куда экологичнее: потому что растение выделяет всего лишь тот углерод, который усвоило из атмосферы. К тому же деревья — это возобновляемый ресурс, срубив одно, можно и новое посадить. Оно точно вырастет. У него есть уникальнейшее приспособление, которого нет ни у чего другого: солнечная энергия тратится на построение тела. А мы своими панелями так и не научились усваивать столько же, сколько усваивает молекула хлорофилла.

Щупальца не вырастут

— Есть у меня ещё один тревожный вопрос. Про ГМО. Скажите как биолог, плохо это или хорошо?

— Что такое ГМО? Это генетически модифицированный организм. Любое растение, как и любое животное, — это тоже организм. А генетическая модификация, вообще-то, лежит в основе эволюции. Есть два способа борьбы за урожай и эффективность сельского хозяйства, а значит, и борьбы с голодом. Первый — применение средств по стимулированию роста и защите от сорняков, паразитов и насекомых. Второй — генетическая модификация. Если в сою внедряют животный ген, то паразит уже отказывается от её употребления.

— То есть даже паразит не будет это есть! А нам навязывают…

— Я бы так резко не говорил. У насекомого и тем более гриба-паразита ферментативный аппарат очень ограничен. Он рассчитан на то, чтобы разлагать какие-то определённые вещества. Причём, как правило, это внешнее питание. Изменение на генном уровне делает для него растение несъедобным. А организм человека, как и всех млекопитающих, приспособлен переваривать очень многое. У нас большой ферментативный аппарат и кислотный желудок. Мы не усваиваем белки целиком, они у нас всё равно разваливаются до аминокислот.

— То есть, образно говоря, если я съем пшеницу с геном каракатицы, щупальца у меня не вырастут!

— Нет, конечно, с чего бы вдруг?

Но стоит сказать, что есть и другое, негативное мнение о ГМО. Его сторонники говорят о том, что использование генно-модифицированных организмов несёт экологический вред. Потому что такие растения выходят из эволюционной цепочки и могут заместить привычную нам флору. Это действительно опасная ситуация.

Сорт или гибрид?

— Среди дачников бытует мнение, что генно-модифицированные растения не размножаются. Вырастишь огурец, соберёшь его семена, посеешь, а урожая нет.

— На самом деле ГМО здесь ни при чём. Это всего лишь семеноводческий процесс. Есть в селекции такие понятия — гибриды и сорта. И они существенно различаются.

Гибрид можно сравнить с баскетболистом, у которого и мама, и папа — маленькие, а вот дедушка высокий. И внучек вышел таким же. Но не факт, что у этого рослого игрока будут дети под метр девяносто. То же самое и в сельском хозяйстве. Две линии, средненькие по продуктивности, скрещивают, и они дают классный результат. Но только один раз. Другое дело — сорта, при выведении которых все хозяйственно-полезные признаки сохраняются в нескольких поколениях.

Вот такие разные подходы. Причём в Европе делают ставку на гибриды, которые продают в качестве семенного материала. Это такая классическая технологическая игла. Нужно постоянно покупать, покупать и покупать. А основа суверенитета — это прежде всего продовольственная безопасность. Если ты не голоден, если можешь что-то посеять и обеспечить урожай, то у тебя есть большие шансы на то, чтобы сохранить свою идентичность и независимость.

— Выходит, что использование сортов эту самую независимость и даёт. Взял один раз, а потом пускай часть урожая в севооборот. Так?

— В общем, да. Хотя сорт тоже должен обновляться, он ведь стареет. Но пшеницу можно высевать в течение пяти лет, картофель — до четырёх лет. А потом придётся обратиться к селекционеру.

— При этом важно, чтобы это был наш селекционер?

— Конечно. Мы сейчас это осознаём в самом буквальном смысле. Уже очевидно, что глобализация, разделение труда по странам — очень рискованный процесс. С точки зрения сохранения суверенитета, в том числе научного.

— Но наука же — это что-то общечеловеческое. Она должна быть выше политики! Тем более в такой области, как сельское хозяйство. А как сейчас? Не стали ли наши учёные токсичными для коллег из других стран?

— Хочу подчеркнуть: мы не стали токсичными. Российские учёные и вся наша наука всегда были и остаются открытыми (естественно, в определённых сферах). И мы всегда находили с коллегами общий язык. Только, к сожалению, сегодня почему-то все вопросы — и бизнеса, и экономики, и науки — решаются на политическом уровне.

Ну вот, например, совершенно недавно мне написал наш давний партнёр — профессор из Южной Кореи. Он сообщил, что учёные из его страны хотят продолжать общаться с нами. И для них токсичными являемся не мы, а их собственные функционеры.

Досье

Александр КОЛОМЕЙЦЕВ

Проректор по науке Красноярского государственного аграрного университета, доцент, кандидат биологических наук.

Научные интересы: организация научной и научно-технической деятельности в интересах АПК, технологии органического сельскохозяйственного производства и производства органической продукции, машины и аппараты по переработке сельскохозяйственного сырья растительного и животного происхождения, качество сельскохозяйственной продукции.

Общественная деятельность: активно занимается грантовой деятельностью в Красноярском ГАУ.