Ветви власти

На следующей неделе в Красноярске пройдет расширенный Совет лесной отрасли с участием вице-премьера России Виктора Зубкова, сообщили “Городским новостям” в пресс-службе губернатора.

Это событие показательно по двум причинам. Во-первых, визит правительственного чиновника высшей категории должен пройти параллельно с приездом на Енисей премьера Владимира Путина: учитывая тот факт, что Зубков ровно год назад курировал проблемы подготовки регионов к зиме, Владимир Владимирович должен будет теперь проинспектировать, насколько эффективно работают его заместители.

Но — и это “во-вторых” — напрасно полагать, что вице-премьер займется исключительно древесным топливом. Лесная промышленность не только с появлением Хлопонина на посту губернатора стала властным экономическим приоритетом — новый губернатор первым делом, кстати, поехал поговорить с учеными красноярской лесотехнической академии. Древесина кормит регион около восьмидесяти лет и давно уже снабжает валютой страну; причем в периоды рыночных колебаний зеленый фонд Красноярского края, легко возобновляемый и не требующий больших затрат на переработку по сравнению с никелем или алюминием, всегда оставался “спасательным кругом” местной казны. Так что мотивация проведения Совета лесной отрасли в дни, когда цена нефти стремительно падает, мало радуют конъюнктурой никель и медь, более чем понятна. Страна, богатая экспорт-
ной древесиной (кубометр которой может стоить и полтысячи долларов при сегодняшней расчетной лесосеке Красноярского края в 66 миллионов 350 тысяч кубометров), явно намерена понять для себя, возможно ли в дни финансового кризиса ввести в действие экстренную программу компенсации валютных поступлений с таежных делян и строящихся комбинатов.

— В идеале, разумеется, это возможно, — комментирует нам ситуацию депутат Законодательного собрания края Валерий Сергиенко. — Но именно в последние годы над отраслью навис какой-то злой рок.

Рока, впрочем, даже два: кадровая чехарда кураторов и теневой вывоз ценных пород древесины. Впрочем, о “тени” чуть позже. А пока стоит вспомнить, что вновь пришедшая в край команда прагматиков-управленцев под руководством Александра Хлопонина поставила следить за лесными проблемами первого заместителя главы региона Льва Кузнецова. Но высокие управленческие качества этого чиновника (прозванного даже за свои феноменальные способности “Пентиумом”), неожиданно потребовались в более финансово емких отраслях — например, топливно-энергетическом комплексе. Вместо Кузнецова курировать лес принялся тогдашний мэр Канска Сергей Гуров — он даже побывал в Финляндии, чтобы перенять опыт внедрения передовых технологий, — однако вскоре выяснилось, что совмещать столь ответственные посты, как глава города и куратор лесной сферы, практически невозможно. Хотя Канск-то как раз мог послужить моделью развития глубокой переработки сырой древесины, доставляемой туда с лесосек. Наконец, последним неудачником проекта неуклонного подъема красноярского леса оказался Сергей Сокол, но никакой информации относительно мотивов его назначения, а уж тем более — увольнения с курируемой линии просто не было. Наверное, не заладилось совмещать административную реформу и все тот же треклятый лес... Лишь с приходом в департамент природных ресурсов вице-губернатора Андрея Гнездилова обозначилась хоть какая-то стабильность. Некоторые подробности развития ситуации в отрасли уже стали достоянием общественности.

На вопрос корреспондента “Городских новостей” “Как за последние годы вырос удельный вес отрасли в валовом региональном продукте? За счет чего он достигнут?” Андрей Гнездилов ответил: “В структуре объема отгруженных товаров обработка древесины и производство изделий из дерева среди всех обрабатывающих производств занимает 2,4 процента, целлюлозно-бумажное производство — 0,7 процента, но тем не менее с каждым годом тренд повышающий”.

Доля пока, мягко говоря, низкая. Нет уверенности и в том, что сразу после заседания Совета лесной отрасли с участием Виктора Зубкова она увеличится. Но власти настроены отнюдь не пессимистично. По оценкам экспертов природоресурсного департамента, вскоре удельный вес лесной сферы резко вырастет — с пуском целлюлозных комбинатов в Енисейском и Богучанском районах.

— Лесные перспективы у края большие, — продолжает Андрей Гнездилов. — Один комбинат будет производить беленую хвойную целлюлозу проектной мощностью 900 тысяч тонн в год, другой — беленую крафт-целлюлозу до 700 тысяч тонн. Строится крупнейший в Евразии комбинат по производству большеформатной фанеры в Сосновоборске; на юге края к 2011 году планируется запустить проект по выпуску строганого погонажа, клееного бруса и деталей домов для каркасного домостроения, ориентированно-стружечных плит и древесно-стружечных плит. Уже в 2009 году в Енисейске планируется запуск производства пиломатериалов и погонажных изделий; а в Красноярске ожидается появление нового производства клееного конструкционного и стенового бруса. Таким образом, на протяжении четырех лет помимо налоговых поступлений отрасль получит 4,5 тысячи дополнительных рабочих мест.

К сожалению, чиновник не уточнил, сколько именно налогов ожидается от столь весомых проектов. А ведь дело-то как раз в том, что именно сегодня сложившаяся десятилетиями фискальная схема пополнения красноярского бюджета вступает в полосу поистине революционных изменений. Во-первых, с будущего года федеральный центр прекращает субсидировать объединенные с краем Эвенкию и Таймыр. Это четыре миллиарда рублей в год. Еще в 2005 году, когда разрабатывали закон о слиянии территорий, подразумевалось, что за четыре года Красноярск найдет чем компенсировать поступления из Москвы: цены на никель, медь, золото и алюминий росли бурными темпами. Был в департаменте экономического развития и резервный вариант — исходя из некоего прогноза обрушения металлических цен, нынче предполагалось ввести в строй промышленную добычу нефти на Ванкоре — 14 миллионов тонн в год. Но упала и цена барреля, а кроме того, пуск проекта перенесли по ряду причин уже на 2009 год.

Вы, возможно, поразитесь, но с ликвидацией объективных теневых обстоятельств, о которых выше говорил депутат Сергиенко, вполне можно было бы обойтись без долгосрочных программ и даже кадровых заморочек. Еще в 2003 году на специальном совещании у губернатора выяснилось: теневой безналоговый вывоз древесины за пределы края достиг трети всего ежегодного объема лесного продукта — четырех из двенадцати миллионов кубометров в год. Ущерб тут тройной — не обложенные государственной данью породы древесины; похороненная на лучших делянах, откуда гнали “черный лес”, глубокая переработка стволов; наконец, бесплатная поддержка экономик соседних государств, остро нуждающихся в сибирском лесе. Кстати, по данным департамента лесного хозяйства Сибирского округа, в 2007 году 6 077 фактов незаконных рубок (в Красноярском крае — 705), общим объемом 380,6 тысячи кубометров (у нас 73,2 тысячи), официальный ущерб составил почти 4,5 миллиарда рублей (в Красноярском крае — 228 миллионов рублей). Это не требует комментариев.

Зато понятно — бороться с безобразиями в тайге, которые четко структурировались по многим направлениям (к их числу следует добавить и слабый социальный уровень лесных поселков), можно только с участием и при желании высших чинов российского правительства. Что, собственно, в Красноярском крае и ожидается.