Ненужное зачеркнуть

В пособии на вопрос о следствии коренного перелома в годы войны школьникам предлагалось выбрать один из вариантов ответа — “выход Японии из вой-ны”, “распад антигитлеровской коалиции” или “расстрел всех немецких военнопленных, находившихся в советском плену”. Глава государства назвал эти ответы “провокационными и неуважительными, негативно влияющими на молодежь” и поручил министру образования Фурсенко проверить все сборники.

Минобрнауки отреагировало незамедлительно — от “вредительских” тестов открестилось, назвав их ярким примером “псевдопособий”. Профессор кафедры истории российской государственности РАН при президенте РФ Василий Зверев, с 2001 года возглавляющий комиссию по разработке тестов для ЕГЭ по истории, заявил, что книга вышла из частного издательства, в официальных же сборниках за 2006—2007 годы подобных ляпов никак не могло быть, так как все контрольно-измерительные материалы проходят большое количество проверок и подвергаются серьезным экспертизам. Однако с мнением о качественных официальных тестах, прошедших строгие проверки, не согласны красноярские эксперты.

— Пользуясь ажиотажем, связанным с Единым экзаменом, частные издательства выпускают массу пособий для тренировки, — говорит Самуил Кангун, доцент кафедры всеобщей истории Красноярского педуниверситета, несколько лет возглавлявший краевую комиссию по проведению ЕГЭ по истории, — такие брошюры часто грешат ошибками. В официальных тестах настолько нелепых ответов, как процитировал Дмитрий Анатольевич Медведев, я не встречал. Но могу сказать, что неудачных, некорректных и неточно сформулированных заданий встречается довольно много — процентов десять. Порой у меня складывалось впечатление, что вопросы подготовлены наспех и не для выявления знаний по истории, а для игры “Как стать миллионером”. Полагаю, это связано с тем, что вариантов нужно придумать множество: только в Красноярске использовалось 15—20 версий, по России — тысяча.

С тем, что казусы в тестовых заданиях не редкость, согласен и Денис Гергилев, старший преподаватель кафедры истории России историко-философского факультета Гуманитарного института СФУ. Он уверен: виной тому — слишком большое количество тестов, которые готовят не очень опытные разработчики.

— Такое ощущение, что у них элементарно заканчиваются вопросы, — солидарен с коллегами Евгений Выдрин, аспирант кафедры отечественной истории пед-
университета, — потому появляются абсурдные сентенции и глупые предположения. Встречаются неправильно поставленные вопросы, иногда не один, а несколько ответов удовлетворяют условиям задания, что дает право сомневаться в компетентности разработчиков.

А можно ли вообще адекватно “поверить алгеброй гармонию” и качественно проверить уровень знаний по гуманитарным дисциплинам при помощи тестирования?

— Тестовая система проверки знаний по гуманитарным предметам уязвима и совершенно справедливо подвергается критике, — отмечает Самуил Кангун. — Если математика и физика легко поддаются формализации, то история и литература — это не только набор фактов. И тест ЕГЭ не способен определить уровень подготовки абитуриентов лучше, чем устный экзамен. С его помощью не проверишь способности ученика рассуждать и излагать мысль, а без этого история невозможна. В проект ЕГЭ вложено огромное количество денежных средств, и рассчитывать на возврат к прошлой системе приема в вузы не стоит. К сожалению, переход на ЕГЭ способствовал понижению уровня знаний абитуриентов истфака нашего пед-
университета. Плюс в ЕГЭ — одинаковые требования ко всем абитуриентам, независимо от злого или доброго экзаменатора. Но минусов больше — рассчитывать на то, что эта система сможет отбирать именно людей, испытывающих интерес к истории, затруднительно.

— ЕГЭ — это данность, — говорит Борис Андюсев, — и в целом переход на тестирование я нахожу вполне обоснованным. При всем несовершенстве Единый экзамен дает равный подход и объективную оценку работы школы в подготовке ученика. В течение нескольких лет я принимал участие в проверке заданий по ЕГЭ по истории и видел, что лишь единицы школьников приступают к сложному блоку — “с”: их не научили мыслить и работать даже с простой информацией. То есть надо улучшать качество преподавания в школе и параллельно совершенствовать тесты, искать и разрабатывать специфику измерительных материалов для гуманитариев.

Множество нареканий у специалистов вызывают не только фальшивые тесты по истории, но и обычные учебники по предмету. По исследованиям одного из музейных работников Санкт-Петербурга, тема блокады в нынешних школьных учебниках подана поверхностно и с фактологическими ошибками. С тем, что официально проверенная литература часто несет недоброе и неразумное, местные эксперты согласны.

— Даже книги, получающие гриф Министерства образования “допущено”, не безупречны, — считает СамуилКангун. — В одном из учебников школьнику предлагалось сделать выводы о том, как бы он провел операцию по разгрому немецких войск под Сталинградом. Смеяться или плакать от такого задания, я не знаю! Это все равно, что предложить новобранцу вести стратегическую битву. Хотя, по замыслу разработчиков, такое задание должно научить школьника мыслить самостоятельно. Я противник того, чтобы был один-единственный правильный учебник, какой-то выбор — пусть не очень широкий — должен быть. Но нужно единство образовательной системы. Однако переоценивать влияние учебника на молодежь я бы не стал: сегодняшние ученики ориентируются не только на книги — им доступны Интернет, телевидение. Думать, что появится хороший учебник и все станут патриотами, — неразумно.

— Судя по абитуриентам, общий уровень школьных знаний по истории падает — говорит Денис Гергилев. — И это страшно. У нас, к примеру, были студенты, уверенные, что войну выиграли американцы с англичанами, и эту информацию они почерпнули в учебниках. Если в этой сфере не навести порядок, через 10—15 лет у нас появится поколение, которое вообще не сможет рассказать своим детям, кто такие Екатерина Великая или Александр Невский. Я считаю: контролировать книги нужно жестче — кроме существующих проверок все пособия по истории должны проходить экспертизу в Институте российской истории РАН.

— Оценка событий в истории должна отвечать идеологии государства, — считает Евгений Выдрин, — но она у нас сегодня отсутствует. Мы не формируем у школьников чувство гордости за свою Родину, многие считают, что Россия была отсталой страной.

— Сегодняшняя деидеологизация страны крайне вредна для общества, — добавляет Борис Андюсев, доцент кафедры отечественной истории педуниверситета, — ведь без системы ценностей, убеждений не существовало ни одной цивилизации. Я уже 35 лет в педагогике и в самом начале биографии создал в трех школах музеи, с ребятами мы разыскали места гибели 72 солдат, пропавших без вести, — это было важно и нужно детям.

Уроки истории в школе могут стать одним из каналов формирования патриотизма, уважения к своему Отечеству. Но пока не выработана четкая позиции государства по отношению к своему прошлому и пока она не изложена в учебниках — едва ли надо удивляться тому, что молодые люди не знают и не любят то место, где они рождены и живут. И эту ситуацию “псевдотесты” особо не усугубляют.