Дойти до края

Тюменская область почти на треть сократила свои доходы, заметно упал уровень бюджетных поступлений в Ханты-Мансийском автономном округе — до кризиса они считались валютными цехами страны. К сожалению, в восьмерку самых проблемных субъектов Федерации угодил и Красноярский край. Всего же с 1 января по 30 июня 2009 года доходы казны сократились в пятидесяти двух регионах России. Ничего подобного у нас не было со времен печально памятного дефолта.

Тем не менее и кремлевские, и здравомыслящие оппозиционные эксперты полагают, что для паники пока никаких оснований нет. Действительно, прошел уже почти год с начала мировых финансовых потрясений, а наше государство потратило всего только 220 миллиардов долларов золотовалютного резерва. Осталось еще 380. Несложно догадаться: при сегодняшних ценах на нефть, регулирующих более двух третей бюджетных поступлений России, “кубышки” хватит до конца следующего года. Вопрос в том, как будет колебаться биржевая конъюнктура.

Но это в стране. А что в крае? Те же специалисты Минрегионразвития констатировали достаточно неприятную тенденцию — зависимость областей и республик от федерального центра увеличилась. Например, за первые пять месяцев текущего года федеральный бюджет перечислил регионам 539,9 миллиарда рублей в виде безвозмездной поддержки. Это на 35 процентов больше, чем год назад.

Директор Института реформирования общественных финансов Владимир Климанов говорит, что без займов удалось обойтись только 28 регионам. Что интересно — это в основном несырьевые территории. Скажем, Псковская и Пензенская области. А вот в упомянутом списке дефицитных краев и областей сплошь — производители нефти, никеля, алюминия и угля. В результате регионы, словно какие-нибудь банки, попали в реестр должников. Просроченная кредиторская задолженность за пять месяцев увеличилась на четыре миллиарда рублей, и средств у регионов опять не хватает.

Как и предсказывали аналитики рынка, правительство начало обсуждать возможность западных займов. Но цифры возможных кредитов от Штатов или Европы слишком малы для того, чтобы оказать существенное влияние на финансовую систему страны. Как говорят в Министерстве финансов, в следующем году все, что будет свыше прогнозируемой цены на нефть в 55 долларов, будет складываться в Резервный фонд.

Поэтому от состояния экономики — нашей, мировой, от цены на нефть и на газ будет значительно зависеть доходная часть бюджета. “Мы будем проедать Резервный фонд, при этом нужно увеличивать заимствования, нужно занимать деньги, пока еще есть Резервный фонд, и не пугаться этого. Например, в Швейцарии внешний долг намного больше ВВП. Главное, чтобы условия кредитования были нормальными”,— заявляют источники финансового ведомства.

Чего же в таком случае ждать населению за пределами Садового кольца?

— Для начала необходимо четко уяснить: региональное падение есть абсолютно закономерный результат мировой конъюнктуры цен на сырье, — комментирует нашей газете ситуацию красноярский финансовый аналитик Виктор Прохоров. — Да, Тюмень или Ханты-Мансийск пострадали из-за нефтяной привязки к бюджету. На Красноярский край, как несложно догадаться, решающее влияние оказал никель — цена на этот металл упала сразу вчетверо. Мы знаем, что это произошло из-за прекращения государственных закупок Китая и в какой-то мере — других стран Юго-Восточной Азии. И большинство прогнозных исследований рынка свидетельствует о том, что возврат никеля и меди к ценовому уровню первой половины 2008 года начнется не раньше, чем через два — два с половиной года. Следовательно, чуда ждать не приходится. Рассчитывать нужно только на собственные силы.

По мнению Прохорова, провал бюджетных доходов некоторым образом мог бы восполнить средний и малый бизнес. “Мониторинг этого сектора рынка показывает — предпринимательство развивается главным делом по двум векторам: информационному и пищевому”, — считает аналитик.

В самом деле, последние тенденции демонстрируют перемены потребительских предпочтений — сократился спрос не только на рестораны премиум-класса, но и на дорогие продукты вообще. Зато вырос спрос на заведения быстрой еды со средними ценами. Те, кто сумел сориентироваться в начале кризиса, сейчас без прибыли не сидят. Что же касается информационного сегмента, тут законодателями мод по-прежнему остаются Москва и Санкт-Петербург. Вот пример: в столице открывается антикризисный сайт, информирующий миллионы покупателей обо всех торговых скидках. Открыть интернет-страницу стоит не так дорого, а если там собрать даже за умеренную плату все предложения по магазинным уценкам, усушкам и утрускам, прибыль будет значительной.

Увы, Сибирь не так охвачена виртуальным бизнесом, как, скажем, густонаселенные регионы России. Но и у нас лидирует Новосибирская область, где научные традиции Академгородка во многом определили статус высоких технологий.

— В какой-то степени резервным сборщиком налогов может быть и машиностроение, — продолжает Виктор Прохоров. — Но здесь проблема в устаревшем и неконкурентоспособном оборудовании. Сравните показатели пяти-шести последних лет — насколько разными были объемы внешних и внутренних инвестиций.

Известный российский экономист Евгений Гонтмахер, близкий к правительственным структурам, относится к перспективам отечественных предприятий весьма скептично. По его оценке, около половины российских промышленных монстров дожили до наших дней еще с советскими цехами и на мировом рынке неконкурентоспособны.

Но депутат Государственной думы Валерий Язев, побывавший недавно на конференции машиностроителей в Екатеринбурге, напротив, считает, что для поддержки реального сектора экономики сделано немало: “Даже поддержка ликвидности банковской системы направлена на обеспечение деятельности реального сектора. Кошмаром была бы ситуация, если бы остановилось осуществление платежей между предприятиями. Мы сохранили платежеспособную банковскую систему, и не было проблем с перечислением денег теми, у кого они есть. Фундаментальная проблема сегодня в другом — в отсутствии спроса на продукцию. Если говорить о машиностроительных предприятиях, то урегулирована часть вопросов с возвратом НДС и уплатой НДС по авансовым платежам в машиностроительном комплексе, выделены реальные деньги авиастроителям, судостроителям, “Ростехнологиям”, РЖД…”.

Итак, подведем итоги.

Из всего сказанного выше следует, что в России худо ли, бедно, но начал формироваться внутренний товарный рынок, даже признаков которого не было в девяностых — начале двухтысячных годов. Вся экономика была ориентирована на экспорт. Или на некий фантастический гламур. Доходило даже вот до чего. При остановленных заводских цехах, сокращаемых коллективах и тому подобном в Красноярском крае поднимался шум по самым незначительным “инвестиционным поводам”. Например, приехали три человека из некоей западной горной компании, которые когда-то что-то слышали про залегающие в Эвенкии алмазные россыпи. Тут же в прессе появлялись многозначительные интервью типа “Красноярск — родина бриллиантов”. И так далее. Некоторые признаки модернизации экономики стали появляться лишь тогда, когда государство усилило давление на крупный бизнес ради повышения социальной ответственности (помните знаменитое “Из желудка все выну и раздам бедным”?).