Иван Абраменко: “Секрет долголетия не сложен”

В общении с нашим сегодняшним гостем, не скроем, поразило то, насколько удивительно цепко собеседник удерживает в своей памяти давние даты, имена, фамилии, названия городов, в которых пришлось побывать. Удивиться было чему, ведь наш герой уже успел отсчитать ни много ни мало, а 92 года. Иван Федотович Абраменко — участник Великой Отечественной, отличник милиции, заслуженный работник Министерства охраны общественного порядка и, как выяснилось, до сих пор в душе остаётся спортсменом.

Спартаковец

— Я появился на свет 4 апреля 1924 года, — рассказывает Иван Федотович. — Случилось это в большой деревне Батой, что стоит на Московском тракте в двух десятках километров от Красноярска. Уверен, что многие из тех, кто достаточно хорошо знаком с городскими окрестностями, начнут гадать: а где же расположено пригородное село с таким названием? Думаю, что сумеют припомнить и правильно ответить далеко не многие — мои сверстники, красноярцы солидного возраста, ведь Батоем в своё время называлась нынешняя Вознесенка, переименованная в советскую пору.

— Трудные были времена?

— А когда они были лёгкими? Нас в семье росло шестеро — три дочери и три брата, я был самым младшим. В начальной школе, которая размещалась в бывшем поповском доме, учился в родном селе, а после четырёхлетки продолжил учёбу в средней школе в Берёзовке. Но, доучившись до шестого класса, со школьным образованием, увы, пришлось распрощаться, слишком оно накладным оказалось. До Берёзовки десять вёрст, туда-обратно ежедневно не набегаешься, особенно зимой. Приходилось снимать жильё у кого-то из берёзовцев, а для нашей многодетной семьи эти траты были неподъёмные. Вот и пришлось мне с 1937 года, совсем ещё пацаном, определиться на работу в колхоз “Спартак”, созданный в Вознесенке.

— Иван Федотович, выходит, что любому из футбольных болельщиков “Спартака” Вы можете заявить: “А ведь я тоже спартаковец!”?

— А что! Причём без всякого обмана. Правда, увлечён в своё время я был не только футболом: лапта, лыжи, коньки… В школьные годы я стал обладателем значка комплекса “БГТО”. Для этого школьникам нужно было пройти массу всяких разных испытаний — от бега, стрельбы из винтовки до норматива, который в ту пору официально именовался несколько мудрёнее, чем теперь, — “водоплавание”.

Две войны

— От юного колхозника-спартковца Абраменко тоже требовались рекорды?

— Требование для колхозников было единым — трудиться не покладая рук. Зимой 1939 года меня отправили на месячные курсы трактористов в Берёзовскую МТС. Сдал экзамены, специальность получил, второй разряд присвоили. А вот к самостоятельной работе комиссия не допускает: мальчонка ещё, и шестнадцати нет. Хорошо, что директор МТС вступился: “Это один из лучших обучавшихся у нас ребят”. Дали трактор! Работая на нём, я и встретил войну. Кстати, на своём тракторе, как потом выяснилось, я и был представлен к первой своей награде — медали “За доблестный труд в Великой Отечественной войне”. Правда, вручили мне её уже в октябре 1948-го, когда с фронта вернулся, когда у меня на груди уже и боевые ордена, медали были.

— А где довелось воевать?

— География получилась обширная, я ведь на двух войнах побывал: воевал с гитлеровцами, а потом с японцами. Меня призвали в августе 1942-го, вслед за старшими братьями, Тимофеем и Григорием, которые ушли на фронт раньше. Попал я в 42-й гвардейский миномётный полк: установки М-13, знаменитые катюши. Капитан, который сопровождал нашу команду призывников до Москвы, помню, откровенничал, что ждёт нас секретное орудие, к которому проведена специальная транспортёрная лента, а по ней, мол, поступают снаряды. Рассказывал, что снаряды эти разрываются на осколки, а те вторично рвутся ещё на более мелкие, и вся эта масса не оставляет после себя ничего живого. Мы уже потом, на месте, поняли, что капитан этот был обыкновенным заливалой, который всамделишной катюши ни разу и в глаза не видел. Какие там вторичные разрывы, какой там транспортёр!

— Хорошая была физзарядка для солдатского расчёта, обслуживавшего такую миномётную установку?

— Ещё бы! Шестнадцать снарядов-ракет вручную заряжаемых, вес каждой 43 кило — куда солиднее пудовой гири. А были ракеты и по 86 килограммов, тут уж работать приходилось артельно.

Повоевать пришлось на нескольких фронтах — Северо-Западном, Втором Прибалтийском, Третьем Белорусском.

— А где встретили известие о Победе?

— Под Кёнигсбергом. В ту ночь наш дивизион был поднят по тревоге, неожиданная и повсеместная стрельба вдруг поднялась: откуда, кто?! И лишь позже выяснилось, что стреляли свои же, жарили из всего, что только могло стрелять, салютовали — Германия капитулировала! Это была самая счастливая для меня, да и для всех нас военная тревога: конец проклятой войне, мы живы!

— Тем не менее война для Вас на этом не закончилась.

— Действительно так. Из-под Кёнигсберга нас где-то через месяц погрузили на железнодорожные платформы и отправили на восток. Проехали Москву, Горький, а о месте назначения так никто из командования и не откровенничает. Уже сами догадались, что едем на Дальний Восток. Путь проходил через Красноярск и комбат, зная, что я родом из этих мест, разрешил повидаться с родственниками. Отпуск, правда, разрешён был всего-то на денёк. Повидался с родными, и тут же обратно — в Красноярск, на вокзал, в свой эшелон. И вновь дорога на восток, на ещё один фронт — Первый Дальневосточный.

— Армейская служба для Вас закончилась после капитуляции Японии?

— Если бы. Для ребят моего возраста служба на этом не закончилась, мы продолжали оставаться солдатами. В январе 46-го меня направили в школу сержантского состава. Но дали знать о себе ранение и контузия, полученные в 44-м, и я оказался в госпитале. Военно-врачебная комиссия признала меня негодным к службе, и только после этого я оказался в запасе. Вернулся домой, встал на учёт, получил назначение — участковый инспектор Советского райотдела милиции. Служба для меня была совершенно новой, с милицейской работой я был незнаком, и вникать в её тонкости пришлось основательно.

— Та пора и сегодня остаётся памятной на истории?

— Конечно. Я был закреплён за участком, в который входило пятнадцать деревень, в том числе и моя родная Вознесенка. И вот однажды, в январе 1947-го, мне, начинающему милиционеру-инспектору, пришлось выехать в деревню Челноково, где из магазина была совершена ночная кража: исчез сейф с выручкой, сорок тысяч рублей. Приехали. Сорванный с дверей магазина замок и больше никаких следов. Кража ночная, размышлял я, значит, нужно расспросить сторожа. Тот, повинившись, рассказал, что во время дежурства принял на грудь с собутыльником-односельчанином. Выпил настолько крепко, что опьянел, и совершенно не помнит дальнейших деталей. Фамилия собутыльника для такой деревни как Челноково, оказалась вполне подходящей — Челноков. Беседую с ним. “Да, — не скрывает тот. — Выпивали. Сторож заснул, а я домой. Кража эта не моя, начальник”. Выяснил в ходе беседы, что Челноков прежде был судим как раз за кражу. Решил произвести обыск в его доме. Результат — ноль. А двое сопровождавших меня бригадмильцев (в то время так называли дружинников) тем временем нашли в одном из соседних огородов брошенный в снег сейф. Взломанный и пустой. И решил я провести психологический эксперимент. Достал из кармана лупу и в присутствии Челнокова начал внимательно осматривать сейф, вроде как отпечатки пальцев искать. Слежу краем глаза за поведением Челнокова, а тот, чувствую, напрягся, прежней самоуверенности в нём как ни бывало — ждёт, чем моё обследование закончится. В общем, поводил я лупой туда-сюда, хмыкнул и заявил ему: “Значит, и теперь будешь отрицать, что это не ты кражу совершил? Давай-ка добровольно деньги возвращай: и на суде зачтётся, и имущество твоё личное не опишут, семья не пострадает”. Ладно, говорит, ваша взяла. Подвёл нас к забору, снег разгрёб, а там сумка с деньгами. Пересчитали — 37 тысяч. “А где ещё три? — спрашиваю. — Не мог же ты их за ночь-утро на что-то потратить”. В общем, показал он, где и остальное схоронил: под крышей сарая. Вот такая история.

Дельные советы

— Иван Федотович, войну Вы начали простым солдатом, вернулись с неё сержантом. А в каком чине завершили службу в органах?

— На заслуженный отдых я ушёл в звании полковника. Понимая, что без образования никуда, в 1955 году я пошёл на вечернее отделение Берёзовской средней школы, которую в своё время так и не окончил. А параллельно поступил в Хабаровскую школу милиции. Конечно, сложно было учиться сразу в двух учебных заведениях. Но я доволен тем, что доказал: погоня за двумя зайцами не всегда заканчивается грустно. (Улыбается.) Трудно, конечно, всё это давалось, но главное, как и в любом деле, это стремление, упорство, самоотдача и трудолюбие. В первой школе в итоге я получил аттестат о среднем образовании, а во второй — диплом юриста.

— Каков же в общей сложности Ваш трудовой стаж?

— Мой стаж в мирное время — 55 лет и шесть месяцев. А с учётом фронтового, армейского, несколько солиднее — 61 год.

— Несмотря на почтенный возраст, Вы и сегодня остаётесь человеком деятельным.

— Стараюсь по мере возможностей. Я член совета ветеранов войны и труда Ленинского района. Постоянно общаюсь с коллегами, нынешними сотрудниками правоохранительных органов, выступаю на встречах со школьниками, тружениками предприятий города.

— В Ленинском районе уже не первый год накануне Дня Победы проходят футбольные турниры среди школьных команд. Наградой для победителей становится кубок Вашего имени — Кубок участника Великой Отечественной войны Ивана Абраменко.

— Это не моя персональная инициатива. Учредил этот футбольный турнир районный совет ветеранов. Но когда кубок предложили назвать моим именем, я был только за, ведь я же спартаковец. (Улыбается.) Всякий раз стараюсь обязательно побывать на этих играх, поздравить ребят-участников и, конечно, победителей.

— Иван Федотович, как Вам удаётся сохранять бодрость духа, в чём секрет долголетия?

— Секрет несложен. Лично для меня это строгий режим сна и бодрствования, размеренный, уже десятилетиями выверенный график питания, контроль за собственным самочувствием. Добавлю, что я не употребляю спиртного. В своё время начальник госпиталя мне сказал: “С твоим ранением можешь считать, что родился ты в рубашке. Но если хочешь пожить, не кури и не пей”. И вот уже семьдесят лет, с 1946-го, я не курю и не пью даже пива. Очень укрепляют прогулки, пусть и непродолжительные, но постоянные. Поверьте, что каждый свой выход из дома можно действительно превратить в полезную оздоровительную прогулку, была бы только погода подходящая. И, пожалуй, ещё один секрет (хитро щурится), а заключается он в том, что живу я всего в двух шагах от спортивного комплекса “Здоровый мир”, как при таком соседстве не оставаться бодрым!