Маша Покровская: «Надо петь не о себе, а о тех, кто тебя слушает»

Машу Покровскую в Красноярске хорошо знают уже лет двадцать. С начала 2000-х ее звонкий голос звучал и на местных концертных площадках, и в эфире красноярских радиостанций. Как певица и музыкант Маша работала в разных проектах, однако всегда оставалась узнаваемой, благодаря ярким вокальным данным и харизме.

Как и многие местные музыканты, Маша решила искать себя в столице и вместе с джаз-роковым коллективом «Океаниды» отправилась покорять Москву. Но в отличие от многих «поуехавших» у Маши все получилось: ее коллектив «Покров Этно» стал достаточно популярным и даже культовым в России и за рубежом в области этнической электронной музыки. «Покров Этно» — это сплав славянского фольклора с диско, блюзом, трип-хопом, эмбиент, фанком. Всевозможные дудки, жалейки, баян звучат под современные электронные биты. И над всем этим – еще особая творческая философия.

В 2020 году Маша с семьей вернулась в Красноярск и сейчас продолжает писать музыку, сочинять и петь песни, выступать с концертами, а параллельно работать на местной радиостанции. Об этом и многом другом она рассказала журналисту Gornovosti за чашкой зеленого чая.

Уехала за опытом

— Маша, лет 10 назад ты с «Океанидами» уехала в Москву, как и многие красноярские музыканты. Но у вас, в отличие от многих, получилось создать работающий проект, популярный, непохожий на другие. Теперь вы снова в Красноярске. Получилось взять от столицы, что хотела?

— Все случилось, как должно было быть. Если бы я осталась здесь и не уехала, я бы не получила такого громадного опыта, именно музыкального. У меня изначально был запрос – хочу познакомиться с разными классными музыкантами, развиться в музыке. Там с «Океанидами» мы играли с очень классными востребованными музыкантами. Барабанщик, например, у нас был из группы «7Б», Каталыч. Очень мощный. Еще Петя Востоков, который сейчас руководит большим джазовым оркестром. Мы познакомились в каком-то джазовым клубе, пригласила его на репетицию. Начали мои песни разбирать, выступали даже, позаписывались. Это все был авторский материал.

— То есть изначально вы продолжали играть джаз-рок?

— Да, было много и джаза, и рока, и чего-то другого. Потом я познакомилась с кругом людей, которые практикуют цигун, рейки, очень интересные люди (у Маши первая ступень цигун. – Прим. автора). Как-то мы вместе встречали Новый год, и я там спела индийские мантры. До этого побывала на концерте Дева Премал, что, конечно, не прошло мимо моего сознания. Я очень впечатлилась тем, что под мантры можно собирать такие большие концертные залы, где люди в едином созидательном потоке читают их, поют и чувствуют себя очень здорово после этого. И я вышла оттуда вдохновленная, выучила пару мантр на санскрите. И вот на этом Новом годе начала петь, просто под гитару, и все сначала сели, потом легли, потом давай танцевать… И говорят: Маша, обязательно продолжай, делай программу. И мы сделали программу индийских мантр, собрали концерт. Начали ездить по йога-клубам, всяким центрам саморазвития, эзотерическим тусовкам… Это очень популярно в Москве. Затем встретились с аранжировщиком Евгением Абрамовым, сделали цикл «Мантры мира». Кстати, Женя как-то удивительно в этом году встрепенулся и начал старый материал поднимать, доделывать, выпускать и мне присылать. В общем, эти песни наконец-то выйдут. Выпущено далеко не все, а сделано много с ним было, и он решил этот пласт выпустить почему-то сейчас, спустя столько лет. Интересно, какая энергия появилась сейчас: все хотят что-то доделать, довести до ума, как будто завершение этапа происходит.

— И все же почему решили вернуться в Красноярск?

— Пандемия повлияла сильно. Стало ясно, что хочется быть дома, всем вместе, с родителями, единство почувствовать. Плюс я поняла, что «Покров» уже достиг того уровня, когда мы можем принимать заказы, будучи хоть где. Если есть заказ – мы едем. Например, у меня есть флейтист в Москве, с которым мы периодически видимся. А здесь есть баянист, с ним ездим на Алтай, в местные туры. Получается уже как бы два состава. Все зависит от бюджета мероприятия.

— И каковы ближайшие планы?

— В апреле запланированы сольные концерты в клубах Москвы и Питера. Там есть у нас концертный менеджер, это очень удобно. Он занимается маркетингом, раскруткой концерта, афишами. Концертный график надо выстраивать, тогда будет стабильный доход. Просто время сейчас такое, плохо с концертами. Но в пандемию их вообще не было, в какой-то момент они ушли в подполье, по количеству зрителей стали маленькие, не более 50 человек. А так, конечно, мы любим площади, большие сцены, стадионы, фестивали… В том году летом отменилось очень много опен-эйров, например, Sun Spirit, на который мы тоже планировали ехать, и в первый же день их закрыли. Был скандал. Также был закрыт крупнейший в России фестиваль «Дикая мята». Там уже были проплачены все трансферы, артисты приехали, сцены построены, публика заехала… Большие убытки понесли организаторы. Надеюсь, в этом году как-то оживет фестивальное движение, потому что люди не могут долго без этого жить. «Мир Сибири» хотелось бы увидеть.

— Чем занимаетесь вне фестивалей и концертов? Альбом пишете?

— Пишем новый альбом, который в итоге когда-то соберется. Пока не выпускаем альбомы, только релизы. Они хорошо удерживают внимание аудитории. Выпустил – обратную связь получил. Альбом ведь довольно трудоемкая штука, которую надо целиком упаковывать, выкладывать. У нас уже есть два альбома. Первый был «Агмы»: на нем мы «поехали». Нас узнали, люди начали практиковать с агмами, интересоваться, что это такое. Начали в какие-то круги собираться в разных городах - в Минске, в Челябинске, какие-то женские сообщества под мою «Ладодею» объединились, еще что-то. То есть наши агмы начали своей жизнью жить. Огромная волна интереса к ним есть в Польше. На Украине их много слушают.

— И сейчас есть поклонники на Украине?

— У нас есть провидческие треки о процессах, которые случились позже. Так случилось с песней «Я вольная». Она была написана незадолго до Майдана, в 2013 году. Причем только аудио, без клипа. Но даже без видео на YouTube стала лидером по просмотрам, потому что оказалась политически актуальна. Да и сейчас тоже. Она о том, что границы условны, что мы один славянский народ. А вообще, Украину любим. Мы были в Харькове, выступали на фестивале, там у нас сложилась очень дружественная компания.

— Кроме Украины где-то еще за рубежом доводилось выступать?

— В Казахстане, в Алматы был фестиваль FOURE, большой, этнический. Огромная сцена, отличный звук, много приехало артистов. Казахская публика очень здорово нас встречала… В Индии еще играли, но это я не считаю, потому что неполным составом там были. В Беларусь мы ездили, тоже почти заграница. Там все близкие, родные, нас любят, слушают. Вообще, нас много слушают за рубежом. Я бы еще съездила с удовольствием куда-нибудь, но пока нельзя.

Перенести в современность

— Интересно следить за вашим стилевым развитием – от джаз-рока через мантры к электронной музыке…

— У нас своя ниша, мы не про традиционную музыку, а про смешение старинного и современного. У этого направления большая аудитория сейчас. Многие не хотят слушать просто аутентику, «качать» в машине под это тебя не станет. Люди хотят встраивать музыку в реальную жизнь. Но этника, фолк — это все равно культурный код, наши корни, истоки, а как их правильно встроить в современные реалии – вот мы этим и заняты.

Мы сотрудничаем с электронщиком Григорием Матафоновым. Если он делает аранжировку, я почти не придираюсь. Она, как правило, уже имеет то настроение, тот грув, который надо. Познакомились с ним в Москве, и сейчас разъехались – мы сюда, он к себе на Камчатку. Провел там больше года, недавно опять вернулся в Москву. Работает в студии, мы постоянно на связи, информацией обмениваемся. Музыка сейчас перешла в интернет, можно ей делиться, что-то послушать.

— Интернет позволяет удаленно работать, репетировать?

— Летом Гриша приезжал к нам, мы вместе делали трек «Белена», он пока в работе, думаю, к лету выпустим. Там есть партии на варгане, какие-то бубны подстукивали, кипение… Бомба звучание. Так что все равно надо встречаться, чтобы обменяться потоками. Вообще, я не верю в онлайн-репетиции, совместная энергия очень важна, а она по интернету не транслируется.

— Это репетиции, а запись? Можно писать звуки отдельно, а потом сводить?

— Да, мы делаем запись солистов и вокалистов здесь, в Красноярске. Тут есть отличная студия с микрофонами «Союз», такие стоят в студии у Макса Фадеева, например. Они очень крутые. Coldplay новый альбом записали на «Союзах». Поэтому я за качество вообще не переживаю, голос я могу и здесь записать. А сведение – да, в Москве. У меня сейчас там есть продюсер Андрей Рыжков, тоже много чего делает. Он эксперт по звуку, по электронике, по аранжировке. Пишет музыку для фильмов. И мы сводимся у него, финальный мастер-звук он нам выдает уже.

— Могут ли музыканты зарабатывать в интернете?

— Да, вот буквально до самого недавнего времени так и было. Когда вышел альбом «Агмы», мы его загнали в TuneCore, и какие-то монеточки стали падать. С YouTube так же, законы авторского права начали работать, хоть и временно картина с монетизацией для русского контента заморожена, уверена, найдутся иные способы, русский мир не стоит на месте. Нашу музыку теперь можно взять хоть где, а нам за это денежка капает. Я считаю, это для музыкантов большая поддержка. Не просто диск в никуда выпускаешь: его скопировали, и все. Сейчас за счет стриминговых сервисов есть возможность зарабатывать. Стриминг подкидывает те треки людям, которые они хотели бы слушать исходя из своих предпочтений. Яндекс-музыка нам в этом смысле тоже помогает. И еще один большой помощник – это РЖД. Есть такой сервис Бубука, который платит музыкантам за прокат в торговых центрах, фитнес-клубах, кафе, общественных местах. Люди могут набирать свои плей-листы, и оплата падает музыканту на счет за прослушивание. В поездах РЖД есть внутренняя сеть вай-фай, и в ней можно услышать «Покров Этно». Это классно, потому что огромное количество людей в поездах ездят. Так что технологии дают нам бонусы.

— А напрямую к вам обращаются люди, просят музыку для мероприятий, шоу?

— Вот сейчас записываем новую версию «Мары», под нее хотят снимать видео на Алтае. В Красноярске есть девушки, работающие с этническими украшениями. Им тоже нужна музыка для показов. Для этнических конкурсов просят треки. Я стараюсь со всеми коллаборировать, дружить. В наши дни взаимодействие с людьми – это залог успеха. Чем с большим количеством людей ты успеешь что-то придумать, создать, тем эффективнее обратная связь.

— Сами в каких-то конкурсах принимали участие? Сейчас ведь много всяких вокальных, музыкальных шоу-проектов.

— Вот мы недавно сняли клип-визитку для НТВ, подались на «Страну талантов». 2022 год в России объявлен Годом народной музыки, и мы здесь очень в струю. Снимали визитку здесь, в классном банном комплексе «Елки-волки» на Удачном. Там дома из кругляка, срубы, сосны, дымок от бани. Мороз стоял, и мы там с этим паром, валенки, тулупы, все аутентично. И вот скоро летим на съемки эпизода шоу, интересно поучаствовать, для нас участие в телешоу такого уровня впервые, все-таки федеральный канал. Хотелось бы познакомиться с участниками, посмотреть, что за команды будут с нами в одной обойме.

— На чей концерт ты хотела бы сходить, если бы такая возможность была?

— К Стингу я уже ходила и еще бы сходила. Он меня всегда вдохновляет, в любое время, не важно, хорошо мне или плохо. Люблю Coldplay. Мне нравятся молодые электронщики, которые играют лайвы, например, Rufus Du Sol. Такие шоу у них классные. Проект Bob Moses: это многослойная невероятная музыка, хочется услышать их живьем. Из дедов я бы посетила Питера Гэбриела. Близкий по духу мне человек. Еще мне нравится африканец классный — Sun-EL Musician, с экзотическими певицами, из ЮАР. Непостижимый ритм и звук у него. Музыка будто растекается и поглощает тебя. Я люблю такое в машине слушать. С появлением стримингов много новых имен появилось, которые вдохновляют своим примером.

Приносить пользу

— Как ты пришла к этнической музыке? Насколько значим сейчас фольклор для тебя и для всех нас?

— После стольких жизненных событий трудно вычленить – почему так случилось. Наверное, так и должно было произойти. Я в детстве ходила в фольклорный ансамбль, мы даже выступали в БКЗ, играли там на пилах, трещотках, народные забавы всякие были включены. И меня это очень впечатляло тогда, хоть я в этом коллективе даже солисткой не была, но уровень профессионализма в этом жанре уже ощущала. Я хотела стать настоящим артистом, мне нравилось петь народным голосом.

Музыка всегда была рядом с самого рождения. Родители у меня музыкальные, папа трубач, хоть и не до конца реализованный, у него медицинское образование. Он и сейчас к музыке неравнодушен. В молодости был меломаном, собирал пластинки. И «битлов», и «Лед зеппелин», и «квинов», всякие редкие записи, еще на бобинах помню с детства. Это, конечно, сильно на меня повлияло… Плюс у родителей - музыкальный круг друзей, постоянные сейшены, где кто-то на гитаре, какой-то джаз, какие-то биты… В общем, лет с пяти я уже была в музыке. Потом меня отдали в музыкальную школу. В школе - хор, фольклорный ансамбль. Потом пошли собственные сольные выступления, «минусовки», разные коллективы… Целый пласт жизни.

— «Покров Этно» называют чуть ли не единственной группой, исполняющей славянские мантры. В определенных кругах это считается культовой музыкой. Откуда это взялось?

— Только мантры это работа с состоянием ума, а агмы это больше работа с энергополем. Это слова силы, определенные запускающие ключи. Мантра – это проявление энергии в звуке, формула цельная сама по себе. Агмы – это слова собранные из слогов, каждый из которых непереводим, но интуитивно понятен. Ра-До-Ро – это про радость, про дар, про род… Ла-До-Дея – дело, что приводит к ладу. Эти слова мы понимаем на генетическом уровне, хотя они кажутся нам странными. Мы, славяне, их не можем объяснить, перевести на другие языки, но понимаем их смысл. И когда их поешь, они оказывают определенное влияние на здоровье, на тело, на частоту вибрации, очищают ауру. Такая энергетическая практика. У Арины Никитиной, это такая известная целительница, староверка, которая ведет свой канал, много информации об этом есть. И про агмы она говорит, что есть слова, которыми можно «прогуживать» тело. То есть выгонять из тела застоявшиеся проблемы, напряжение. Народ сейчас мало поет, а значит, и возможностей избавиться от накопленных дневных проблем меньше, чем у наших предков. Женщины раньше что делали в конце дня? Занимались рукоделием, что-то пели, все пропевалось и выходило, и они чувствовали себя здоровее, ровнее, спокойнее. А сейчас люди копят непрожитые эмоции в себе, и это никуда не выходит, а значит, остается внутри в теле. Эмоцию же надо прожить, иначе она потом даст о себе знать через телесный план, зажимы, прострелы. Так раз, потом другой - и в итоге болезнь. Чтобы такого не было, чтобы человек хорошо себя понимал, чувствовал свое тело, люди поют, звучат, и вибрация звука лечит и, кстати, омолаживает. Плюс это еще бытовая волшба, то есть так можно воздействовать на других людей или события.

— Получается, здесь и медитация, и самовнушение, и даже гипноз?

— Что у нас внутри, то и снаружи. Слова вообще имели волшебный смысл, когда человек с определенным умыслом их проговаривал или пропевал. Это такой пласт традиции, который в принципе довольно давно существует, но был забыт. А его можно поднять и переосмыслить. Мы ведь всего не знаем, как было, и не можем всего понимать, но мы можем чувствовать: у нас по-прежнему есть генетическая память, сердце, которое чувствует ложь, у нас по-прежнему есть возможность это испытать телом - работает или не работает. Попробуйте и узнаете, получится или нет. У кого работает - тот благодарен, счастлив, и слава богам. Вот для таких людей существуют и агмы, и мудрость предков, и теперь наша музыка, как помощник, проводник этих знаний.

— То есть музыка в данном случае имеет терапевтический эффект? Ты целенаправленно этим занимаешься?

— Я всегда получала и получаю удовольствие от творчества, от пения, от сцены. Но потом поняла, что мой путь должен быть другим. Людям должно быть нужно то, что ты делаешь. Ты должен приносить какую-то пользу, благо. Не просто дарить свою лирику, выкладываться эмоционально, показывать, что лично у тебя на душе. Мне надо петь не о себе, а о тех и для тех, кто меня слушает. Я даже ощущать себя стала на концертах по-другому. Когда я пою свое, интимное, лирическое, - это одна энергия. Когда пою что-то объединяющее, общенациональное, поддерживающее, я понимаю, что это людей вдохновляет и им это нужно. И мне от этого хорошо. Я поняла, что на верном пути.

— Это только твоя позиция, или ты считаешь что в принципе люди искусства должны быть такими?

— Человечество вступило в эру Водолея, или по славянской традиции – в эру Волка, а значит, надо соблюдать главное правило: мы должны быть честными и приносить пользу. Главный вопрос в этот период - какую миссию ты несешь? И бизнес, и политика - все сейчас должно иметь такую мотивацию, такую сверхзадачу. Иначе схлопнется проект, если существует только ради наживы или личных целей. Не будет удачи, не будет поддержки высших сил.

В гармонии с собой и природой

— Где тебе комфортнее находиться – в Красноярске или в Москве?

— Мне нравится жить в Сибири, я обожаю наши Столбы, нашу природу, я тут воспряла и ожила, при этом продолжая, как и прежде, заниматься делами, писать музыку, что-то продюсировать с ребятами, которые живут далеко. Из Москвы все равно тянутся ниточки, нас приглашают на разные мероприятия. Но быть нужным можно везде, не обязательно для этого жить в столице. Ради хайпа, чтобы называться москвичом? А чем хуже говорить, что я из Сибири? Я, видимо, старше стала. Важно ведь, что ты делаешь, а не какие фоточки постишь в "Инстаграме".

— А уровень жизни здесь заметно другой?

— Вернувшись сюда, заметила, что эти места полны силы. Леса Подмосковья находятся в очень грустном состоянии. Люди там тоже изможденные, они вынуждены заниматься не тем, чем хотели бы, много тратят сил на ерунду, особенно на дорогу. Просто вынуждены ехать час в маршрутке, в электричке два часа в одну сторону, и это еще не предел, бывает больше. Да и на машине: ты рассчитываешь доехать за час, а можешь встрять на четыре. В Калужскую область на фестиваль мы пять часов однажды ехали. А ведь из этих потерянных часов складывается жизнь. Чтобы до мало-мальски природного уголка добраться, надо очень долго ехать. И столько же потом обратно. Я достаточно сил вложила, чтобы теперь жить где мне хочется, и от этого кайфую.

— Ты могла бы жить в деревне, на природе, или город для тебя важнее?

— Мне нравится комфорт. Ходить за водой на колонку или на реку с коромыслом, стирать руками в проруби я бы не хотела. Но если мы отрываемся от земли и живем в каменных джунглях, мы теряем силу. Если можешь босиком по земле ходить, имеешь возможность под деревом посидеть, послушать птиц, - меняется все: и здоровье, и надежды, и планы, вся аура. Аура – это жизненная сила. Если она есть, человек способен созидать. Если нет, то он как бы обесточен, полностью теряет контакт с этим миром. Мы с семьей сейчас живем в частном доме, хоть и в окружении городских кварталов. Но у нас есть возможность выйти во двор, встать на снег босыми ногами, посидеть на крыльце. Важно иметь свой кусок земли, родные деревья, без этого мы, люди, умираем быстро.

— Расскажи о детях. Чем они увлекаются, что им интересно…

— Сыну 15, дочке 8. Сын Гриша электронщик - пишет биты, очень увлечен разными программами, купил себе микрофон. Старается с грувами работать, ему все это интересно. Всякие стили осваивает. Пишет тексты, но их редко показывают, а вот биты все нам отправляет, интересуется нашим мнением. Это никак не изменить, не заткнуть, эта творческая энергия идет из него, и мне кажется, что это круто.

— Он здесь родился?

— Да, как и я, коренной красноярец. А вот дочку я родила в Краснодарском крае, в Горячем Ключе. С животом гуляла по дубовым лесам, дышала чистым воздухом, пила из источников. Дарина художница, она рисует аниме, у нее все свободное время занято этим. Ходит в Поздеевку. Она и на планшете рисует, ищет свой авторский стиль. Развивается, и это так здорово наблюдать.

— Как в школе у них дела?

— Им скучно в школе, вообще современным детям, я имею в виду. Их мозг уже в другом разрешении работает, чем у учителей и тех, кто создавал школьную программу. И от скуки они начинают оптимизировать процессы, списывать все подряд. Сейчас же есть чаты, созданы все возможности, чтобы не париться. Контрольные сдают, чтобы от них отстали, а занимаются тем, что им интересно. Самое важное – это направить в нужное русло, найти искреннее увлечение.

— Мы в их возрасте были другими?

— Мы жили по-другому, были более одиноки в своем самоопределении, что ли. Мы не знали, что такой же как ты может жить на соседней улице, так же себя чувствовать и тем же увлекаться. Думали, что мы уникальные, непризнанные гении. А в эпоху интернета такого ощущения у детей нет. Наоборот, у них какой-то коллективный мозг работает. В сети всегда есть кому поддержать тебя в твоей странности, ты понимаешь, что ты не один такой, и целый мир в доступе. Их много, они в стае, от этого сильнее и увереннее. Но обособленнее.

— Что могут или должны дать современному ребенку родители?

— Женщина дает духовность человеку, она направляет его веру в себя. Ребенок чувствует уверенность, если в него верит мама. Умеет любить, если его любит мама. Это основополагающие вещи. Все, что касается любви, взаимоотношений с близкими, - это все мама. И если этому не научить, человек растеряется в жизни. Отец – это внешняя реализация, социум. Насколько отец реализован, с такой уверенностью ребенок будет потом шагать по жизни. И мать, и отец дают человеку очень многое.

— Ты думала, чем будешь заниматься лет через двадцать?

— Лет через 20? Может, какое-нибудь шоу большое продюсировать. Или, может быть, мне все надоест, и я уеду в деревню варить сыр, например. Но музыка будет точно. Я думаю, буду петь народные песни. А может, поеду путешествовать по миру. У меня есть мечта, которую я пока не реализовала, - хочу яхту. И водить морское судно. Пусть маленькое, но свое, и за штурвалом. Мне кажется, это такой кайф – плыть куда-то, молчать, петь, кормить чаек… Через 20 лет - это еще совсем не старость, можно и помечтать.