Люди башен

Ингуши называют себя галгаями, гордятся своей древностью, умением владеть оружием, врождёнными способностями к строительству и самыми строгими обычаями на Кавказе. Именно об Ингушетии и её жителях пойдёт сегодня речь в проекте “Большая страна”, где мы месте с писателем Александром Пряжниковым исследуем загадочный Кавказ.

Галгаи шли к собственной автономии очень долго, и этот путь отмечен кровью и страданиями. Образованная большевиками в 1924 году Ингушская автономная область просуществовала недолго. Спустя десять лет на карте СССР впервые появилась Чечено-Ингушетия с административным центром в Грозном.

В феврале 1944 года войска НКВД провели операцию “Чечевица”, и началась многолетняя депортация, обустройство в Средней Азии, борьба за выживание. После ХХ съезда в высших партийных эшелонах витала идея об организации автономии либо на территории Киргизии с центром в городе Ош, либо в Казахстане с центром в городе Кокчетав. К счастью, духовные лидеры нации, самым известным из которых был великий писатель Идрис Базоркин, добились права на возвращение домой.

В 1957 году восстановили Чечено-Ингушскую АССР. Столичные функции опять достались Грозному.

После развала СССР и прихода к власти Джохара Дудаева судьба региона вновь стала неопределённой. На волне этой неопределённости и предчувствия скорой кровавой бойни галгаи наконец-то добились автономии.

Стометровая ингушская башня Согласия в Магасе — это увеличенная копия уникальных башен в горах Ингушетии, которые сохранились до наших дней.

Тысячи новых жителей, равно как и функции административного центра, приняла на себя Назрань — маленький районный центр, в котором не было ни соответствующих зданий, ни инфраструктуры, ни коммуникаций. Быстро осознав всю бесплодность попыток превратить Назрань в современный город, руководивший республикой Руслан Аушев принял решение основать новую столицу — Магас, или Город Солнца. Так называлась столица древнего аланского государства, точное месторасположение которой не установлено до сих пор.

Правительственные здания Магаса возводили турецкие рабочие. И это притом что галгаи испокон веков считались по праву лучшими строителями на Кавказе. Даже их самоназвание означает “люди башен”.

Древние башни галгаев — это рукотворные чудеса, свидетельства истинного человеческого величия. Некоторые сооружения являются ровесниками Ричарда Львиное Сердце или Александра Невского. Остается тайной, каким образом люди, изолированные особенностями кавказского рельефа от информационного поля, от цивилизаций Востока и Запада, умудрялись создавать архитектурные шедевры, не имеющие аналогов нигде в мире. Башни строили без фундамента, в зоне высокой сейсмической активности, вручную в условиях высокогорья, где камень кажется тяжелее, чем на равнине.

Башенные комплексы галгаев были настоящими средневековыми городами. Самый крупный из них — Эгикал, построенный в ущелье реки Асса. Там можно увидеть не только остатки жилищ, но и мощёных улиц.

В период депортации в 1944-м древние башни прямой наводкой расстреливали из артиллерийских орудий. Закладывали под основание гигантские заряды взрывчатки. И тогда происходило удивительное: башня на несколько секунд целиком отрывалась от земли и, прежде чем рассыпаться, походила на космическую ракету на старте.

Эздел — древний кодекс галгаев — наверное, самый строгий на Кавказе. Некоторые народные обычаи выглядят слишком экзотическими и странными даже в глазах ближайших соседей. Для мужчины считается постыдным общаться напрямую с родителями своей жены, хотя необходимости по-сыновнему о них заботиться это не отменяет. Старший сын обязан убить свою сестру вместе с ухажёром, если она станет целоваться с ним до свадьбы. Разумеется, в наши дни всё это условно и декларативно, однако, впитываясь с раннего детства, формирует как характер нации.

Есть ещё одна проблема, характерная для здешних мест, — древний общественный институт кровной мести. Именно институт, потому что право взяться за оружие в случае нанесённой обиды выдаётся коллегиально. Решение вопроса о тяжести оскорбления находится в ведении совета старейшин.

Но за внешней суровостью чаще всего скрывается доброта, порядочность и гостеприимство. Галгай в собственном доме ведёт себя несколько иначе, чем на людях, он словно отбрасывает надоевшую маску и превращается в общительного хлебосольного хозяина, прекрасного собеседника.

Ингушетия отмечает день рождения в июне, поскольку Закон “Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации” был принят 4 июня 1992 года. Республика уверенно занимает первое место в стране по уровню рождаемости. Столица республики — город Магас — запоминается интересной современной архитектурой и самой красивой панорамой Кавказского хребта.

Многие выходцы из Ингушетии приехали в Красноярск ещё в советское время. В ту эпоху интернационализма и процветания идеи дружбы народов речи не шло о проявлении какой-либо ксенофобии, рассказывают ингуши. Да и слова-то такого не знали. Просто приезжали в советский город в Сибири, устраивались на работу, общались с такими же советскими людьми…

Алихан АУШЕВ, предприниматель:

— В Красноярск я впервые приехал в 16-летнем возрасте в 1985 году. Я как раз окончил школу и перед поступлением в вуз решил поработать с отцом — он тогда был прорабом в одном из колхозов Пировского района. Потом я, правда, уехал учиться в торговый техникум в Златоусте. Но затем снова вернулся в Красноярск, начал работать в Крайпотребсоюзе товароведом. К 1997 году, после окончания двух институтов, стал заместителем председателя организации. Однако тогда же потребкооперация стала разваливаться, и я с тех пор работаю на себя.

Считаю, что Красноярск принял меня очень ласково. Особенно в то время это было совсем просто. Здесь я женился, обзавёлся детьми. Теперь это мой дом, а какое-то другое место будет чужбиной, где ещё нужно суметь адаптироваться. Да и позднее Красноярский край даже в самые тяжёлые времена, когда шла Чеченская война, оставался островком доброжелательности. Нам завидовали родственники, проживающие в Москве! Они говорили: “Как у вас хорошо — к вам ночами никто не врывается, не досматривают”. Когда я приезжал к ним в гости, они меня посылали выходить на улицу и ловить такси, потому что я светловолосый, а сами в это время ждали в подъезде, чтобы полицейских не провоцировать. После Красноярска мне это было удивительно.

Магомед БУРАЖЕВ, подполковник полиции в отставке:

— В Красноярске я живу с 1989 года. Здесь были родственники, которые посоветовали поступать в школу милиции. Я так и сделал, окончил её, начал работать в правоохранительных органах, пока не вышел по возрасту на пенсию.

Освоился в Красноярске я, можно сказать, идеально. У меня не было вообще никаких проблем с привыканием к климату, к самому сибирскому городу. Да и люди здесь понимающие, что очень важно, ценят каждого человека за его дела, а не за что-то другое. Ощущаю себя здесь очень комфортно. Это мой дом.

Рустам ЧАПАНОВ, сотрудник уголовного розыска:

— Оказался я в Красноярском крае в 2003 году, когда пошёл служить в армию. Потом решил остаться здесь, поступил в школу милиции, после которой сначала стал работать в ГИБДД инспектором. На этой работе, как известно, приходится много времени проводить на улице, в любую погоду или морозы. Но меня местный климат не испугал. Наоборот, я с удивлением обнаружил, что с лёгкостью переношу сибирскую стужу. В Ингушетии зимы более влажные, в таком климате более зябко. А здесь я даже простудными заболеваниями меньше болеть стал.

Что касается взаимоотношений с красноярцами, то тут работает простой принцип: как ты относишься к людям, так и к тебе отношение складывается. Я ко всем с уважением, и меня уважают. Меня знают как серьёзного человека, который держит слово во что бы то ни стало. Кроме того, у меня много друзей среди спортсменов, я сам занимаюсь, общаюсь в этом кругу, а это особая среда, где принимают по человеческим качествам.