Загон для скотов

Поразительный законопроект внесли в Государственную думу народные избранники Ставрополья. Суть новации в законодательном ограничении в личных подсобных хозяйствах: “не более десяти условных голов скота: коров, свиней, овец и птицы”.

Как эту идею увязать с комплексом антикризисных мер правительства и регионов, в котором много говорится о системной роли аграрной сферы, об инициативах крестьян расчистить дорогу местному производителю к рынку, совершенно непонятно. Неизвестна пока и реакция российского парламента. Ставропольский проект успел попасть только к самому окончанию весенней сессии Думы, и его будут рассматривать никак не раньше осени. На первый взгляд, совершенно абсурдный запрет (его можно сравнить, например, с приказом оставить на заводах не более 200 станков и трех мостовых кранов) ничего, кроме смеха, вызвать не должен. На рубеже 20—30-х годов прошлого века мы уже проходили эпоху коллективизации — особенно острые споры, вплоть до привлечения секретаря ЦК Бухарина и заведующего деревенским отделом “Правды” Карпинского, шли вокруг того, оставлять ли на кулацких дворах кур и гусей, или же считать их колхозной собственностью.

Но на деле не так все просто.

Депутаты-южане возмущены вот чем — на шести сотках некоторые “алчные” хозяева заводят сотни голов скота, не платят налоги и мешают жить беднейшему крестьянству. То ли дружным ревом буренок, то ли горами отходов. Вот смотрите сами: с одной стороны, государство заинтересовано в том, чтобы поголовье скота в личных подворьях росло. С другой, крупнотоварное производство (а некоторые на шести сотках умудряются содержать по 600 свиней, 1 000 овец, 2 000 голов птицы) рядом с жилищем — это нонсенс. В смысле нарушения всех санитарно-гигиенических норм. К тому же владельцы личных подсобных хозяйств (ЛПХ) платят лишь минимальные налоги, так что бюджеты от этого ничего не получают. Выйти с законодательной инициативой депутатов Ставропольского краевого парламента якобы заставили многочисленные жалобы соседей на чересчур предприимчивых крестьян….

Сейчас в России насчитывается до 18 миллионов личных подсобных хозяйств. По данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2006 года, три четверти владельцев личных подсобных хозяйств вообще не разводят крупный рогатый скот, а у 62,2 процента нет даже птицы. Тем не менее более трети мяса, половину молока и минимум три четверти картофеля производят именно личные подсобные хозяйства. Видимо, те самые “кулаки” и “кровососы”, по терминологии шолоховского Ванюшки Найденова, а реально — справные мужики.

В общероссийских общественных организациях, объединяющих аграрников с их проблемами, полагают: скорее всего, компромиссное решение как раз и заключается в том, чтобы не унифицировать правила содержания домашних животных в целом по стране, а передать региональным властям право решать, сколько коров и свиней держать на подворье.

Руководитель ЗАО “Элита” Василий Забабурин, известный в красноярской глубинке прагматичными взглядами на федеральные изобретения, так комментирует “Городским новостям” придумку парламентариев богатейшей хлебной житницы России:

— Решить простым ограничением проблему личных подворий невозможно. На селе, как и в других отраслях экономики, должна действовать здоровая конкуренция — только она будет двигать вперед обеспечение продовольствием. Регулировать, конечно, надо, но не количество рогов или пятачков, а взаимоотношения односельчан и число налоговых поступлений. Вот где главный вопрос.

На вопрос о том, можно ли сравнивать профиль агрокомплекса в южной житнице страны и в красноярской зоне рискованного земледелия, Василий Забабурин уверенно отвечает: “А почему бы и нет? Нормальные работяги и в крае держат много скотины”. Таким образом, не исключено, что новация Ставрополья расширится до думских приказов и доберется и до нас.

Довольно коротко отреагировал на изобретение ставропольцев заместитель председателя комитета по селу и продовольственной политике Законодательного собрания, депутат Валерий Сергиенко: “Я понимаю, что санитарно-гигиенические нормы необходимо соблюдать. Но ведь, извините, есть такие хозяева, что пару свиней держат, а от них столько мух разлетается…”. Как выяснилось, духоподъемная инициатива южных коллег попадала на рассмотрение красноярским парламентариям. “Мы им сразу отказали, даже не стали какие-либо основания приводить. Написали — не актуально. И все”, — резюмирует Сергиенко.

Обычно так реагируют на не вполне адекватную идею или вовсе на глупость. Между прочим, с мнениями красноярских экспертов по селу соглашается и первый зампред комитета Госдумы по аграрным вопросам Николай Харитонов: “сельские жители должны держать скота столько, сколько им необходимо, чтобы прожить, и ограничивать их в этом нельзя ни в коем случае”.

Откуда растут уши странного проекта, становится понятно уже при беглом анализе происходящего. В качестве лоббистов могут, например, выступать конкуренты крупных ЛПХ — владельцы агропромышленных холдингов. Отпускная стоимость товара первой группы производителей, как правило, намного ниже. Есть и еще опасность для мясомолочных баронов — пастухи крупных стад через некоторое время, встав на финансовые ноги, займутся скупкой больших земельных наделов… И в зерновой бизнес вертикально интегрированных холдингов вклинятся современные Кондрат Майданников с дедом Щукарем. Вряд ли успешные агромагнаты допустят, чтобы крестьяне путались у них под ногами да еще снижали цены на свою продукцию.

А так что же? Вот тебе, дружок, шесть соток. По закону — Зорька, три свиньи (Наф-Наф, Ниф-Ниф и Нуф-Нуф), овечка-козочка и, так и быть, три куры. На семью хватит. А прибыль, извини, не твое дело. В истории страны были и не такие прецеденты — когда комбеды раскулачивали “справных мужиков”, они пересчитывали не только живую скотину, но и съеденные хозяевами кости.

Цитата: “Вы чего тут, или нашли что? — Тонино золото. Вот оно, смотри, — сказал Биняк, указывая на две кучи странных предметов. Приглядевшись, Кречев увидел целый ворох опаленных овечьих ног и еще кучу драных шерстяных чулок и носков. — Это что такое? Откуда?

— С чердака скинули, — сказал Биняк. — Это ж надо! Шестьдесят четыре ноги. Шашнадцать баранов с осени съели. — Батюшки мои! Они их, чай, живьем глотали... Яков Парфеныч, а вы их, случаем, не на мыло перегоняли, баранов-ти?

— Дак ведь гостей много бывало... Каждый базарный день все гости, — смущенно оправдывался Яков Парфенович.

— А чулки драные тоже гости вам набросали?

— А може, черти в них бегают по чердаку-то?

— Эдак на чертей да на баранов век не наработаешься...

— Им теперь не страшно и на поселении жить — одними бараньими ногами прокормятся...” (Можаев, “Мужики и бабы”).