Новости
Сгибаться привычки нет
Не будет преувеличением сказать, что школа борьбы Дмитрия Миндиашвили является таким же узнаваемым символом достижений и вклада нашей страны в сокровищницу ценностей мировой цивилизации, как балет Большого театра. Помните, “...а также в области балета мы впереди планеты всей?” Когда речь заходит о Красноярском крае, Красноярске, собеседники из других регионов страны сразу вспоминают: Енисей, Суриков, Астафьев, Ярыгин, Ломанов, Сайтиев... В одном ряду с ними и имя Дмитрия Миндиашвили — мудрого педагога и талантливого организатора. Трудно сосчитать количество медалей его учеников, воспитанников всего тренерского коллектива ШВСМ, завоеванных красноярскими борцами на самых престижных международных соревнованиях. Только золотых олимпийских медалей девять. Еще труднее сосчитать, сколько юных сибиряков прошли школу борьбы и выросли настоящими мужчинами. И это ничуть не менее значимое достижение человека, для которого Красноярский край стал таким же дорогим местом на земле, как и родное горное хевсурское село на Кавказе.
— Дмитрий Георгиевич, Вы заканчивали срочную службу в Семипалатинской области, когда в Вашу воинскую часть приехали комсомольцы-агитаторы с предложением поехать на Всесоюзную ударную комсомольскую стройку в Красноярский край. Для Вас главным в принятии решения была возможность пораньше уйти на дембель?
— Все вышло наоборот, приказ зачитали в сентябре, а демобилизовался я только 25 декабря. А важными для меня были два момента: во-первых, служа в Семипалатинской области, я встретил там свою будущую жену. Тамара работала в бухгалтерии мехколонны, расположенной неподалеку от части. Увидев ее однажды, влюбился до потери пульса. Встречались на танцах... Потом, когда в 85 километрах от места, где я служил, начали готовиться к испытаниям водородной бомбы, гражданское население вынуждено было покинуть эти места. Тамара с семьей выехала на строительство железной дороги Абакан — Тайшет. Я места себе не находил. Когда же представители ЦК комсомола прибыли в часть, я не только сам согласился ехать в Красноярский край, но еще и человек тридцать ребят-грузин сагитировал. Вторым мотивом моего выбора стало то, что я всегда активным был во всех делах, и мне хотелось поработать в Сибири. В Грузии у меня оставались пожилые дедушка и бабушка, но даже это меня не остановило — Сибирь перетянула. Приехали мы на станцию Красная сопка Березовского, а ныне Назаровского района, — добрались до села Горбыль, где стояла механизированная колонна © 12, и стали работать.
Все царство — за борцовки
— Как Вас сибиряки-чалдоны встретили, когда к ним прибыл взвод дембелей-грузин? Конфликтов не было?
— Можно разное говорить о нашем прошлом, но тогда была твердая идеология: все люди — братья! Нас приняли с таким теплом, что представить сейчас невозможно. Ребята влюблялись, вместе с девчонками ставили спектакли...
— И Вы тоже на сцену выходили?
— В одной из сказок играл царя. Тамара Михайловна тоже играла — графиню, невесту принца. Еще я пел, плясал, гири выжимал, организовал с ребятами десять волейбольных площадок в деревне. Играли дотемна. И все люди разных национальностей любили и уважали друг друга. Если и случались конфликты, то они были не на национальной почве, а на почве любви и молодости.
— Вас конфликты миновали?
— Был забавный случай: в меня влюбилась одна девушка, и ее подруги заперли меня с ней в библиотеке. А я ни на кого смотреть даже не хотел, кроме моей царицы Тамары. Выскочил в окошко и убежал. И вообще, замечательная обстановка была, хоть работали по десять часов в день. Правда, и зарплата была большая: я получал 13 тысяч рублей в месяц, экскаваторщики — по 18, девчонки на развалке — семь. Кстати, автомобиль “москвич” в те годы стоил всего девять тысяч рублей, “победа” — 16.
— Как же Вы променяли такую богатую пролетарскую жизнь на проблемную — спортивную?
— Да, сейчас это странно выглядит... Уже тогда я стремился в Красноярск, чтобы заняться борьбой, спортом — по-настоящему. А в это время в городе организовали механизированную колонну
© 65, руководить которой назначили нашего начальника Ефима Моисеевича Якубовича, и он позвал меня за собой. В 1956 году я переехал в краевой центр, работал шофером на трассе Ачинск — Абалаково, на строительстве Красноярской ГЭС, Коммунального моста. Вскоре стал секретарем комсомольской организации мехколонны. А борьбой — классической, как тогда называли греко-римскую, — стал заниматься у Анатолия Алексеевича Солопова.
— Где время брали — работать и тренироваться?
— Днем тренировался, вечером работал. Или наоборот. Потом Солопов, когда пошли первые успехи, говорит: нельзя, Митя, так дальше — пахать в две смены. Стал работать грузчиком. А после пяти вечера — в спортзал. Был таким фанатиком, что сейчас сам себе удивляюсь... Вставал в шесть утра и бегал по снегу — там, где поглубже, чтобы нагрузка была больше, в районе Бугача. Как только автобус отъезжал от конечной остановки, я бегом с горы на свою остановку, чтобы успеть. Помогли и детские навыки, приобретенные в грузинской борьбе чидаоба. В 1958-м выполнил норматив мастера спорта по вольной борьбе — первым в крае. Одновременно стал тренером-общественником в спортобществе “Пищевик”. На следующий год было организовано общество “Труд” и первый председатель крайсовета ДСО “Труд” Анатолий Александрович Кишиневский (в прошлом боксер, затем хороший рефери) пригласил на должность тренера. Ни образования у меня, ни стажа, поэтому зарплата моя после реформы 1961 года была всего 80 рублей.
— Продолжали подрабатывать грузчиком?
— Времени уже не было: надо было ребят тренировать, самому готовиться к соревнованиям.
— То есть тянула семейный бюджет, выкормила Вас в голодные годы Тамара Михайловна?
— Да, она зарабатывала кассиром гораздо больше меня. После того как в хрущевские реформы перерезали весь домашний скот и на полках в магазинах стало пусто, дефицит продуктов был страшный. А Тамара Михайловна, работая в магазине, имела возможность всегда принести в семью и мяса, и других продуктов. Так и выходили из положения. При этом никогда в жизни она ни разу меня не упрекнула, что я ушел с хорошей денежной работы шофера в спорт. Видела, что увлечен, и всегда меня поддерживала. А потом случилось все то, о чем вы уже знаете: ученики, их успехи, ученые звания, награды...
Приворотная водица
— Интересно, а изменилось что-либо в Вашем восприятии сибиряка-красноярца с тех пор, как Вы стали общаться не только с пролетариями, но и с руководителями города и края?
— Должен сказать, что сибиряки — это люди покладистые, скромные, спокойные, честные. Сибиряка можно один раз только обмануть. А потом — до свидания: он близко тебя к себе не подпустит. Я хевсурец по рождению, и мы точно такой же народ. В этом я нашел сходство своего народа с сибиряками, которых люблю всей душой.
После того как Ярыгин выиграл Олимпиаду, куда меня только не приглашали: в Москву, Киев, за границу — в Турцию, Иран, США. И после Пекина были приглашения. Но вот такой я однолюб. Прикипел к Красноярску: здесь благодатная, добрая почва. Нашел свое место на земле. Я здесь свой — с первого же дня. Никогда не рвался к большим деньгам: что заработал, то и имеешь. Зато спокойно спишь. Сохранилась, наверное, та добрая почва, на которой сибиряки жили... Кто хоть раз испил енисейской водицы, тот навсегда становится сибиряком-красноярцем. Считаю и себя сибиряком: здесь родились дети, внуки, правнуки.
— Что-нибудь Вас удивило в первые недели пребывания в Сибири?
— Всегда удивляла простота, доступность в общении и прямота здешнего народа. Понравилось, что они не показушники, но цену себе знают и чувствуют самодостаточность, не требующую прикрас, похвалы, лукавства. Сибиряк как бы говорит: принимайте меня таким, какой я есть. Я вообще не люблю лукавства. А еще — у сибиряка твердый характер. Иван Ярыгин обладал в полной мере всеми этими замечательными качествами. Здесь никто никогда не считает, который раз ты к нему пришел в гости, сколько блинов положил в тарелку. Даже в хваленой богатой Америке такого нет. При всем уважении к американцам, среди них у меня много хороших друзей, не могу не рассказать одну историю. Команда наша однажды делала турне по Канаде и США. Нас с Сергеем Хачикяном поселили в дом к одной американской семье. Состоятельная семья, нормальные люди в возрасте. А кормили так: чай и несколько бутербродов. Подумали, что они просто такой образ жизни ведут или диета у них такая лечебная. Тогда мы с Сергеем пошли в магазин, накупили самых разных продуктов — не умирать же с голоду? Пришли, нажарили картошки с мясом... Как принялись наши хозяева это все уметать со стола — больше нашего! А позже к нам туда зашел еще один очень состоятельный сосед-американец. Решил себя показать да на русских Хачикяна и Миндиашвили посмотреть. И принес с собой дорогущую бутылку водки. Посидели, поговорили, выпили немножко. Потом гость попрощался, взял початую бутылку со стола и... унес с собой. А сибиряки, как и мы, грузины, всегда гостю все, что есть самого лучшего в доме, на стол! А еще сибиряков и грузин роднит непокорность давлению и верность дружбе. Не зря мы столько веков вместе прожили... И я рад, что мне в Красноярском крае всегда говорили: “Ты наш человек!”.
— Но ведь Вы попытались вернуться на родину в Грузию?
— Да, в 1967 году меня зазвали все-таки в Грузию. К тому времени я уже был старшим тренером сборной России, учеников хороших воспитал много. Поехали мы с Тамарой в Рустави. У меня было семь тренировочных групп. Рано утром заходил в зал и в одиннадцать вечера только возвращался домой. Я уже после первого года работы выиграл командное первенство Грузии среди юношей. Вкалывал, как папа Карло. И борцы там были очень способные, поэтому так быстро результаты стали показывать. Почти вся сборная Грузии приезжала в Рустави тренироваться. И Леван Тедиашвили в том числе. Мало того, красноярские ученики — Серега Хачикян, Ваня Ярыгин, Челноков и другие — приезжали в Рустави. Но нет покоя. А председатель крайспорткомитета Николай Дмитриевич Валов, светлая ему память, и начальник управления административных органов крайкома партии Александр Андреевич Яковенко письмо за письмом мне шлют — возвращайся. И все это вместе терзает и свербит мне душу. Наконец, приходит от Валова телеграмма: “С квартирой вопрос решен. Мы тебя ждем, Митя!”. Вернулся. И больше нет мысли перебраться еще куда-нибудь.
Борьба — емкое слово
— В чем секрет популярности борьбы?
— Такой тяги мальчишек к борьбе как к спорту, пусть на меня не обижаются коллеги из других видов, редко где еще встретишь. Борьба — это народный вид спорта. И у каждого народа есть своя национальная борьба. Во многих странах она даже становится своего рода философией или религией, инструментом духовного развития и объединения нации. И что очень показательно и интересно, разновидности борьбы очень зримо и четко показывают характер нации, ее культурные основы, темперамент людей, уклад их жизни.
— Например?
— В грузинской чидаоба категорически запрещается сгибаться, что приравнивается к трусости. Ты должен быть открытым на ковре и быть открытым в жизни. Кстати, и я сам, и Ваня Ярыгин также боролись в открытой стойке. То есть мы как бы говорили сопернику: “Выходи, борись, атакуй и дай мне тоже побороться в открытом бою. Давай посмотрим, кто из нас ловчее, сильнее, искуснее”. Живи и дай мне жить, если перевести на общепринятый язык. Так же в чидаоба, если соперник падает — даже на колени, — его не трогают, дают подняться и продолжают схватку. И в России, кстати, те же самые правила действовали, когда боролись на кушаках или бились стенка на стенку. Лежачего не бьют — это же оттуда пошло! Так каждый вид единоборства, его правила впитывают черты национального характера народа, его моральный кодекс. Должен также сказать, что ни в одном другом виде спорта нет такой крепкой дружбы, как у борцов. Борцы дружны хотя бы потому, что мы друг без друга расти не можем. Если ты не дашь мне бросить тебя на ковер, я приемом не овладею. И наоборот. Мы облизываем пот друг с друга в борьбе, дышим одним воздухом. Приезжаем в любую страну мира — нас местные борцы принимают как братьев родных.
О любви
— За что Вы любите Красноярский край, Сибирь, Красноярск?
— Говорю от всего сердца. Во-первых, за мою молодость. Мне было 23 года, когда я сюда приехал, полный надежд. Благодарю Сибирь за счастье, которое я здесь обрел, — мою жену Тамару, с которой мы живем уже 54 года. Счастливы и создали замечательную семью. И результаты, которые мы имеем, это ее заслуга. Я по восемь месяцев дома не бывал, и она практически одна воспитала четырех детей. Я (улыбаясь) только получал телеграммы: “Поздравляем с рождением сына или дочки — вес столько-то килограммов!”. Все понимала и помогала мне. И борцов наших, как, например, Ваню Ярыгина, буквально выкормила. Как мать настоящая. Они же со всего края приезжали к нам, жили дома подолгу на первых порах. И еще. Даже будь я семи пядей во лбу, в одиночку ничего бы не добился. Меня поддерживали все руководители. Начиная с секретарей крайкома партии Владимира Ивановича Долгих, Павла Стефановича Федирко, а также городские власти — Владимир Прохорович Капелько, Леонид Георгиевич Сизов, Петр Иванович Пимашков, мэры других городов и главы администраций районов края. И сейчас мы при поддержке губернатора Александра Геннадиевича Хлопонина продолжаем поднимать ребятишек края, помогаем им стать сильными, крепкими мужиками. И вот за эти человеческие отношения, где я тоже себя чувствую человеком, я также благодарен судьбе. Благодарен за счастье, за ту атмосферу, которые помогли мне от простого шофера дойти до академика, от тренера-общественника до лучшего тренера ХХ века нашей страны. Это настоящая фантастика. Мне неудобно об этом говорить, но заработано все честным трудом — моим и моих воспитанников. И вклад руководителей города и края переоценить невозможно — все они участники наших побед на Олимпиадах и чемпионатах мира. Так оно и есть, говорю не дежурные фразы.
— Любимый ученик?
— Иван Ярыгин. Наш первый олимпийский чемпион. Иван соответствовал этому титулу в полной мере. Не случайно он был знаменосцем нашей команды в олимпийском Монреале. Ярыгин дважды поднимался на спортивный Олимп, но как человек — был десятикратным олимпийским чемпионом. Как он любил свой сибирский край, какой был немелочный человек. Переехал в Москву, но дважды, трижды в год возвращался на родину — поохотиться, сходить на рыбалку. Надышаться, насмотреться, набраться сил, духа. Какую замечательную, дружную семью Иван создал! И как люди тянулись к нему — во всем мире! Когда фамилию Ярыгина произносили на турнирах, все вскакивали — бурные овации. У меня замечательные ученики. Бувайсар Сайтиев даже превзошел спортивные достижения Ивана. Я его уважаю и люблю, но, пусть Бувайсар не обижается, хоть я и мотался 15 лет с ним по всему миру, рвал горло и сердце, но Ваня есть Ваня. Как первая любовь.
— Ваше любимое место в городе, крае?
— Там, где мы 13 марта 1956 года с Тамарой Михайловной расписались и стали мужем и женой, — загс Березовского района. И число 13 оказалось счастливым. И страшно люблю смотреть на Енисей и на Коммунальный мост в Красноярске, который строил я, как и весь город, — ударная стройка была. Сразу вспоминаю, как поздно вечером после тренировки зимой перебирался с левобережья через Енисей на конечную остановку трамвая. Вниз посмотришь — а там торосы ледяные...
Хотелось бы обратиться к своим землякам-красноярцам, прежде всего к молодым. У нас замечательный край, удивительная, просто райская природа, и живут здесь красивые, честные люди. И нам всем надо делать здесь такие же красивые и добрые, честные дела: строить, воспитывать детей, поднимать культуру, спорт. Рай надо создавать на земле. И тогда твои дела, память о них и станут твоей жизнью после смерти.
