"Самородки"- всем в подарок

А ведь какая судьба за плечами! Какие времена ломали и корежили эту судьбу... Ее исток в слиянии двух этнических речек — русской, студеной, староверческой, настоянной на терпкой кержацкой ноте, и украинской, теплой, певучей, облагороженной близостью к южноевропейскому культурному потоку (прапрадед был известным кобзарем, дед славно пел и сам сочинял стихи).

Нельзя сказать, что русская и украинская песни сосуществуют в личности писателя и его творчестве без противостояния, без взаимного подхлестывания. Может быть, именно эта внутренняя борьба дала первый настоящий толчок творчеству, вывела писателя на его неповторимую тему.

Творчество начинается с мучительного несогласия песни, которую ты носишь и слышишь в себе, и жизни, которая как будто нарочно устроена так, чтобы песню твою задушить. Все началось с трудного детства, с вечного голода, с огромных немилосердно сбивающих ноги отцовских ботинок, в которых надо было за много километров бегать в школу...

Первые публикации в журнале “Октябрь”, затем две книги лирических стихов и первый в череде исторических романов писателя роман “Половодье”. В нем Анатолий Чмыхало впервые заглянул за грань, проложенную ходом истории между “своими” и “чужими”. Этот мотив стал тайным нервом всего творчества писателя, многократно проявляясь в судьбах и характерах героев “Дикой крови”, “Опальной земли”, “Отложенного выстрела”. Трагическое чувство вечного распутья: направо — богату, но полонену быть, налево — живу быть, но коня потерять, прямо — голову сложить...

Проза Анатолия Чмыхало дала обильную пищу для исследований историков, этнографов, этнопсихологов, фольклористов. Его романное слово — яркое, узнаваемо сибирское.

Судьба большинства книг писателя драматична. “Половодье”, где на сцену был впервые выведен не окарикатуренный, а живой Колчак, увидело свет только после долгих мытарств. Уже отпечатанный тираж романа “Три весны” был уничтожен... “Книги как дети, — говорит Чмыхало, — невозможно пережить, когда их казнят”. Всякое случалось, но все же книги Анатолия Чмыхало дошли до читателя и полюбились. Видимо, так распоряжаются нами и нашими творениями какие-то высшие силы. Дай-то Бог!

Идут годы, но кипучая натура Анатолия Чмыхало не знает покоя. Он всегда за работой, всегда в напряжении внутреннего духовного труда. Идут стихи, складываются сами, в глубине души. И вот новая рукопись на писательском столе — “Ночь без сна”, книга-исповедь о пройденных дорогах, о близких и далеких людях, о собратьях по литературному труду, своеобразный итог жизни. Жизни, которой можно гордиться.

А накануне 85-летия писателя вышла из печати новая книга стихов “Самородки”. Это явление по-своему удивительное и уникальное. Как большинство начинающих литераторов, ранние творческие опыты Анатолий Иванович посвятил в свое время лирической Музе. Между его первыми поэтическими сборниками и этой книгой — десятки лет, наполненных интенсивным писательским трудом, впечатляющими находками и выдающимися достижениями в амплуа мастера крупной исторической прозы. Но стихи продолжали жить в душе, появлялись заметками на полях рукописей, мимолетными росчерками в записных книжках. Опубликованные недавно новаторские по форме романы “Ночь без сна” и “В царстве свободы” включают в себя стихи разных лет, как неотъ-емлемую часть повествования. Но кто бы мог подумать, что выдающийся прозаик подарит читателям “Самородки” — с провоцирующим подзаголовком “Нецензурные стихи”! Право, я не без опаски и не без трепета душевного открыла эту рукопись (готовила публикацию в журнале “День и ночь”, поэтому и увидела текст раньше, чем он стал книгой). Читала — и хохотала до слез, вздыхала, щелкала пальцами, крутила головой от неожиданности… Вот уж действительно — бегущие годы можно принимать и как постепенный переход в царство абсолютного бесстрашия, в царство свободы! В “Самородках” Чмыхало часто язвителен, мы слышим голос беспощадного сатирика, остроумного, не взирающего на лица. Но какая тонкая и печальная самоирония слышится временами в этих стихах, какой прямой и естественный пафос (как же мы привыкли за десятилетия отказа от национальных нравственных ценностей чураться пафоса, прямой и страстной речи!), какая поистине общечеловеческая, лирическая нота! А “нецензурные” означает здесь “неподцензурные”, ибо единственная цензура, которую приемлет подлинный творец, — это цензура его собственной совести.

Поздравляя Анатолия Ивановича со славным юбилеем, хочется поздравить его и с новым творческим успехом. Уверена, “Самородки” подарят читателям радость, подвигнут к размышлениям и в конечном итоге послужат нашему единению — стране и народу во благо.