Вопрос стоит давно

Интересно, что история с закрытием Сибтяжмаша практически повторилась. Год назад кто-то распустил таинственный, вредоносный слух о том, что завод снесут, а на его месте построят торгово-развлекательный комплекс. Это вызвало нервозное опровержение корпоративной пресс-службы: “Вы перепутали нас с Сибсталью, их действительно закрыли. А у нас нормальный, стабильный завод, мы выпускаем более чем на 3,5 миллиарда рублей продукции, в том числе на экспорт”. Тем не менее позже выяснилось, что на нормальном, стабильном заводе прикрыли аж два крупных цеха — сталеплавильный и чугунолитейный. Причем на девяносто дней. А вот сейчас стоит весь флагман правобережного машиностроения. Так что радость по поводу того, что когда-то его перепутали с Сибсталью, можно считать оконченной. И вообще обстановка в российской заводской среде такова, что, уже не путая, можно тыкать пальцем в карту страны и громко говорить: “Вот на этой фабрике проблемы”. Вероятность ошибки при этом будет ничтожно мала. Никак не может пока начать полновесное производство Красноярский завод комбайнов, удар мирового кризиса пришелся и по “Бирюсе” — обо всем этом два месяца назад говорили участники краевого собрания машиностроителей…

Между тем, эксперты отмечают, что обстановка в российской индустрии вступила в очень своеобразную фазу: на фоне массовых увольнений и закрытий заводов понемногу начинается модернизация производства в соответствии с мировыми стандартами. Причем некоторые особенно догадливые директора занялись ею еще до памятного выступления президента Медведева. Жизнь заставила. Иначе, утверждает аналитик центра развития при Высшей школе экономики Федор Баранов, российскую продукцию никто в мире покупать не будет.

— Порой создается впечатление, будто последний год промышленность лежала пластом, а то и вовсе пребывала в коме. Но это не так — многим предприятиям было нелегко, но развитие не останавливалось.

Уж на что тяжко позапрошлой осенью пришлось металлургам, но именно в конце прошлого года в отрасли происходит технологический прорыв — во всех пяти крупнейших холдингах идет интенсивное обновление оборудования, потому что кризис заставил их задуматься о росте производительности труда.

Неожиданно объявили о модернизации крупные угольные компании, возросли заказы в судостроении, и, как считают в Высшей школе экономики, оживилась даже легкая промышленность. Правда, пока это не больше чем положительные примеры на фоне общего падения экономики. По разным данным, российский ВВП сократился на 8—10 процентов. К счастью, экономисты единодушны во мнении, что в 2010 году такой обвал не повторится. Споры идут лишь о том, начнется ли у нас небольшой рост экономики, на 2—3 процента в год, или она еще несколько месяцев будет топтаться на месте. Основа оптимизма проста: эксперты ожидают роста мировых цен на энергоносители, которые формируют почти две трети доходов российского бюджета. Это несколько напоминает падение человека с лестницы — сначала он, теряя равновесие, с громом и звоном кувыркается по большей части ступенек, а затем уже очухивается и либо по инерции сползает вниз еще немного, либо все же отряхивается и лезет вверх.

Многие заводчане, по образцу результата волнений в знаменитом уже Пикалево, ищут спасения в государственном бюджете. Самый крупный пример тому — АвтоВАЗ. Уже подсчитано, что если вложенные туда сотни миллиардов казенных рублей не приведут к росту продаж (а в 2009-м “Лады” стали покупать вполовину меньше обычного), то федеральное правительство опять будет вынуждено вкладывать в Тольятти большие средства. Кроме того, кабинет министров выделил в помощь 27 самым проблемным моногородам 10 миллиардов рублей.

К слову, Сибтяжмаш, не имея государственного пакета акций, на бюджетную помощь рассчитывать не может — государство способно взять на свой кошт только уволенных. Да и Красноярск к моногородам не относится. Но вот что любопытно. Основными акционерами ВАЗа являются французский автозавод “Рено” (который сам в глубоком кризисе), госкорпорация “Ростехнологии” и группа компаний “Тройка-Диалог” — стопроцентные частники. Формально правительственного присутствия тут как бы нет. Почему тогда мы платим налоги на помощь отечественному автопрому? Потому что нам говорят: АвтоВАЗ — социально значимое предприятие. Подразумевается, видимо, то, что, если не заплатишь, разнесут все к чертовой матери. Кстати, и про Пикалево-то мы узнали исключительно по той причине, что коллектив местного завода перекрыл стратегическую автотрассу.

Вам не кажется, что критерий пролетарского гнева (вместо современных технологий, торгуемости акций и прочего) и есть главное свидетельство отсталости нашей промышленности?

На самом же деле в России слишком велика доля государства в экономике. Если считать по доле имущества, принадлежащего государству, она составляет более половины, а с учетом косвенного контроля превышает 75 процентов. В кризис это позволило сохранить миллионы рабочих мест и часть инвестиций в обновление производства. Но также это ударило по нам рикошетом. Государственные предприятия работают хуже частных, из-за этого в стране относительно низкая производительность труда, а потому мы теряем значительную долю ВВП. Проще говоря, будь в России больше частной собственности, спад производства был бы не таким сильным, и мы не стали бы рекордсменом со знаком минус среди 20 наиболее развитых государств, отстав даже от Польши и Бразилии.