Вода со дна воронки

Как говорят в управлении социальной защиты Центрального района краевого центра, сегодня уже невозможно собрать всех ветеранов за общим столом. Большинству участников войны подарки вручаются на дому.

— На территории Центрального района проживает 46 блокадников. Это те, кто участвовал в боевых действиях на защите Ленинграда, и мирные жители, оказавшиеся в кольце, — рассказывает заместитель начальника районного управления социальной защиты населения Ольга Смоленцева. — 25 из них уже не выходят из дома, не принимают участия в праздничных мероприятиях. К ним с поздравлениями приезжают наши сотрудники.

В администрации Центрального района Красноярска создана специальная комиссия по подготовке празднования 65-летия Победы, которое Россия отмечает в этом году. Уже расписаны все мероприятия, которые пройдут в дни памятных дат. Но это не значит, что в прошлые годы ветераны были забыты. Блокадники, например, ежегодно 27 января выходят на митинг к памятнику детям войны, возлагают цветы. Затем собираются в клубе “Золотая осень”, чтобы посмотреть фильм о войне, и принимают поздравления. А в районном совете ветеранов за общим столом вспоминают ушедших. С каждым годом участников таких посиделок становится все меньше. Хоть и веселит ветеранов баян, но после песен и рассказов о жизни сегодняшней, постепенно на первый план выходят воспоминания. Изрытые улицы красавца Ленинграда, перечеркнутые крест-накрест окна домов и голод. Страшный и беспощадный...

Когда началась война, Зое Павловне Казачковой было 10 лет. Отца сразу же призвали в армию. В Ленинграде остались мать с тремя детьми: Зоей и двумя ее братьями — старшим Толей и младшим Юрой. Зоя вспоминает, что в первые дни войны всех детей из города отправили в пионерский лагерь, а месяца через полтора вернули в семьи.

— Когда уезжали, в Ленинграде все было красиво, а вернулись и не узнали город, — вспоминает блокадница. — Кругом траншеи, магазины засыпаны песком, забиты досками, окна в домах оклеены крест-накрест.

Зоя Павловна говорит, дети до конца не осознавали всю серьезность ситуации, думали: война быстро закончится и их не коснется.

— Восьмого сентября мы впервые увидели самолеты, — рассказывает Зоя Павловна. — Сначала даже не поняли, что это, а потом услышали взрывы. На следующий день уже говорили о том, что бомбили Бадаевские склады. Там сгорели все продукты.

Мама Зои, Толи и Юры работала на военном заводе. Но, похоже, никакой продукции предприятие не выпускало, потому что женщины целыми днями трудились на уборке улиц. Однажды мама принесла ребятишкам с разгромленных складов непонятную черную массу, похожую на творог. Видимо, от пожара продукт так закоптился, что его невозможно было узнать.

В конце сентября в дом, где жила семья Зои Павловны, попали осколки фугасной бомбы. Ребятишки бегали во дворе, так и остались — в чем были.

— Нам быстро дали комнату в том же районе, — рассказывает блокадница. — Когда начиналась бомбежка, всех собирали в бомбоубежище. Мы с первыми звуками сирены брали узелки и выходили из дома. Но со временем убежища пустели. Люди перестали бояться налетов. Помню, соседка по квартире говорит маме: “Пойдем в убежище”, а та: “Зачем, все равно умирать”. С ноября начался голод. Нам хотелось просто есть: мы не желали сладостей, а только хлеба. Его давали по 125 граммов, и иногда мы не могли получить паек по три-четыре дня. Стоишь, стоишь в очереди, ничего не получишь.

А потом не стало ни воды, ни тепла. Большую печку-голландку топить было нечем, имевшиеся три стула сожгли сразу. Мама приносила ребятишкам с работы дрожжевой суп и жженые кости. Кружка супа и косточка — вся пища на день.

— Мы так ждали, когда придет мама, — со слезами вспоминает Зоя Павловна. — Когда принесет нам эти кости. Иногда покупали ремни и вожжи, варили их. Я ходила за водой с маленьким бидончиком. У дома была воронка от снаряда, на дне ее собиралась вода, оттуда и черпали. Мама купила печку-буржуйку, мы на ней грели эту воду. Кружечку — одному, кружечку — другому, третьему. Мне кажется страшнее того, что было тогда, я не видела за всю оставшуюся жизнь.

Кое-как дожили до января. Зоя еще ходила за водой и хлебом, а мальчишки совсем ослабли и не вставали. Чтобы согреться, вся семья спала на одной кровати, тесно прижавшись друг к другу. Старший брат весь день читал, буквально не выпускал книгу из рук. Умер он в начале марта. Девочка сразу и не поняла, что Толя неживой. Когда пришла мама с работы, сказала: “Толя почему-то не дышит”, женщина посмотрела и сказала: “Он умер”. Мальчика зашили в простыню, и мама на саночках отвезла его в стеклянный павильон рядом с кинотеатром “Великан”. Раньше здесь была танцплощадка, играла музыка, теперь — складировали трупы.

Зоя с маленьким Юрой остались вдвоем. Лежали в постели и постоянно разговаривали — вспоминали довоенные годы, рассказывали сказки.

— 18 марта мы лежали с ним, он все говорил, что скоро поедем на дачу к бабушке (она в Калининской области жила), и наедимся хлеба, много-много, — рассказывает блокадница. — А потом замолчал. Я поняла, что Юра умер.

Девочка уже спокойно относилась к смерти близких, потери, как и бомбежки, обстрелы, стали обыденностью. После смерти Толи и Юры остались продуктовые карточки. Может быть, только благодаря этим документам и выжили дочка с матерью в блокаду.

— Мама очень переживала: “Разве можно так, ведь дети умерли”, а я вызвалась сходить в ЖКО — если заполнят карточки, мы получим хлеб. И до мая получали. А весной стали ходить за травой. Собирали одуванчики, листья липы, лебеду. Но больше всего мне запомнились настои из хвои. Их пили как противоцинготное.

В июле из Ленинграда началась эвакуация, записалась на нее и Зоя.

— Эвакуировать нас должны были через Ладожское озеро, — рассказывает ветеран. — Кое-как ходили, но вещи с собой взяли — две подушки, швейную машинку. Нас вывезли на берег, где стояли длинные деревянные столы, накормили. Уже надо было садиться на теплоход, да вещи потерялись. Пока их искали, судно отошло от берега. И тут смотрим — налетели самолеты и давай бомбить, теплоход пошел ко дну. А мы остались живы, переправились на другом.

С трудом добрались они до родных. Оказалось, бабушка давно ждала дочь с внуками — запасла муки и картошки. Но много есть блокадникам тогда не давали, говорили, что заворот кишок будет. Дети не понимали. Зоя Павловна вспоминает, что как бы ее ни кормили, она всегда хотела есть.

В Калининской области Зоя с мамой прожили до 1946 года. Демобилизовался отец, приехал к ним, но пробыл недолго — засобирался в Ленинград. Устроился в родном городе на работу, а там и семью вызвал.

— Мы приехали, а в Ленинграде как будто и войны не было, — удивляется блокадница. — Чисто, транспорт ходит. Потом у меня еще сестренка родилась. А я окончила школу и пошла учиться на фельдшера. По распределению приехала в Красноярский край. Вышла здесь замуж и осталась. Хотя в Ленинград очень хотелось. Несмотря ни на что.

У Зои Павловны двое сыновей, четверо внуков и одна внучка. Все уже взрослые, о бабушке с дедом заботятся, заезжают. Не забывают о блокаднице совет ветеранов района и управление социальной защиты. Ветеран говорит, раньше часто в школы приглашали, сейчас встречи с ребятишками происходят реже — даже дети блокадного Ленинграда достигли очень пожилого возраста.

— Из общества блокадников только семеро ходячих осталось, — вздыхает Зоя Павловна. — Но мы не унываем. Собираемся по торжественным дням, общаемся. И соцзащита не забывает — то коробочку конфет подарит, то билеты на концерты и в театры. О нас заботятся.

Конечно, коробка конфет — лишь малая долька заботы о ветеранах, которая задекларирована в краевых и городских документах. В Красноярском крае принята двухгодичная программа, которая предполагает дополнительные меры социальной поддержки участников войны. Одна из них — ремонт жилья одиноко проживающих инвалидов, участников войны и блокадников. В прошлом году в Центральном районе оплатили ремонт квартир 125 ветеранам. Предусмотрена и компенсация установки стационарного телефона или подключения сотового. Но, как говорит Ольга Смоленцева, в Центральном районе практически все ветераны с телефонами, в прошлом году только 32 ветерана воспользовались этой помощью. 23 участникам войны оплатили зубопротезирование. 21 человек воспользовался помощью по городской программе: детям и вдовам умерших участников войны помогают обустроить их могилы. 19 ветеранов получили квартиры по федеральной программе, еще 9 — субсидии. А вот другой мерой социальной поддержки, как ожидают в управлении социальной защиты населения районной администрации, участники войны все же воспользуются, но позже — к весне. Краевая программа предусматривает оплату поездки ветерана Великой Отечественной войны к местам боевой славы или к родственникам.