Чилийский эксперимент

Сорок лет назад президентом Чили стал Сальвадор Альенде — одна из самых символических фигур истории ХХ века.

Неугасающий интерес к Альенде вызван не только его трагической судьбой — десятки руководителей стран и политических лидеров погибли в результате заговоров и государственных переворотов, но и его попыткой построить “социализм с человеческим лицом”, а главное — последующими событиями чилийской истории.

В постсоветской России про Альенде написано и сказано много глупостей и неправды. Произошла какая-то чудовищная аберрация сознания. Люди, называющие себя демократами, осуждали чилийского президента, до последней секунды жизни отстаивавшего идеалы демократии (“развалил страну, вверг ее в хаос” и т. п.), и одновременно превозносили свергнувшего его диктатора Пиночета (“спас Чили от коммунизма и тоталитаризма, восстановил экономику, автор экономического чуда” и т. п.). Причем говорилось это на самом высоком политическом уровне. Еще будучи исполняющим обязанности премьер-министра России, Егор Гайдар как-то пригласил в Москву “экономистов-реформаторов” школы Фридмана, сыгравших немалую роль в так называемых рыночных реформах в Восточной Европе (Дж. Сакс, А. Ослунд, С. Фишер, Р. Дорнбуш, А. Харбергер, Л. Бальцерович, В. Клаус и т. п.). Возможно, с того семинара, на котором как базовая модель рассматривался чилийский опыт, и его освещения в прессе того времени и начался российский миф об Аугусто Пиночете.

И министры типа нынешнего олигарха П. Авена, и экономисты, как ныне оппозиционный бывший советник Путина А. Илларионов, и журналисты вроде М. Леонтьева стали рассказывать нам про “экономическое чудо Пиночета”. А Г. Бурбулис специально ездил в Сантьяго на встречу с диктатором. Образ благородного генерала, спасшего страну, казался настолько приемлемым для России, что на президентских выборах 1996 года его начали лепить из Александра Лебедя. Один из лебедевских имиджмейкеров, журналист Л. Радзиховский так емко и сформулировал тогда: “Наш российский Пиночет, на лицо ужасный, добрый изнутри”. Андрей Илларионов, работая в Кремле советником президента Путина, приглашал туда авторов пиночетовских реформ Хосе Пинеру и Арнольда Харбергера. Понятно, что, делая героя из кровавого генерала, одновременно превращали благородного Альенде в какого-то глупого марксистского догматика, который хотел по-шариковски “все поделить” и поставил страну на грань гражданской войны, от чего Пиночет и спас Чили, превратив ее “в самую развитую страну Латинской Америки”.

Конечно, правительство Альенде сделало много ошибок, но при нем не было ни одного политического заключенного, несмотря на заговоры, инспирированные беспорядки и даже диверсии. При Пиночете по политическим мотивам было арестовано и отправлено в тюрьмы и лагеря сотни тысяч человек. Только по суду это было 492 тысячи, а с учетом арестовывавшихся без всякого суда их число составляет 27,1 процента населения Чили. Из десятимиллионого населения страны миллион, или десятая часть оказалась в эмиграции. Только за первый месяц после переворота от рук полиции погибло 30 тысяч человек. У нас же везде, даже в справочниках и учебниках, фигурирует цифра в три тысячи погибших за все правление Пиночета — где по незнанию, а где и совершенно осознанно. Вроде бы три тысячи — это какая-то ерунда, незначительная цена за “экономическое чудо”. На самом деле 3,5 тысячи человек — это только пропавшие без вести, родственники которых считают, что они были похищены и убиты политической полицией Пиночета.

Еще во времена хунты было три международных трибунала по расследованию преступлений режима Пиночета (в Дании, Финляндии и Мексике, в них участвовали юристы и правозащитники из ста стран), это 1 260 томов свидетельских показаний. В 2003 году указом президента Чили Рикардо Лагоса была создана Национальная комиссия по делам политических заключенных и пыткам с целью “установить лиц, которые подверглись лишению свободы и пыткам по политическим мотивам в результате действий представителей государства или лиц, находящихся на государственной службе, в период между 11 сентября 1973 года и 10 марта 1990 года”. Комиссию возглавил епископ Серхио Валеч, для объективности в ее состав вошли люди, которые сами не подвергались репрессиям, не имеют таких родственников и не состоят в организациях бывших политзаключенных. Доклад Валича опубликован в том числе и на русском языке. Комиссия установила, что 94 процента арестованных подвергались пыткам. Только жертвами пыток в форме сексуального насилия стали 766 малолетних детей. Комиссия установила более тысячи пыточных центров — в том числе в полицейских участках, школах, больницах, на военных объектах и т. д. Причем организации бывших политзаключенных критически относятся к деятельности комиссии, они считают данные заниженными, поскольку опрашивались в основном свидетели относительно молодого возраста, пожилые просто не дожили до этого времени, многие случаи не принимались во внимание, так как не был установлен “политический мотив”, не опрашивались эмигранты (а из миллиона человек 200 тысяч прошли через застенки), и т. д.

Пиночет не был классическим фашистом типа Гитлера, но при нем расцвели фашистские партии и организации (хотя формально все партии были запрещены), которые и стали опорой режима. Начались еврейские погромы, 93 процента еврейских семей при Пиночете эмигрировали из Чили. Большинство нацистских военных преступников, скрывавшихся от правосудия, нашли убежище в Чили, бывшие эсэсовцы служили в пиночетовских концлагерях. Чили стала единственной страной в мире, где многомиллионными тиражами (по шесть, по пять миллионов при численности страны в десять миллионов) издавались Муссолини, Гитлер, Розенберг.

Таким оно было “экономическое чудо” Пиночета. Да и в смысле экономических результатов политики Пиночета много мифотворчества. Он не превращал Чили в “самую развитую страну Латинской Америки”. Чили и была такой до его прихода к власти — более 70 процентов населения проживало в городах, это был самый высокий показатель в регионе. Латинская Америка была преимущественно аграрной, а в Чили сельское хозяйство составляло лишь 10 процентов национального дохода. Две трети населения, по официальной статистике, принадлежало к среднему классу. Кстати, Пиночет это разрушил. Сейчас в Чили самый высокий в мире, значительно больше даже, чем в России, разрыв в доходах между самыми богатыми и самыми бедными группами населения. В 1974 году цены на основные продукты питания выросли в десятки раз, безработица достигла 20 процентов, были ликвидированы все социальные завоевания времен Альенде — бесплатная медицина, рабочая неделя увеличена на четыре часа, зарплата упала, национальная валюта девальвировалась за год 28 раз.

Так называемые монетаристские реформы начались в Чили через два года после путча с такой же “шоковой терапии”, как через 15 лет в России. Эскудо полностью обесценилось, ввели новую денежную единицу — песо, которую привязали к доллару, но к концу реформ она подешевела в 300 с лишним раз, безработица превысила уровень кризиса начала 1930-х годов, стоимость жизни, даже по официальной статистике, упала в три с половиной раза, появилось 2 200 000 нищих (каждый пятый чилиец), внешний долг вырос до 20 миллиардов долларов, 5,5 миллиона человек вынуждены были переселиться в трущобы. ВНП после реформ сократился на 19 процентов, промышленное производство упало почти на четверть, вдвое сократилось количество студентов (а Чили была самой грамотной страной Латинской Америки). В 1989 году потребление на душу население было меньше, чем в 1969 году. Экономический рост начался в стране только в 1984 году, через девять лет после “шоковой терапии”, и был вызван множеством различных, в первую очередь внешних факторов. Экспортные цены выросли, Рейган начал строить в Чили космодром и станции слежения и всю инфраструктуру в рамках программы звездных войн (СОИ). Это был глобальный инвестиционный проект, вкачавший огромные деньги в экономику Чили.

В преклонении российских политиков перед Пиночетом было что-то кафкианское. Жириновский приглашал его на свой юбилей, Немцов пресмыкался перед соратниками диктатора, приезжавшими в Москву, Найшуль ездил к нему на аудиенцию, красноярский губернатор Лебедь говорил: “Восхищаюсь Пиночетом, так как он сумел привести свою страну к экономической стабильности и гражданскому правлению”. На родине он считается кровавым диктатором, а у нас “эффективным менеджером”. Зато Альенде в Чили считается национальным героем, а российские политики отзываются о нем как о слабом фантазере, виноватом в том, что потом случилось в его стране. Причем утверждают очевидные глупости: Альенде якобы хотел построить социализм советского образца. Евгений Ясин говорил на “Эхе Москвы”: “В Советском Союзе мы все рассчитывали, что вслед за Фиделем Кастро в Чили тоже победит социализм и т. д. Результат был довольно печальный, потому что в Чили началась холодная гражданская война, все шаги, который Альенде предпринимал для социализации экономики, встречали сопротивление”.

На самом деле никто в СССР не рассчитывал, что в Чили победит социализм (советского образца). В 1972 году, во время визита в Москву, Альенде попросил экономической помощи в связи с блокадой США. В реальной помощи политбюро ему отказало, хотя это могло помочь правительству Чили. Никаких советских советников в Чили не было и не могло быть. Альенде был марксистом, но не коммунистом. Но даже чилийские коммунисты не были сторонниками советской модели. Это была очень сильная и самая старая после КПСС компартия (она возникла в 1915 году, все остальные после Октябрьской революции). Коммунистов запрещали, они находились в подполье, но время от времени, начиная с 1930-х годов, они входили в правительство, состояли на государственной службе (Пабло Неруда, например, был и послом и сенатором). Они осуждали ввод советских войск в Чехословакию (как, кстати, и Альенде). Недавно скончавшийся Луис Корвалан недоуменно спрашивал у Брежнева: “Зачем вы все национализировали вплоть до парикмахерских?” Они выступали за многопартийность, за свободу прессы, за демократию. Коммунисты на всех президентских выборах сначала выставляли свою кандидатуру (П. Неруду) и только на втором этапе поддерживали Альенде. Так было и в 1970 году.

Сам Альенде 33 года был депутатом и сенатором, работал министром здравоохранения, он был политиком западного типа, левым, конечно, но близко не похожим на своего друга Фиделя Кастро. Его реформы в первую очередь были не в “социализации экономики”, а в социальной сфере — бесплатные медицина, образование, высокие пенсии, доступное жилье (объем строительства в 1972 году вырос в 3,5 раза). При нем практически исчезла безработица. Конечно, он национализировал земли латифундистов и раздал их крестьянам. Но не это стало причиной заговора, а национализация американских компаний. Закон и демократию он защищал с оружием в руках, но сам был принципиальным противником насилия. Он хотел опровергнуть известное выражение “революции не делаются в белых перчатках” и построить “социализм с человеческим лицом”. Он был последним революционным романтиком ушедшей эпохи.