Сибирская лира

Памяти светлый учителя

В городе продолжается поэтический конкурс на лучшее стихотворение о Сибири, объявленный журналом для семейного чтения “День и ночь”. Итоги его будут подведены 10 ноября. Дата выбрана не случайно: в этот день литературная общественность отметит 100-летие выдающегося поэта-сибиряка Игнатия Рождественского, творчеству которого и посвящен конкурс.

Игнатий Дмитриевич Рождественский родился 28 октября (10 ноября) 1910 года в Москве, однако именно Сибирь стала для него второй родиной. Этот суровый край он полюбил на всю жизнь, по-настоящему.

Свой путь после окончания литературного факультета Иркутского педуниверситета он начинал как школьный учитель. Преподавал в северных районах Красноярского края. Печататься начал с 1927 года. Одновременно работал корреспондентом разных газет, что позволило исколесить всю Сибирь, но особенно трепетно полюбил поэт Север, название его первого сборника — “Северное сияние”, — вышедшего в 1936 году, только подчеркивает это.

Суровая природа, снега, вечная мерзлота и рядом с этим всегда тепло человеческого сердца. Открытость, доброта, щедрость северян, наверное, потому и стали для Рождественского поэтической темой, что были родственны его собственной душе. Прошлое и настоящее Сибири, стойкость ее людей и неповторимая природа этого сурового края — все это нашло отражение в его стихах.

— Дед выпустил в свое время более пятидесяти книг, — вспоминает внук поэта Антон Нечаев. — Его произведения входили во все основные федеральные сборники. Сегодня он упоминается в основном как любимый учитель Виктора Астафьева. Дед действительно преподавал беспризорнику Витьке Астафьеву русский язык и литературу в Игарке. И первый автограф на собственной книжке Виктор Петрович посвятил именно Игнатию Рождественскому. Вообще дед был личностью очень противоречивой. С одной стороны, воспевая партию и все ее деяния, он буквально рыдал, видя, что творят с нашей природой, с Енисеем, тайгой. Остро чувствовал малейшую неправду. Себя считал последним русским поэтом, знающим русский язык. И, правда, язык он понимал и знал как никто.

“Замечательный человек, встретившийся мне в начале жизненного пути, был Игнатий Дмитриевич Рождественский, сибирский поэт, — благодарно вспоминал в своем рассказе “Учитель” Виктор Астафьев. — Поразил нас учитель с первого взгляда своей чрезмерной близорукостью. Читая, учитель приближал бумагу к лицу, водил по ней носом и, ровно бы сам с собой разговаривая, тыкал в пространство указательным пальцем: “Чудо! Дивно! Только русской поэзии этакое дано!”

Трогательной лирикой наполнены многие из стихов Рождественского: “Разве можно, скажи мне, расстаться с тобой, город над Енисеем?..” И все же расставание это — надрывное, трагическое — однажды случилось. Вероятно, именно оно, предельно обостренное стремление к справедливости, отторжение малейшей неправды, и стало для Игнатия Дмитриевича жизненным барьером, который он не сумел ни перешагнуть, ни, смирившись, принять. Смятение и противоречия, возникавшие в его душе, не смог заглушить даже, казалось бы, вполне благополучный для поэта карьерный рост как журналиста — под конец своей жизни Рождественский являлся спецкором газеты “Правда” по Сибири и Дальнему Востоку. Игнатия Дмитриевича не стало 3 июля 1969 года, 58-летний поэт свел счеты с жизнью.

Годы спустя в своей прощальной статье об Астафьеве вспомнит о замечательном сибирском поэте Игнатии Рождественском и Александр Солженицын. Правда, вспомнит абсолютно безымянно, просто назвав его “промелькнувшим светлым учителем”. Обидно? Может быть. Хотя с другой стороны, о многих ли литераторах вспоминают потомки спустя десятилетия после их ухода? А остаться в людской памяти, быть названным Учителем — это, согласитесь, уже вершина, достичь которой удается лишь единицам, талантам избранным.