Стиляга из Красноярска

Фильм “Стиляги” перевернул восприятие молодежи того, старосоветского мира. Оказывается, и в те серые времена были желающие выделиться из одноликой толпы. Интересно, что происходило это не только в Москве, которая располагалась буквально рядом с оплотом буржуазии. Стиляги в середине 1960-х гуляли и по красноярским проспектам, закатывали гулянки в ресторанах Сибири и спорили на кулаках с ярыми противниками цветной жизни.

— Про меня можно сценарий фильма писать — что-то вроде “Мы из джаза”, — улыбается преподаватель Красноярского филиала Новосибирского института инженеров водного транспорта Александр Осипенко. — На танцах и в ресторанах только так импровизации закатывал. Наш джаз-бэнд очень популярен в Красноярске был, каждая организация на свой праздник стремилась заказать.

Как говорит Александр Иванович, увлечение джазом пришло к нему в разгаре стиляжьей жизни. Нынешний преподаватель, известный в академических кругах человек, в молодости был ярым стилягой. В 1968 году в Москве прошел фестиваль молодежи. Оттуда и пришел в Сибирь интерес к ярким иностранным одеждам и джазовым мелодиям.

— Я хотел модно одеваться, чтобы нравиться девушкам, — улыбается Александр Осипенко. — Люблю выделяться, а толпу ненавижу. Терпеть не могу стадный инстинкт, например когда в музее экскурсовод показывает: “Повернитесь направо, посмотрите налево”. Мне это как ножом по сердцу. Я в Русском музее около картины Куинджи могу полчаса стоять, а мимо другой пройти не взглянув. Вот и яркие штаны были протестом против серой советской массы.

То, что показывают в кино, говорит красноярский стиляга, цветочки. На самом деле одежда у сибирских выпендрежников была куда как круче. Галстуки — так с обезьянами и пальмами, пиджаки — с широченными плечами, брюки дудочкой.

— Я тогда очень модно одевался, — вспоминает Александр Иванович. — Мама ездила на московский фестиваль и привезла мне ботинки на манной каше — на толстой подошве с пряжкой. Это был верх мечты. Другие заказывали, подшивали ботинки. Брюки я сам подшивал вручную — дудочки делал, а пиджаки брал у отца — чтобы плечи были пошире, переделывал на себя. У меня штаны вельветовые были бирюзовые. На Дубровинского мастер жил, который шил шикарные штаны. А еще я рубашки навыпуск любил носить, нашел себе толстый шелк с тюльпанами и заказал у портнихи, которая шила женские блузки, рубаху с отложным воротником.

Без ярких тряпок стиляги в Красноярске особо не бедствовали. Ткань в магазинах лежала, только стоила дорого. За метр шерсти приходилось отваливать 300 рублей в дореформенных ценах.

В комсомольской среде существовала своеобразная игра — одни (комсомольские активисты) представляли из себя детективов, выслеживающих добычу, другие (стиляги) от них скрывались.

— Это сейчас мы с одним из бывших активистов, депутатом Законодательного собрания в хороших отношениях, а раньше он возглавлял комсомольский активный отряд технологического института, в котором мы вместе учились, — рассказывает бывший стиляга. — КАО выслеживал, где стиляги собирались с гуляночками. Присылали тех, кто брюки резал.

Местом сбора красноярских стиляг был сквер Сурикова. Здесь, как говорит Александр Иванович, обычно обреталось до десятка парней и девушек — танцевали, выпивали, слушали музыку Элвиса Пресли на рентгеновских снимках, крутили любовь.

Красноярский брод располагался на проспекте Мира от улицы Диктатуры до Перенсона. Здесь ходили туда-сюда красивенькие девочки и парни. Здесь же обретались блатные — в белом кашне, темных габардиновых пиджаках и кепочках-шестиклинках. Сапоги у них были кожаные со скрипом. Чтобы добиться яркого звучания, в подошву мастера вставляли полоску бересты. Подошва, говорят, аж подскакивала при ходьбе. С блатными у стиляг конкуренция была похуже, чем с комсомольцами.

— Среди стиляг много хиляков было, — рассказывает Осипенко. — Некоторые маменькины сынки даже девушку проводить не могли. А если уж в Николаевку идти — страшное дело, изобьют. Я боксом занимался, дрался здорово. За это меня уважали.

На красивую жизнь стилягам приходилось зарабатывать. С Александром Осипенко все как в фильме приключилось: не имея музыкального образования, на слух выучился на барабанах играть и создал джаз-бэнд.

— В 17 лет я из пионерского барабана сделал себе ударные, — рассказывает Александр Осипенко. — Ко мне присоединились два кларнета, гитара и баян — все самоучки. Играть учился по пластинкам Бени Гудмана, Цфасмана, Утесова. В ход шла и польская песня “Тиха вода”. У моей бабушки хорошая коллекция дисков была.

Первые заказы для самодеятельного джаз-бэнда поступили со стройки телевизорного завода. Предприятия еще не было, а Дворец культуры, в котором проходили танцы, уже работал. Там и выступали пропагандисты буржуазной музыки. Раньше в ДК играли духовые оркестры, но потом мода на них ушла, в ходу был джаз-бэнд. В Красноярске тогда было три группы, которые конкурировали друг с другом.

— Играли все песни из “Серенады солнечной долины”, “Ин ве муд”, “Чучу”, чуть позже в моду вошел “Черный кот”, — вспоминает джазмен. — Кожа, которую натягивали вручную на барабан, до того отмокала во время танцев, что бил по ней, как по резиновой подметке. Чтобы она подсыхала во время выступления, внутрь вставляли лампочки. Но и они ненадежными были — нет-нет да и собьется. Резонанс на танцах был такой, что пласты штукатурки с потолка падали.

Большинство бывших джазменов и впоследствии не оставили занятия музыкой. Валерий Павлов и Михаил Эйдлин, игравшие с Александром Ивановичем в одном диксиленде, сегодня известные в Красноярске музыканты. Александр Бадов, обладатель уникального голоса, нынче поет в Австралии. Александр Осипенко руководил подразделением Сибирского института лесной промышленности, защитил кандидатскую диссертацию, координировал работу нескольких НИИ по энергетике, но также не оставил увлечение музыкой. Теперь уже играет на ударных под классический джаз для себя. Дома у него стоит современная ударная установка. Говорит, всю жизнь мечтал на такой играть, а тут шел мимо музыкального магазина, увидел и не устоял — купил.