Откровения Твена

30 ноября исполняется 175 лет со дня рождения знаменитого писателя

Юбилей совпал с небывалым всплеском интереса к американскому классику на его родине. Две недели назад из печати вышел первый том его “Автобиографии”, побившей все рекорды книгоиздания в современной Америке, — уже несколько раз пришлось увеличивать первоначальный тираж. Вызвано это тем обстоятельством, что якобы сам Марк Твен завещал опубликовать свои записки не раньше, чем через сто лет после его смерти.

В апреле этого года как раз прошло сто лет с тех пор как “слухи о смерти великого рассказчика перестали быть преувеличением”. Университет Беркли в Калифорнии, в котором хранятся архивы Твена, сделал сенсационное заявление, что в связи с истечением столетнего срока запрета наконец будет опубликована “Автобиография” писателя с крайне нелицеприятными оценками его современников.

Несколько месяцев нагнетался интерес. Ажиотаж создавали все крупные мировые средства массовой информации, включая российские. На самом деле это был очень грамотный маркетинговый ход. Как такового завещания Марка Твена относительно его литературного наследия не существует. Но на некоторых рукописях он ставил пометки “опубликовать через 50 лет”, “опубликовать через 100 лет” и даже “опубликовать через 500 лет”. Марк Твен был величайшим юмористом, и эти пометки не всегда имели прямой смысл (например, так были помечены его заметки о печатной машинке — какая тут может быть тайна на десятилетия?). Дочь писателя Клара Клеменс-Габрилович передала в Университет Беркли архив отца еще в 1949 году. В 1979 году в университете был создан центр “Рукописи и проект Марка Твена”, который занимается изданием 80-томного литературного наследия классика. Вышло уже 27 томов. Публикации вызывали определенный интерес специалистов-литературоведов, но вовсе не становились общественной сенсацией. А 28-й том, он же первый том “Автобиографии”, еще до выхода из печати невероятно возбудил американское общество. И не только американское — контракты на право перевода и издание с университетом подписали уже десятки издательств из разных стран, включая Россию.

И это вполне объяснимо. Впервые у широкого читателя появилась возможность прочитать подлинного, не подвергавшегося цензуре классика. Конечно, множество его произведений, в первую очередь раннего периода, вполне аутентичны. Но поздний Твен — обличитель американского образа жизни — подвергался жесточайшей семейной цензуре. Главным цензором выступала его любимая жена Лайви. Твен ее обожал, но был классическим подкаблучником. Воинствующий атеист, он вынужден был перед обедом произносить молитву и читать на ночь детям Библию. Единственное, с чем Лайви не могла справиться, это с постоянным курением классика. Во всем остальном он ее безоговорочно слушался. Как только он уходил из дома, она начинала искать его рукописи, чтобы немедленно сжечь. Причем делала это от большой любви, поскольку боялась и за него, и за семью из-за жесткой критики писателем церкви, государства, высокопоставленных чиновников. Твен вынужден был переписывать тексты по нескольку раз и хранить рукописи в разных местах. Для этой цели он завел секретаря — им стал знаменитый биограф Твена и его публикатор Альберт Пейн.

И Твен смирился, но давал себе полную волю в “Автобиографии”, которую он начал писать еще в 1875 году. Писатель не раз забрасывал работу над рукописью, потом возвращался, а в 1906 году нанял стенографистку и диктовал ей в течение нескольких лет. О содержании не знал никто, кроме Пейна, которому Твен полностью доверял. И тот действительно распорядился опубликовать “Автобиографию” только после его смерти. Впервые она была издана в двух томах в 1924 году А. Пейном, который старательно убрал все, что касалось не только личной жизни Твена, но и тематику, связанную с политикой, сексом, церковью. В 1940 году Бернард Де Бово, которому перешел архив Твена, издал еще один том диктовок под названием “Марк Твен — непотухший вулкан” и подготовил следующий — “Письма с земли”. Однако книга была задержана по требованию семьи писателя и вышла только в 1959 году. Даже в этом фрагментарном, неполном виде “Автобиография” считается вершиной творчества Твена. Сейчас же началась публикация полного текста. Это больше пяти тысяч страниц самой рукописи (в два с половиной раза больше того, что издано) и еще 428 страниц “досье” Твена на свою секретаршу и любовницу Изабель Лион. Эту часть рукописного наследия классика с нетерпением ждут желтые издания.

Вероятно, мир узнает нового Марка Твена. В США готовятся к очередным скандалам. Несмотря на огромное количество музеев и мемориальных мест, почитание интеллектуальной элиты, отношение к классику в Америке крайне противоречивое. Его запрещали при жизни, в некоторых штатах и сейчас запрещены его произведения, причем не только публицистика, но и “Гекльберри Финн” (из-за натурализма и якобы оскорблений негров, хотя Твен как раз выступал за их свободу). На федеральном уровне Твен запрещен для изучения в школьных программах и изъят из школьных библиотек. По требованию индейских организаций из-за психиатрически ненормальной американской политкорректности кое-где даже запрещен “Том Сойер” (якобы там оскорбительно изображены индейцы).

Нелицеприятные характеристики известных людей, отношение Твена к американскому государству и его ценностям — все, что не было опубликовано раньше, конечно, вызовет в США новые скандалы. Судя по опубликованным из “Автобиографии” отрывкам в разных изданиях и Интернете, в книге много непристойностей и брани, он издевается над святым для Америки праздником Днем благодарения, крайне “непатриотично” отзывается о главных американских ценностях и достижениях, рассуждает об “эгоистичных, алчных, лицемерных” своих согражданах. С годами Твен становился желчным, он полностью разочаровался в своей стране. “Том Сойер” — это гимн американской свободе и демократии, равенству возможностей (“Том станет президентом США!”). Но американская идиллия исчезла вместе с детством героев Твена. В 1890-е годы он записал: “Гек приходит домой бог знает откуда. Ему шестьдесят лет, спятил с ума. Воображает, что он все тот же мальчишка, ищет в толпе Тома, Бекки, других. Из скитаний по свету возвращается шестидесятилетний Том, встречается с Геком. Оба разбиты, отчаялись, жизнь не удалась. Все, что они любили, что считали прекрасным, ничего этого уже нет. Умирают”. Собственно, это разочарование в Америке и есть главная тема в “Автобиографии”.

Для российского читателя, привыкшего к светлому искрящемуся юмору Твена, неожиданной покажется грубо-ядовитая стилистика писателя. В опубликованном отрывке про Джеймса Пейджа — это был партнер Твена, конструктор типографской машины, в которую сатирик вложил деньги и в итоге разорился, — он пишет: “Мы с ним при встрече сердечно обнимаемся, но он прекрасно знает, что будь моя воля, я бы зажал ему мошонку в тиски и сжимал, пока бы он не истек человеческим соком”. Возможно, в “Автобиографии” появятся и какие-то новые факты или оценки Твена российской действительности. В отличие от многих других стран, Россию писатель никогда не обижал. В 1867 году он побывал в Одессе и в Крыму. Тогда в качестве корреспондента газет “Альта Калифорния” и “Нью-Йорк Трибьюн” он принял участие в первом туристическом путешествии американцев в страны Средиземноморья (конечным пунктом была Палестина) на пароходе “Квакер Сити”. Пароход заходил и в южные порты России.

В Ливадии американскую делегацию принимал император Александр II. Приветствие русскому царю написал Сэм Клеменс (тогда еще Марк Твен выступал под собственным именем). Возвратившись, Твен описывает свои впечатления от поездки в книге “Простаки за границей, или Пути новых паломников”. И в этой книге, и в мемуарах он достаточно язвительно высмеивает и европейские народы, и порядки, существовавшие в этих странах. И только про Россию написано серьезно и с явным уважением — о разрушенном Крымской войной Севастополе, об Одессе, которая “очень походит на американские города”, о людях, включая одесских босяков, и даже о членах императорской семьи.

К Александру II Твен, видимо, испытывал какое-то уважение. В приветственном адресе императору он написал: “Одна из ярчайших страниц, украсивших историю всего человечества с той поры, как люди пишут ее, была начертана рукою вашего императорского величества, когда эта рука расторгла узы двадцати миллионов рабов”.

Однако к его сыну через четверть века классик относился уже совсем по-другому. В письме к русскому революционеру, издателю “Подпольной России” С. М. Степняку-Кравчинскому (прототипу главного героя в романе Э. Войнич “Овод”) называл царя кровавым маньяком. Это любопытный документ — Твен выступал явным экстремистом, призывая русских революционеров к террору против царизма. В 1873-м и 1879 годах Твен встречался с И. С. Тургеневым, называя его самой значимой фигурой в европейской литературе. В 1906 году во время международной кампании в поддержку А. М. Горького возглавил комитет американских писателей по приему Горького в США. Выступил на банкете в его честь, на митингах призывал оказать помощь русской революции.

Это была триумфальная поездка самого известного и самого тиражного на тот момент писателя в мире по США. До того момента, пока русское посольство не распространило заявление, что Горький находится в Америке с любовницей. Разразился грандиозный скандал, все известные американцы отказались от моральной и материальной поддержки (он собирал деньги на революцию) Горького. Русский классик не мог поселиться ни в одной гостинице. Марк Твен прятался от него, не отвечал на звонки. Не помогли призывы Герберта Уэллса, который тоже находился в Америке. Твен испугался лживого и лицемерного общества, которое он сам обличал. В 1940-е годы в США был опубликован фрагмент воспоминаний Твена об этой истории (на русском языке в 1985-м и 1995 годах). Возможно, сейчас в полном тексте “Автобиографии” нам предстоит узнать что-то новое. И об этом, и, вероятно, о многом другом.