Участник спецоперации из Красноярского края рассказал, какую работу приходится выполнять на фронте

Мишка — вовсе не имя, а позывной. Хотя изначально это вообще было прозвище, которое когда-то дала молодому человеку девушка. Уж больно он по характеру похож на персонажа мультика «Маша и медведь»: такой же переживающий и заботливый. Теперь же нашего героя так называют боевые товарищи. Вместе они ходят в серую зону ставить или снимать минные ловушки, каждый маршрут по шесть — восемь километров, причём с грузом, в тяжёлой броне. Даже пехотинцы и штурмовики, глядя на сапёров, говорят: ну вы, ребята, безбашенные! Мишка не спорит, потому что работа у него действительно опасная. Но без неё в СВО не победить. А значит, нужно идти и делать.

В Кременной песок, в Работино — земля

Родился и вырос Мишка в Назаровском районе Красноярского рая. На фронт специальной военной операции попал по мобилизации. Сначала учёба, слаживание, а потом на передовую. Кременная, Работино... его боевая биография напоминает сводки с самых опасных районов противостояния в Донбассе.

— Есть разные сапёры, — отвечает наш герой на вопрос, какие именно задачи он выполняет на фронте. — Одни занимаются очисткой занятой местности. Вот, взяли, например, Марьинку. Туда сразу зашла группа сапёров, которые всё очистили. Или взяли Мариуполь, и туда тут же отправили специалистов, которые за два-три месяца убрали все мины, растяжки, неразорвавшиеся снаряды. А у нас другая задача, мы работаем не в тыловых районах, а на передовой. Минируем или, наоборот, разминируем позиции, дороги проверяем, поля в серой зоне.

Что такое эта самая серая зона? По сути — нейтральная полоса на передовой: между нашими и противником.

— Туда никто не ходит, кроме сапёров, — продолжает Мишка. — Только мы там бываем: минируем или, наоборот, проверяем пути перед нашими укреплениями. Действуем скрытно, но иногда и под обстрелы попадаем. Один раз стрелковый бой был, впрочем, какой там бой, просто по нам постреляли. Всё же мы стараемся передвигаться так, чтобы противник не заметил.

Правда, оставаться незаметным на современной войне очень сложно. Потому что кругом «птички» — так участники СВО называют коптеры. Самое опасное, что там есть сейчас, — дроны со сбросами. Сами их названия — «Баба-яга» и «Ведьма» — уже достаточная характеристика. Это большие летательные аппараты, которые способны носить и скидывать мины. Скрыться от них в тех же запорожских степях просто нереально.

— Под Работино когда-то были лесополосы, но их обстрелами разнесли, — говорит боец. — Теперь там чистое поле, в котором нет никаких естественных укрытий. Вот в Кременной лес, и поэтому там была уже совершенно другая работа. Для сапёров она в чём-то даже сложнее, чем на открытой местности. Но в плане обстрелов и коптеров там гораздо проще: всегда есть куда спрятаться. Плюс почва другая — песок, значит, рыть позиции гораздо легче. А под Работино — земля. На один окоп нужно потратить как минимум полдня, не говоря уже о блиндажах и траншеях.

И ещё один штрих к профессии военного сапёра: самая любимая погода у этих бойцов — нелётная. Когда дождь и шквальный ветер, «птички» в небо не поднимаются. А значит, можно спокойно выходить на маршрут в серую зону, не опасаясь «глаз с неба».

Необходимый навык

Навыки по обнаружению и ликвидации взрывоопасных ловушек нужны всем участникам СВО. Поэтому сапёры не только сами занимаются разминированием, но и обучают азам своего дела бойцов из других подразделений. Тех же штурмовиков, которые первыми врываются в укрепления противника. Инструкторы объясняют, что можно трогать, а что категорически нельзя, и эти знания буквально спасают жизни ребят.

Хотя в целом, по словам Мишки, у ВСУ довольно слабое минирование. Там, где наши ставят до сотни ловушек, украинские войска раскидывают лишь десяток-другой зарядов. Но при этом каждый из них смертельно опасен.

— Как мы обнаруживаем мины? Для этого есть специальное оборудование, — рассказывает сапёр. — Но их и так видно, особенно, если знаешь, куда смотреть. Сейчас противник стал активно применять дистанционное минирование. Грубо говоря, запускают снаряд, внутри которого не взрывчатка, а штук десять небольших зарядов. И они разлетаются куда попало. Одни, магнитные, в основном поражают проезжающую мимо технику. Другие, противопехотные, реагируют даже на небольшое колебание почвы. Рассыпают их в основном ночью. И если ложатся мины в грязь или в траву, обнаружить их вовремя очень проблематично.

При этом выявить, где именно лежит мина, — это ещё полдела. Необходимо её обезвредить, а это бывает крайне сложно. К той же противопехотной ловушке близко подходить нельзя, она очень чувствительная и может рвануть даже от малейшего движения рядом с ней. Что же делать? Стрелять? Да, это вариант. Но с безопасного расстояния попасть во взрыватель сможет далеко не каждый. Плюс и стрельба, и подрыв опасного заряда — это шум, который может привлечь противника. А на переднем крае лучше лишний раз не шуметь, иначе тут же прилетит. Короче, тот ещё квест. Но ребята в основном справляются. Хотя бывает разное, и тут уж как повезёт...

— Я в рубашке родился, — говорит Мишка, рассказывая о том, как он получил ранение. — От того типа мины, на которой я подорвался, люди погибают на месте. А мне повезло.

Оживают города

Конечно, везение, о котором говорит наш герой, можно назвать очень относительным. Во время подрыва на мине бойцу здорово посекло ноги, он попал в госпиталь, потом ещё долечивался в тыловых районах. Заодно узнал, как сейчас развиваются освобождённые территории.

Например, в Мелитополе у нашего героя появился знакомый — местный таксист, который родился и вырос в этом городе. И он признаёт, что после вхождения в Россию уровень жизни населения вырос, причём значительно. Даже шутит, мол, шла 528-я неделя оккупации, люди уже устали отдыхать по выходным…

— Вы понимаете, им раньше, при Украине, чтобы хоть как-то сносно существовать, приходилось крутиться по 24 часа в сутки семь дней в неделю, — объясняет Мишка суть местных хохм. — А теперь с нашими законами и социальными гарантиями уровень жизни изменился капитально. Стало сильно легче, когда пришла Россия.

Ещё один город, в котором наш герой побывал не раз и не два, — Мариуполь. Сейчас это глубокий тыл, а в 2022-м там шли отчаянные бои.

— Я крайние месяца три туда катаюсь, — делится боец. — Конечно, там, где новые микрорайоны построили, — красиво. Вот на въезде большую больницу отгрохали и современные жилые кварталы. Но пока это в основном окраины. А в самом городе сейчас идёт работа по восстановлению того, что можно восстановить. Штукатурка, покраска, облицовка. И окна везде новые — это прямо в глаза бросается. Но некоторые здания придётся всё же сносить. Например, пятиэтажки, у которых из шести подъездов два полностью разбиты. Там же, где лишь на верхнем этаже пару квартир снарядом разбило, аккуратненько всё убирают и заново кусок дома надстраивают. А вообще, Мариуполь оживает прямо на глазах. Простой пример: в декабре, когда я там был в первый раз, на весь город работало только два кафе. Сейчас же их штук десять. Есть и кинотеатр, и много чего ещё. Так что потихонечку всё налаживается. Те же дороги у них появились — тоже Россия построила. Люди видят это и очень ценят.

Помогали старикам

Сапёры в атаку не ходят и в боестолкновениях практически не участвуют. Поэтому с противником наш герой почти не общался, только пленных видел.

— Ну что о них сказать? К нам в плен сейчас в основном попадают простые русские люди. Мужики из сельской местности, тероборона, — делится он. — С идейными нацистами, которые с той стороны на фронте тоже присутствуют, сталкиваться не доводилось. Они в плен редко попадают.

Также за время восстановления от ранений Мишка смог поближе пообщаться с жителями Донбасса, понять, как относятся люди к происходящим событиям.

— В ЛНР и ДНР практически все поддерживают нас, это заметно, — отмечает Мишка. — Когда мы ехали колонной по Донецку, вдоль дороги стояли все жители, от пионеров до пенсионеров. Махали нам и искренне скандировали: «Россия!»

Сами бойцы стараются поддерживать местных жителей. Например, когда рота, в которой служит наш герой, квартировалась в одном из населённых пунктов Луганщины, ребята как могли заботились об оставшихся в деревне стариках. Снабжали пожилых людей тушёнкой, сгущёнкой, крупами.

— Всем, что у нас в избытке (а такое есть), с ними делились, — вспоминает боец. — Мешками буквально отдавали. И им хорошо, и нам. Они нас на постой в пустой дом пустили, помогли баню организовать. У нас быт нормальный, а у них запас продуктов.

В принципе, в Донбассе везде наши люди. И Россия для них — родная страна, а к Украине многие относятся, мягко говоря, с опаской. Например, в конце 2022 года в Херсонской области, где после мобилизации подразделение нашего героя проходило обучение сапёрскому делу, местные прямо говорили: если отсюда будут русские войска уходить, мы тоже уедем с ними. Потому что всех местных жителей на таких территориях киевская власть тут же автоматически записывает в предателей. Без разбора. Ну и поступает с ними соответственно. А русские, наоборот, помогают, поддерживают.

К слову, в разговоре всплыла тема, которую много мусолили в 2022 году: о насилии и мародёрстве наших военных в Донбассе. Мишка говорит, что представить себе такое в принципе не может. И дело не только в высоких моральных качествах. Это уголовное преступление, за которое наказывают без скидки на то, что совершается проступок в зоне военных действий.

О пчёлах и птицах

Ещё в прошлом году в СМИ было много сообщений о том, что Донецк засыпают минами, похожими на листья деревьев. Так называемыми лепестками. Мишка говорит, что о таких слышал, но, к счастью, ничего подобного на фронте не встречал. Впрочем, там, на передовой, хватает вещей, которые куда хуже тех самых «лепестков».

— Даже те ребята, которые прошли Афганистан и Чечню, говорят, что в Донбассе противостояние гораздо серьёзнее, всё куда сложнее, — делится боец. — Но сейчас все освоились. Когда обстрел, то уже по звуку вылета, по эху понимаешь, куда снаряд полетит, когда ляжет, как близко от тебя. Этому очень быстро обучаешься.

Человек действительно ко всему привыкает и осваивается в любой обстановке. Осторожность на фронте — главное правило, и здесь лучше перегнуть палку, чем проявить беспечность. К слову, бойцы, с которыми приходилось общаться сотрудникам нашей редакции, рассказывали, что весной в Донбассе они довольно часто принимали пчелиный гул за звуки коптеров.

— У нас пчёл не было, зато залетали здоровые мухи, — отвечает Мишка на вопрос о местной фауне. — И периодически их жужжание было похоже на стрёкот дронов. Когда в блиндаже сидишь, а она где-нибудь возле входа летает, сразу реагируешь. А в Кременной рядом с нами две недели жила какая-то птица. И она не щебетала, не пела, как другие пернатые, а издавала протяжный свист, который всех очень нервировал. Мы ведь знали, что до нас там мины не долетят, а всё равно каждый раз головы наверх задирали. Мало ли? Хорошо, что этот «соловей» вскоре улетел.

Наш герой считает, что глупой уверенности не место на фронте. А ещё практически согласен с утверждением о том, что не бывает атеистов в окопах под огнём.

— Я знаю только одного такого, — отмечает он. — Есть в нашей роте один паренёк. А я всё же покрестился, уже там, в Донбассе, — у нашего батюшки военного.

Рады любой помощи

На фронте имеет значение не только обеспечение армии снарядами, орудиями и военной техникой. Важная составляющая успеха — налаженный быт бойцов. По словам Мишки, очень помогает гуманитарная помощь, которую ребята получают от различных фондов, организаций и простых россиян.

— Вот банально: раньше у нас было две печки, кое-как собранные нами из бочек, а сейчас нормальные агрегаты в каждом блиндаже, — рассказывает сапёр. — И так во всём. Нам сейчас много помогает назаровская организация «Всё для фронта» и центр гуманитарной помощи «Единой России» в Красноярске.

Недавно ребята сделали заказ на коптер, который очень бы не помешал подразделению. Он дорогой, стоимость от 250 тысяч рублей. Но сапёры надеются, что необходимую сумму удастся собрать. Ведь получилось же с новыми бронежилетами!

— Вообще, нас обеспечивают всем необходимым, — делится наш герой. — Но работая в Запорожье, мы с ребятами поняли, что нам необходима новая броня с кевларом. Она и легче, чем та, которая у нас была, и сделана правильно, поэтому защищает хорошо, как от пулевых попаданий, так и от мелких осколков. Вот только стоимость у неё космическая. Решили организовать сбор, записали видео и отправили своим родным и знакомым. Те распространили, и, к большому удивлению, у нас всё получилось. Даже не ожидали, что нам будут оказывать такую поддержку люди со всей страны!

А если честно, то ребята там, «за ленточкой», рады любой помощи. Будь то ценное оборудование или экипировка, бездымный уголь (такой им присылали из Красноярска) или, например, конфеты. Отдельное спасибо они передают всем неравнодушным россиянам, которые тратят свои силы и время на плетение маскировочных сетей. При этом дело вовсе не в нужде: им есть и чем, и в чём воевать. Просто получая очередную посылку, собранную жителями, бойцы понимают, что их помнят, ждут, за них болеют душой и молятся. Поверьте, осознание этого дорогого стоит!

Факт

Позывные участники Специальной военной операции чаще всего придумывают себе сами. Довольно часто это отсылка к месту, откуда прибыл человек. При этом практически в каждом подразделении на есть бойцы, которых товарищи называют Кузбасс и Сибирь.

Награды

За время службы сапёр из Красноярского края с позывным Мишка награждён медалями Жукова, «За отвагу», «За разминирование», «Доблесть и отвага».