“Я из касты охотников”

Повесть о настоящем человеке

История Сибири полна захватывающих историй о путешествиях и приключениях, случившихся на ее просторах за триста лет освоения. Как-то прозвучало высказывание: Сибирь давно ждет своего Фенимора Купера. И, кажется, он пришел.

Сильные мужские руки подхватывают инвалидную коляску с сидящим в ней человеком и тем самым обеспечивают для него “беспрепятственный доступ” в аудиторию одного из новомодных выставочных центров Красноярска. Пандус в нем лишь до порога. За порогом опять лестницы! Словом, архитектурные изыски.

А спешит человек в коляске на встречу со своими читателями. Владимир Топилин автор восьми книг. Все они повествуют о жизни сибиряков в разные времена: от золото-пушнинной лихорадки, лихих годов становления и утверждения Советской власти до послевоенных времен. Все написаны в жанре вестерн. Только вестерн от Топилина с сибирским колоритом. Автор вырос в приисковом поселке Чибижек. И знание уклада таежников оказалось тем самым кладом, из которого он теперь и берёт основу для своих повествований. Книги Топилина: “Когда цветут эдельвейсы”, “Таежная кровь” или “Семь забытых перевалов” и, конечно, последняя — “Дочь седых Белогорий” — неизменно погружают читателя в бытие приисковиков и охотников. Создается ощущение, что, прочитав несколько его книг, можно полэвенкийского языка освоить и узнать повадки всех сибирских зверей. Журналист Татьяна Попова в конце девяностых была очарована первыми рукописями молодого писателя и свела его с издателем Анатолием Статейновым. Так и родился новый классик на земле сибирской.

— Уверен, что среди моих земляков довольно много людей талантливых, — начал разговор Владимир Степанович. — Просто повседневные дела, бесконечная текучка не оставляют времени на то, чтобы дар человека проявился. Если бы не несчастье, произошедшее со мной на охоте, то, может быть, я бы никогда не взялся за перо и бумагу?

…То была неудачная охота… Ночью Володя проснулся, прислушался, нет ли поблизости живности какой. И услышал роковой хруст. То, что это хрустнула не просто древесина прогнившего лабаза, где он заночевал, а что это трещала вся его дальнейшая судьба, охотник понял не сразу. Лабаз обрушился с высоты трех этажей, и бревна прокатились по Владимиру. Он был в сознании, ощущал боль. Но ни подняться, ни ползти не мог. “Похоже, позвоночник”, — спокойно констатировал двадцативосьмилетний молодой человек. “Главное — как там, на границе, — не паниковать”, — думал отставной мореман. Версия Топилина, увы, подтвердилась. Позже врачи констатировали: перелом шестого и седьмого шейных позвонков.

Тогда, в 1994-м, МЧС с его легендарными поисковиками ещё только зарождалось. Так что нашли Володю брат его и отец лишь на пятый день. Нашли по его тропам и приметам. Лето на юге края и в родном для Владимира Топилина Курагинском районе в том числе жаркое и обычно сухое. Случайный дождь и спас его. Володя изнывал от жажды. Боли не было, но уже не только ноги, но и руки едва подчинялись воле молодого охотника. Но он был в полном сознании. Владимир бодрился как мог и был твердо уверен, что опытные следопыты отец и брат не найти его не могут.

Потом были муки перевозки в минусинскую больницу. Ожидание и опасение приговора. Была сложнейшая операция, блестяще проведённая доктором Андреем Щаповым в обычной районке. После неё ватность в руках отпустила Володю, и он тут же начал искать применение своим рукам, обретшим силу. Всю жизнь сидеть в инвалидной коляске бесцельно, как кактус в горшке, это не для него. Тогда он сам для себя сконструировал из деревянных брусков силовые тренажёры. А отец с братом их построили. Сделали так называемые брусья. Опираясь на них руками, Владимир даже пробует немного ходить. Он придумал развески — доски с помощью пружин двигаются туда-сюда, к ним, как на лыжи, крепятся галоши. Ноги туда вставляет — и раз-два, раз-два! В общем, таких приспособлений у него целый арсенал, как у самого Дикуля. И пашет он на них по несколько часов в день. Пошла изнурительная, но довольно эффективная реабилитация.

— Я представитель касты охотников. Размеренность, терпение и последовательность — в нашем деле это важнейшие качества, — делится охотно с читателями Владимир своими секретами восстановления. — Пригодились они мне и в реабилитации.

Люди не забыли, не забросили охотника, оставшегося не у дел. Приходили, делились радостями и неудачами, рассказывали старые истории.

— А недавно одна из моих читательниц подарила мне дневник семейный, — рассказывает Топилин. — Там история раскулачивания Сибири. Есть ценнейшие записи о жизни на лесоповале времен репрессий. Сейчас буду над этой темой работать.

Владимир впитывал все как губка. Порой что-то узнавал в минусинском краеведческом музее им. Мартьянова, куда он переехал из Чибижека. Теперь у писателя есть Интернет. Друзья всегда на связи.

А какие интересные разговоры случались у писателя со староверами! Те не с каждым и говорить-то станут. Люди необычайно замкнутые, но колоритные. Главе семьи Кокориных уже девяносто. Что и говорить, почтенная дама. И, конечно, весьма недоверчива. Но через общих знакомых, тоже охотников, контакт возник.

— У староверов есть чему поучиться всем нам, — полагает сибирский писатель. — А особенно уважению и бережности к традициям и почтению к старшим. Сами они считают, что только через восстановление старого уклада и веру исконную возможно возрождение на Руси.

А нам всем есть чему поучиться у человека из касты охотников. Его воле и готовности пройти свое предназначение во что бы то ни стало. И путь его не стал простым даже теперь, когда его именуют классиком сибирской литературы. Для участия в Красноярской книжной ярмарке автор восьми книг на своей уже не новой “Оке” с ручным управлением преодолел путь от Минусинска до Красноярска. И сразу после разговора с читателями Владимир отправился в обратный путь. Без малого тысяча километров за день.