«В Кишинёве на табло вывели фамилию Кишинёвский». Истории от знаменитого красноярского футболиста и тренера

Александр Кишиневский — легендарная личность. Его вклад в красноярский футбол огромен. И при этом удивительно, что в биографии Александра Анатольевича есть факты, о которых знают немногие. К 70-летию легенды спорта «Городские новости» решили исправить эту оплошность.

Кишиневский — отличный рассказчик. Слушать его можно часами. Мы записали большое интервью и разделили его на три части. Первая будет посвящена детству, юности и годам игровой карьеры. В ней Александр Анатольевич рассказал о первых шагах в футболе, учёбе в институте, знакомстве с Олегом Романцевым, заграничных поездках и многом другом. И, конечно, вспомнил истории и байки из советского прошлого.

О дедушке и мячах

— Первый вопрос, который лично меня интересовал давно. У вас везде указано разное место рождения: то Баку, то Красноярск. Всё же откуда ваши корни?

— Я родом из Баку. Моя семья тоже оттуда. Родители окончили факультет физвоспитания местного института. Оба спортсмены: папа — боксёр, мама — гимнастка. А в Сибирь они потянулись за моим дедом Александром Григорьевичем. Он приехал строить Красноярскую ГЭС, был заместителем её главного создателя Андрея Бочкина. И нас позвал. Мы переехали в Красноярск в 1957 году, я совсем маленьким был.

— Как осваивались в холодной Сибири?

— Постепенно. Нам дали комнату в бараке на Ленина, 11 — его буквально недавно снесли. Напротив технологического института был детский сад. Мама меня туда возила на санках — она тогда уже работала тренером по гимнастике. Моим одногруппником, кстати, был Борис Луканин — сын нашего фронтовика и спортивного историка Вениамина Луканина. Он мне о детском садике недавно сказал, когда его отцу памятник открывали. А я и не знал даже!

Потом мы переехали в коммуналку на Коломенской. Я тогда как раз в школу собирался. В соседнем доме жил Владимир Якунин — мы с ним потом в «Автомобилисте» играли. Да и тогда познакомились на футбольном поле. Вообще, в моей жизни спорт был всегда.

— В том числе из-за родителей?

— Да, они тоже повлияли. Отец был заместителем декана в педагогическом институте, а после работы ходил на боксёрские тренировки и меня с собой таскал. Дома всегда лежал «Советский спорт» — его родители выписывали. Мама работала тренером по гимнастике и физруком в 79-й школе, приносила мне разные мячи. У меня были и волейбольный, и баскетбольный, и гандбольный. Футбольного почему-то не было, но нас это не пугало.

Мы пинали мяч между скамейками, а затем переходили на школьное поле, когда во дворе кто-то бельё развешивал. Играли с утра до ночи. Баталии были — залюбуешься! Со школы пришёл, портфель в угол бросил и на поле. Наша семья к тому моменту уже переехала: у меня в 1960 году родился брат Владимир, и родителям дали квартиру в Тихом переулке.

— А кто из тренеров вас заметил?

— Владислав Иванович Иванов, футболист «Строителя» — была такая команда в районе КрасТЭЦ. Но меня почему-то взяли в «Старт», который там же базировался. Моими тренерами были Геннадий Кузнецов, Григорий Удовичёв и Михаил Чмых.

Я постепенно втянулся, начал играть. У нас была хорошая команда. В 1969 году мы выиграли первенство города, а в решающем матче победили у «Металлурга». Там Олег Романцев играл, мой ровесник, и мы впервые увидели друг друга.

Я бы отметил, что развитие футбола в те годы было солидным. Даже во второй группе первенства города использовалась клубная система. Команд было очень много!

О лягушке и коньках

— Как в «Рассвет» попали?

— Помню, что на Центральном стадионе был спортивный праздник. На нём победитель второй группы играл с чемпионом из первой. Там меня заметил Юрий Альбертович Уринович и позвал к себе в «Рассвет». Туда же из «Металлурга» пришёл Романцев. А вот Александр Тарханов уже играл в команде на тот момент. Вот там начался футбол!

Но нужно было и об образовании думать. Мы в педагогическом институте учились. Романцев и Тарханов бросили, потом доучивались, а я вот окончил. Мне родители не позволили уйти. Но в итоге получилась ситуация, при которой меня отчислили из команды.

— Почему?

— Совмещать учёбу с футболом было сложно. Декан института Иван Артемьевич Медведев никому не давал спуску! Неважно, кто ты: Романцев, Тарханов, Кишиневский или даже сам Ярыгин, — будь добр посещать занятия и усваивать программу.

А у меня ситуация осложнялась тем, что я изначально поступал в политех. Потом захотел бросить, но родители не дали. Мне удалось перевестись в педагогический, но все экзамены пришлось пересдавать! Причём в короткий срок. И преподаватели шли на принцип: просто так не ставили. На тренировки, понятное дело, я не ходил. Поэтому главный тренер команды Олег Владимирович Мальцев отчислил меня, и правильно сделал. Зачем держать игрока, от которого нет толку?

— Но институт вам что-то дал, кроме диплома?

— Да, очень многое. Я делал успехи в лёгкой атлетике. Меня научили на лыжах кататься, причём не просто бегать, а ещё и пользоваться всякими мазями. Ядро толкал, копьё метал. Мы сидели за одной партой с Иваном Бобкиным — моим лучшим другом. Нас даже как-то с занятия выгнали!

— За что?

— У нас было занятие по физиологии спорта. Надо было лягушку резать. Олег Романцев встал и сказал: «Я не буду». Ваня Бобкин его поддержал. А я рядом сидел, конспекты писал. Но выгнали всех троих! Я ещё возмутился: мол, меня-то за что? «А ты рядом сидел, за компанию!»

— Можно сказать, ни за что пострадали.

— А ещё я в институте на коньках катался. Про них, кстати, тоже есть история. Мама пообещала мне принести коньки, чтобы я сдал зачёт по конькобежному спорту. И по ошибке взяла два левых! Их кто-то связал и оставил на складе. Времени разбираться не было. Пришлось ехать на двух левых. Входить на них в повороты — это целая эпопея!

— Главное, что зачёт сдали.

— Уже потом была история с ядром, которую Горовеша постоянно вспоминает.

— Это когда вас в магазин отправили?

— Да-да. Я перевёлся в пединститут, и надо мной подшутить решили. Преподаватель говорит: «Надо освоить технику ядра, а то к экзамену не допущу». Я пошёл к пацанам. «Где взять ядро?» — «А ты в «Спорттовары» езжай, там купить можно». Собирался уже, но в последний момент спохватился и не поехал. Да и зачем, когда эти ядра в манеже лежали?

О Горовенко и Уриновиче

— Раз уж вспомнили Горовешу, вернее, Сергея Горовенко, то спрошу. Так ли он был хорош, как говорит о себе?

— Это был царь! Когда он хохотал, то слышал весь «Рассвет». Его улыбку знали в городе. Лидер команды, капитан, играл потрясающе. У него все биологические процессы протекали раньше, чем у нас. Любимый приём — удар с центра поля. Лупил как сумасшедший. Один раз так ударил во вратаря, что тот заплакал от боли! Конечно, Горовеша мог бы играть на высоком уровне. Юрий Альбертыч дал ему прекрасную школу. Но почему не получилось — это вопрос к нему.

— Что можете сказать про Уриновича?

— Это был фанат футбола до мозга костей. Любил своё дело всей душой. Всегда нам говорил: «Футбол вас, конечно, отблагодарит. Но перед этим вы должны всё отдать ему». К Уриновичу на «Рассвет» со всего города ездили. Я с двумя пересадками добирался от своего переулка Тихого — это район Мичурина, правый берег. Не ближний свет, мягко говоря!

Есть одна история, которая хорошо характеризует отношение Уриновича к футболу. Вот есть педанты, а есть разгильдяи, и я тогда относился ко второй категории. Раньше у нас были бутсы, которые нужно постоянно готовить — пластины переставлять, шипы вкручивать. А мне всегда было лень этим заниматься. Я мог и на трёх шипах выйти, и вообще без них. Однажды мы собирались в Нальчик на финал первенства России, а у меня бутсы не готовы. Так Альбертыч всю ночь просидел у себя в каптёрке на «Рассвете» и вкручивал шипы!

О музыке и Высоцком

— В юношестве, насколько я знаю, вы очень неплохо рисовали. Были ли мысли уйти в другое направление? Понятно, что в спортивной семье судьба предначертана ещё до рождения, но вдруг?

— На художника в высоком понимании я бы не потянул, это точно. Но попытки были. Занимался в школьном кружке, ездил в Дом пионеров Ленинского района — он находился в одной остановке от стадиона «Енисей». У меня и этюдник был, и акварели. Дошёл до такого уровня, что мог рисовать стенгазеты. Но потом понял: это не моё.

— А ещё, говорят, вы неплохо играете на фортепиано.

— Да, музицировал в молодости. Здесь мог что-то показать. Слух хороший был, да и родители в меня верили. Дома иногда играл на пианино. Но мне помешал мой друг, фанат Высоцкого.

— Это как?

— За стенкой жил Володя Пономаренко — классный, кстати, футболист, но почему-то не захотел играть в «Автомобилисте». Он очень любил Высоцкого, мог сутками его слушать. А я ведь играл дома, потому что на музыкальную школу времени не было. Как только я брал первую ноту, сосед на весь дом врубал Высоцкого! Слышимость хорошая, слух раздваивается — всё, заниматься невозможно. Через месяц я бросил пианино.

— А зачем он так делал?

— Да ему просто не нравилось! Он по Высоцкому тащился. А тут за стенкой я, у которого до-ре-ми-фа-соль на уме.

Но потом всё же научился и даже сыграл на одном из вечеров в институте. В то время был популярен испанский фильм «Пусть говорят» с Рафаэлем. Там есть очень красивая мелодия, которую я всячески интерпретировал. И как-то в институте сыграл её на пианино. Это был фурор!

— Неплохо для футболиста.

— А у меня даже музыка была со спортом связана. Я репетировал на последнем этаже пединститута, а потом бежал домой по Красрабу. И на стадион «Динамо» иногда забегал. Не мог без футбола!

Об усах и Газзаеве

— Ваш перерыв от футбола был недолгим?

— Слава богу, я быстро со всем разобрался. Стал набирать форму. Каждый день бегал от улицы Мичурина до КрасТЭЦ, на стадион «Строитель». Там играл в футбол, а потом бежал обратно. Быстро набрал кондиции, которых мне недоставало. Попал в «Металлург», стал играть на чемпионате края. Меня заметил Евгений Викторович Буданов и пригласил в «Автомобилист». Не знаю, что он во мне увидел. Но так я стал игроком в команде мастеров.

— Помните свой дебют за «Автомобилист»?

— Конечно. Я вернулся в команду в 1974 году, и меня выпустили в матче с «Иртышом». Тогда главной звездой был Романцев, центральный нападающий. Но перед игрой он заболел ангиной. Меня ставят в состав. Афиша звонкая, вокруг одни звёзды: Ольховик, Бачурин, Сипкин... А я ещё вчера на чемпионате края играл. И тут меня прорвало — забил Омску два мяча и две голевые отдал! Мы тогда 5:2 выиграли.

Следующий матч с Иркутском. Романцев вернулся в строй, но его передвинули в защиту. Меня же снова ставят в основу, и я открываю счёт с передачи Тарханова! Потом Александр Фёдорович забил сам, и мы выиграли 2:0.

— Прекрасный старт, лучше не придумать.

— Но потом начались проблемы. Вернулся центральный нападающий Владимир Иванов. Пока я феерил, он экзамены в институте сдавал. И вот здесь пришлось выдержать жесточайшую конкуренцию. Но худо-бедно справился, стал чаще играть. До конца сезона больше не забивал, но своё место на поле знал. В 21 год уже стал опытным футболистом! И даже носил усы. Мне их тогда же и сбрили, кстати.

— За что?

— Приезжаем в Караганду. Там играет «Шахтёр» — очень популярная команда на тот момент. Шансов выиграть — практически ноль. Я заявил перед командой, что сбрею усы, если мы победим. Хотя понимал: это нереально. И забыл обещание, а команда запомнила.

— И выполнила?

— Да! При счёте 1:1 я делаю свой любимый финт и отдаю правой ногой передачу на Юру Бобкова. Он забивает красивейший гол с лёта, и мы выигрываем — 2:1. А потом меня хватают под руки и ведут сбривать усы. Пришлось их заново отращивать!

— Вспоминается история про Валерия Газзаева, который обещал сбрить усы, если ЦСКА выиграет Кубок УЕФА. Но не сбрил.

— А меня-то никто не спрашивал — сразу под руки и брить! Про Газзаева, кстати, есть одна интересная байка. Сам не был свидетелем, но мне её рассказывали коллеги.

— Давайте.

— Газзаев даёт установку на игру. У него на стене висит макет, с которого съезжают фишки, — видимо, размагнитились. Он говорит защитнику: «Сюда бежишь», смотрит на доску — магнит съехал. Потом второй раз, третий... В итоге не выдержал. Сказал игроку: «А ты вот сюда бежишь» и выкинул магнит в форточку. Темпераментный человек, ничего не сказать! Но я его понимаю: когда напряжён, даже такие мелочи могут вывести из себя.

Об армии и тренере-мужике

— Александр Тарханов как-то рассказывал, что его отправляли служить в стройбат. А вы были в армии?

— Конечно. Меня никто не отмазывал. Но к спортсменам тогда относились лояльно и далеко не отправляли. Тарханов, например, попал в стройбат на Мичурина. Меня же забросили в ракетную часть в четвёртый район — сейчас это посёлок Подгорный под Железногорском. Насыщенная и опасная точка! Там я пробыл две недели, и всё это время от меня мечтали избавиться.

— Почему это?

— Не было секретом, что я приехал в часть временно. Зачем тогда меня держать? Потом вернулся в команду, а армия шла параллельно. Но она мне тоже в какой-то степени помогла.

На меня обратили внимание из новосибирской «Звезды». Команда играла на первенстве Вооружённых сил — это очень престижный турнир, где были дубль ЦСКА, различные СКА, плюс иностранцы приезжали из стран социалистического блока. В Новосибирске меня уже ждали ребята из «Автомобилиста» Евтушенко и Якунин. Тогда я, кстати, впервые мог перейти в клуб высшей лиги.

— ЦСКА?

— Да. Тогдашний тренер армейского дубля Валентин Бубукин был на нашем матче с хабаровским СКА, где блистали Тарханов, Сипкин и Ольховик. Мы им в полуфинале уступили — 1:2, пропустив от Тарханова на 90-й минуте. Об этом матче даже писала газета «Красная звезда»! Номер, как сейчас помню, за июль 1976 года. Правда, фамилию исковеркали — Кишиневцев. Эх, где бы её найти, эту газету...

Но вернусь к ЦСКА. Бубукин ведь за Тархановым приезжал, а в итоге и меня взял в придачу. Хотя я был близок к дембелю. Думал остаться в Москве и либо зацепиться зубами за ЦСКА, как Тарханов, либо уйти в какой-нибудь профсоюзный клуб, как Романцев. Но супруга всё хотела, чтобы я вернулся в Красноярск. Через месяц попросил Бубукина отпустить меня домой. Честно, до сих пор сожалею об этом. Но что было, то было.

— Успешно вернулись в «Автомобилист»?

— Более чем! В первом же матче сделал дубль в ворота уфимского «Строителя». Мы тогда 4:0 выиграли. Мне ничего не оставалось, кроме как продолжить своё совершенствование в футболе.

Хотя тяжело было, не спорю. Вспоминается игра в Целинограде, когда нас натурально убивали! Олег Романцев получил рецидив травмы, а мне скулу сломали — со стадиона потом выносили. Мы проиграли — 2:3, а нашего тренера Сергея Демерджи арестовали.

— За драку, кажется?

— Да, он полез нас защищать. На повышенных эмоциях поработал в боксёрской стойке — он же занимался раньше. Три человека получили ушибы. Тренера арестовали, дело вели. Но я до сих пор считаю, что он совершил настоящий мужской поступок. Защитил свою команду, пусть и такой ценой.

О «Спартаке» и заграничных шарфах

— Вы, говорят, и в «Спартак» могли попасть.

— Рассказываю. В 1979 году меня вызвали во вторую сборную России. Мы сыграли вничью с «Крыльями Советов». На этом матче был тренер «Спартака» Бибичев. Он меня, оказывается, и приметил.

Я возвращаюсь в Красноярск, и тут приходит телеграмма: «Кишиневского приглашаем в «Спартак», просьба приехать на просмотр». Тогда команда искала левого нападающего. Приезжаю, а там 40 человек на тренировке! Со всей страны люди просматривались. У Романцева глаза на лоб полезли, когда он меня увидел — всё спрашивал, чего я тут забыл.

Со мной общался Николай Петрович Старостин, а Константин Иванович Бесков даже оставил свой телефон. Сказал: «Если меня нет дома, говори моей жене Валерии Николаевне, кто такой. Я потом перезвоню».

— Если к вам было такое внимание, то почему не получилось закрепиться?

— Была всего одна игра с «Пахтакором». Перед ней шёл ливень, а потом ударил мороз. Поле покрылось льдом. Что я мог показать в таких условиях? Там не футбол был, а мучение. Мы сыграли 1:1, и никакого впечатления я не произвёл. В итоге на место левого нападающего в «Спартак» взяли Эдгара Гесса. А я окончательно понял, что туда не попаду. Пришлось снова вариться в «Автомобилисте».

Но у нас всё равно была классная команда. Играли парни с железным характером. Знаете же историю, как мы во Владивосток на матч летали?

— Это когда на игру чуть не опоздали?

— Она самая! 1979 год, нам надо во Владивостоке играть с «Лучом». Рейс задерживают на сутки. С горем пополам вылетаем, а сесть не дают — отправляют в Хабаровск. Устали как черти, весь день на ногах. Но добрались всё же до Владивостока. И как только приземлились, сразу рванули в магазин!

— Зачем?

— Моряки торговали заграничными товарами, которых в Союзе днём с огнём не сыскать. Шотландский виски, другие напитки — бери не хочу! Но нас интересовали махеровые шарфы. Набрали их, загрузились в такси и поехали на игру. А Володя Якунин сто рублей потерял, найти не может, переживает. Большие деньги по тем временам. Ему вообще не до футбола!

Мы приехали за полчаса до начала матча. Кинули вещи в гостинице, перешли через дорогу — вот и стадион. Получили установку, начали играть и в первом же тайме забили два мяча. Я счёт открыл, когда мне Миша Бачурин за спину черпачок закинул. Преимущество не удержали, сыграли 2:2. Но какой же потенциал был у команды! После всех задержек и поездок по магазинам мы достойно сыграли в футбол. Сейчас такое даже представить невозможно!

О судьбоносном решении

— Последний ваш шанс попасть в высшую лигу был через «Кубань». Где она вас нашла?

— Там тоже есть история. В 27 лет меня вызвали в сборную РСФСР. Мы сыграли товарищеский матч с «Кубанью» в Сочи. Победили — 2:1, а я забил нерабочей правой ногой. Так тренер «Кубани» Белоусов лично приехал за мной в гостиницу! Сказал: «Кишиневский, мы через неделю с московским «Динамо» на Кубок играем. Если перейдёшь к нам, то я тебя в старт поставлю. Сто процентов».

— Заманчивое предложение.

— Я от него был в замешательстве! Мы с Сергеем Колчиным уже собрались вылетать в Красноярск. Встаёт выбор: либо сдать билеты, либо ехать домой. Понимаю, что могу перейти в «Кубань». Надо всего-то взять сумку и переехать из гостиницы «Спорт» в отель «Горизонт», где команда базировалась. А дома семья, сын уже в школу пошёл. Телефона под рукой нет. На кону судьбоносное решение — после него или памятник поставят, или забудут на следующий день.

— И что в итоге?

— Выхожу из гостиницы. До автомобиля, на котором тренер приехал, пять метров. И тут навстречу идёт Колчин с ребятами. «Ты что, с ума сошёл? Зачем оно тебе? Да эта «Кубань» вылетит скоро!» А мне много не надо. И так ситуация 50 на 50, а тут ещё и давление такое. В итоге отказался от «Кубани», домой уехал. Хотя в том сезоне она действительно вылетела из высшей лиги — тут парни были правы.

О «Днепре» и второй работе

— Первый серьёзный переход в вашей карьере был в «Кузбасс», который тогда котировался в сибирском футболе. Как он состоялся?

— Я играл в «Автомобилисте» и уже думал заканчивать. Мне почти 30 лет, никакого развития нет, всё приелось, поднадоело... И тут встречаемся с «Кузбассом», который лидирует в нашей группе с большим отрывом. Игра идёт на поле, которое больше для картошки годится, чем для футбола. Сначала Володя Якунин нашёл на нём какую-то кочку и пустил мяч вратарю между глаз. Затем «Кузбасс» забил дважды — в дело вступил Раздаев, который заложил два спринта с центра поля. В конце матча у меня получились дриблинг слева и подача на Колчина, который своей волшебной головой сравнял счёт. И тут началось самое интересное.

В добавленное время я обвожу двоих и забегаю в штрафную, где меня сбивают. Судья ставит пенальти. Кто бьёт? Я, конечно! Схватил мяч, поставил на точку и со всей силы засадил в штангу. И тут же упал на поле от досады. Остепенись, выдохни! Нет, надо было поторопиться. Меня потом в команде подначивали: «Киша, ты им игру сдал, что ли?»

Но после того матча в меня мёртвой хваткой вцепился тренер «Кузбасса» Юрий Севостьяненко. Он мне звонил чуть ли не каждый день! Доходило до смешного: вечером нужно куда-то позвонить, я беру трубку, а там уже Севостьяненко: «Алё, Саша?» Это, наверное, было знаком. Я понял, что надо цепляться за этот шанс. Собрал вещи и уехал в Кемерово.

— Как вас там встретили?

— Я только прилетел, а меня взяли в охапку и отправили в Нурек, где сборы проходили — это в Таджикистане. Там сразу ощутил настоящие футбольные нагрузки. Чуть ли не умирал на поле.

Но вокруг меня были потрясающие люди. Один Раздаев чего стоит! А ещё были Бологов, Александров из Перми, Антонов, Пыжов, Романюк — могу перечислять бесконечно. Тогда я понял, что должен выложиться и оставить о себе добрую память. А заодно хотелось приобрести что-то в футбольном образовании.

— Как считаете, получилось?

— Более чем! «Кузбасс» играл в Первой всесоюзной лиге. Пусть на меня не обижаются, но я прямо скажу — нынешняя ФНЛ даже рядом не стоит. Там такие команды были! «Карпаты», одесский «Черноморец», «Пахтакор», «Даугава» — со всеми мы зарубались на совесть. И люди ходили толпами. По 20–25 тысяч на каждый матч.

Я до сих пор помню, как мы сразу после Нурека играли в Кубке СССР. Сначала прошли «Звезду» из Джизака, где капитанил наш Володя Кухлевский. Следующий соперник — «Днепр», чемпион страны. А там Протасов, Литовченко, Кутузов, Устимчик — легенды! Переполненный стадион «Метеор» добавлял эмоций. На матче был Эдуард Малофеев, тренер олимпийской сборной, так он хотел Раздаева к себе взять! Тот в 37 лет от Кутузова убежал, как от стоячего, и забил. Мы тогда проиграли — 2:3, но это было очень достойно. Я в свои 29 понял, что такое настоящий футбол.

Был ещё один забавный случай. Играли в Кишинёве, я забил, и на табло вывели фамилию «Кишинёвский». Но там и гол красивый получился — с правой ноги в девятку после приёма на грудь. Трибуны были в восторге! Особенно когда в моей фамилии «ё» появилась.

— Вы отмечали, что очень благодарны Юрию Севостьяненко за годы в «Кузбассе». Каким он был тренером?

— В первую очередь, жёстким и принципиальным. Со многими у него были непростые отношения. Но я с ним прекрасно ладил. Есть одна история, которая очень хорошо характеризует Юрия Григорьевича.

— Давайте.

— В какой-то момент я захотел уйти из команды. У меня тогда были две трудовые книжки — одна в «Кузбассе» лежала, а по второй я автомехаником работал. Я поехал в сервис, забрал её, а потом в клуб — за первой. Зашёл в кабинет, рука в кармане, чтобы книжку не потерять. Там тренер с директором: «Что у тебя там? Пистолет? Ну-ка покажи». Взяли книжку, посмотрели и себе забрали. «Кишиневский, ты чего это? Никуда не поедешь! Устал, что ли? На курорт тебя отправим!» И я реально поехал на курорт! Отдохнул, привёл себя в порядок. Это я к тому, как тренер относился к футболистам: строго, но одновременно по-отечески.

— А зачем вы работали автомехаником?

— Да не работал я! Нас клуб формально устраивал. В советские годы была такая система. Условно говоря, в клубе платят 250 рублей и в другом месте тоже 250. В сумме 500 — хорошие деньги! Плюс премии сверху капали. Так не только у меня было — другие футболисты слесарями числились, сварщиками... «Кузбасс» в этом плане сильно помогал.

Если же продолжать про Севостьяненко, то я ещё вспомню эпизод, который до сих пор считаю эталоном тренерского мастерства.

— Расскажите.

— Играли с «Абовяном» в Котайке — это район Еревана. Я только восстановился после травмы и выглядел крайне плохо. Провалился по всем фронтам. Меня выпустили на 30-й минуте, но я ничего не показал. Наше счастье, что победили тогда — 2:1.

Следующий матч проводили в Батуми. У меня в голове только одна мысль: поставит на игру или нет? А тренер до последнего молчит. Ещё и Раздаев на тренировке со всей силы по ногам зарядил! Думаю: всё, приехали. За час до игры Севостьяненко дал установку и назвал меня в старте. Вот там был всплеск! Я отдал две голевые с фланга, и мы выиграли — 2:0. После матча Раздай меня на руках унёс! Довериться игроку, несмотря на его провал, дорогого стоит.

Вообще, годы в Кемерове я всегда буду вспоминать с теплом. Во многом это отношение сформировалось благодаря тренеру. Севостьяненко ведь и за границей хорошо работал. Уже после «Кузбасса» неоднократно становился чемпионом Марокко.

Об «Адидасе» и женских сапогах

— «Кузбасс» в советские годы часто ездил за границу. Какая поездка запомнилась больше всего?

— В Мавританию. Такое не забыть! Страна сама по себе небольшая. Если на карте посмотреть, то можно увидеть зелёную полоску вдоль океана, где можно жить. Всё остальное — пустыня. В 50 километрах от города барханы высоченные! Люди живут недолго, потому что песок забивает лёгкие, плюс постоянная жара. Разве что океан спасает — мы туда бегали, напряжение снимали. Волны очень красивые!

Ещё помню, что в нашей гостинице была страшная жара. Кондиционер стоит только в холле. Везде летают огромные рыжие комары, которые больно кусаются. У нас было два варианта: либо спрятаться под одеялом и задохнуться, либо высунуться наружу и быть съеденными заживо. Но выход всё же нашли: вся команда взяла матрасы и пошла в вестибюль под кондиционер. Так и спасались.

— А с футболом в Мавритании как?

— Не очень хорошо, честно говоря. Мы там в 1986 году провели несколько товарищеских матчей и во всех победили. Национальную сборную обыграли, молодёжную... Когда африканцы увидели Раздаева, то были в шоке: 40-летний седовласый мужик убегал от защитников на одном дыхании! После матча с молодёжкой болельщики потеряли благоразумные пределы и попёрли на поле. Начали бегать за Раздаевым, хотели к нему прикоснуться — воспринимали его как бога. И тут на поле вылетела полиция и начала лупить всех плётками. Я такого никогда не видел!

— О господи. Звучит жёстко.

— А ещё с Мавританией связан один забавный, но тёплый для меня эпизод. Мы же играли в простой форме, которую сшили на вологодской фабрике. А у африканцев — «Адидас». Они предложили нам поменяться футболками. Я же, пока бегал и защищал Раздаева от фанатов, свой шанс упустил. Все поменялись, кроме меня. Что делать? И тут ко мне подходит запасной футболист и говорит: «Давай меняться». У него майка сухая, потому что он на поле не выходил. Тянет её мне, улыбается.

— Повезло так повезло, что сказать.

— Я тоже в это не сразу поверил. Настоящий «Адидас», три полоски! Жёлтая футболка, блестящая. Она у меня дома много лет провисела. Я её берёг как зеницу ока!

— Вы рассказывали, как закупались во Владивостоке. За границей не было соблазна?

— Вспомнил один случай, но у нас в СССР. Мы с «Кузбассом» ездили на сборы в Узбекистан, на базу под Бухарой. Один футболист набрал десять пар женских сапог и забил ими половину автобуса. Нам в аэропорт ехать надо, а мы залезть не можем — весь «Пазик» коробками забит. Человек себе таким образом зарплату повышал. Его в итоге из команды выгнали, хотя был неплохим игроком. Но как поступить иначе?

О высшей лиге

— Карьеру вы заканчивали в Красноярске, но перед этим был ростовский СКА. Почему всего один сезон?

— Я тогда собирался совсем завязывать с футболом. Мы играли с «Ростсельмашем» на выезде и уступили — 3:4, хотя я забил и отдал две голевые передачи. После этого меня позвали в СКА, где как раз заканчивал Тарханов. Клуб тогда мне дал на выбор две трёхкомнатные квартиры в центре Ростова-на-Дону! Кто ж откажется от таких предложений?

Я быстро адаптировался к команде и городу. Успел съездить в турне по Вьетнаму — мы сыграли семь матчей, и я забил четыре мяча. Но возникли семейные проблемы. Моя супруга так и не смогла привыкнуть к Ростову. В итоге я решил вернуться в Красноярск. Два сезона провёл в «Автомобилисте». Собственно, на этом моя карьера и завершилась.

Но от Ростова остались приятные воспоминания. Мы играли вместе с Валерием Масалитиным — до сих пор дружим, созваниваемся. У нас был Юрий Калитвинцев, который потом возглавлял «Динамо». С Валерием Глушаковым тоже пересекались — его племянник Денис всем хорошо известен. Воробьёв, Татаркин — хорошие ребята! А Ислам Ахмедов играл у меня в «Металлурге», когда я сам стал тренером.

— Жалеете, что так и не сыграли в высшей лиге? Или спустя годы относитесь к этому философски?

— Сейчас могу сказать, что жалею. Надо было постигать новое, открывать для себя что-то неизведанное. Но я по натуре домосед, и куда-то ездить для меня — мучение. Даже в Кемерове было непросто. Домой приезжал — душа пела! Но двигаться надо было. В Красноярске футбол слабо развивался.

В «Кузбассе» же кипела жизнь. Приезжаешь в Ригу, там «Даугава» — её называли латвийским «Спартаком». Милевский, Старков — местные легенды! А мы их 3:1 обыграли. Всё Кемерово гудело! А если бы такое произошло в высшей лиге? Но я доволен даже тем, что сыграл в «Кузбассе».

— Александр Тарханов в одном из интервью говорил, что физически и технически вы были готовы к высшей лиге, а вот психологически — нет. Как прокомментируете?

— Соглашусь с ним. Видимо, в детстве ещё перенервничал, когда про звёзд в газетах читал. Они мне постоянно снились! Хотя это такие же люди, просто хорошо играющие в футбол. Можно было поставить себя напротив них и играть спокойно. Но факторы сложились так, что не довелось.

ДОСЬЕ

Александр КИШИНЕВСКИЙ, футболист и тренер.

Дата рождения: 7 мая 1954 года (Баку, Азербайджанская ССР).

Образование: Красноярский педагогический институт.

Карьера игрока: в 1972–1983 и в 1988–1989 годах был нападающим красноярского «Автомобилиста». В 1984–1986 годах играл в кемеровском «Кузбассе». В сезоне 1987 выступал за ростовский СКА. Провёл более 500 матчей, забил 98 мячей.

Карьера тренера: в 1990 году работал в красноярском «Торпедо», затем перешёл в «Автомобилист». По его инициативе команда стала называться «Металлургом». Возглавлял её в 1991–1996 и в 2004–2007 годах. Также работал в клубах из Ижевска, Назарова, Абакана, Кирова, Якутска и Новокузнецка. С 2011 по 2019 год был тренером красноярских любительских команд «Реставрация» и «Рассвет». С января 2020 года — главный тренер «Енисея–2».

Достижения: победитель зоны «Восток» второй лиги (1995, 2005), бронзовый призёр Кубка и чемпионата России среди любителей (2011 и 2015), трёхкратный чемпион Сибири (2014–2016), трёхкратный обладатель Кубка Сибири (2011, 2014, 2016). Рекордсмен по количеству побед в Кубке Красноярского края (выиграл семь трофеев с 2012 по 2018 год).

Семья: женат. Сын Евгений (1975) — преподаватель, бывший футболист ряда профессиональных клубов и арбитр.

Увлечения: футбол, музыка.