Приближали, как могли...

«День Победы - как он был от нас далёк»… Слова культовой песни у ветеранов неизменно вызывают слёзы. Потому что один из святых советских праздников казался в некоторые моменты, наверное, недосягаемым, особенно в первые дни войны.

Павел Андреевич Ольховик - один из тех красноярцев, которые начали СВОЮ войну ровно в 4 часа утра 22 июня. На днях к нам обратился внук ветерана Андрей Полонский с просьбой опубликовать воспоминания своего деда о первых часах и днях войны. Читая их, как раз и понимаешь, насколько далека была страна от Победы…

«10 июня 1941года в полку был зачитан приказ, в котором было сказано: «Всему офицерскому составу, независимо от звания и занимаемой должности, перейти на казарменное положение. При себе иметь вещи первой необходимости». В это время воинские части находились в летних лагерях. Я был заместителем командира батареи 135-го ПАП АРГК 41-й стрелковой дивизии юго-западного фронта, служил на западной границе СССР у подножия Карпат. Мы, артиллеристы, орудия и трактора вывели из летних лагерей в лес, замаскировали, на прицепы погрузили по два боекомплекта снарядов и были ко всему готовы.

В семи километрах от того места, где находился наш полк, в ночь с 21-го на 22 июня границу перебежал немецкий ефрейтор и сообщил, что через несколько часов начнётся война. Эта информация как молния облетела штабы всех воинских частей, расположенных на территории особого Львовского военного округа. Поступил звонок в Киев, затем в Москву (не берусь сказать, сколько времени прошло, пока сообщение дошло до столицы), но никаких экстренных приказов от Главнокомандующего не последовало…

А 22 июня в 4 часа утра, когда немецкая авиация бомбила города, аэродромы и пограничные заставы, советские пограничники (кто успел схватить винтовку или автомат) босиком в одном нательном белье отступали, отстреливаясь от наступающего агрессора.

Рано утром в нашему полку зазвучала сирена. Мы буквально через десять минут включили моторы тракторов и двинулись в сторону границы, где стрелковые подразделения вели бой на уже захваченной немцами территории. В первые часы ещё можно было наметить цель, сделать привязку, и совместно со стрелковыми полками мы практически выбили агрессора с захваченной русской земли. У фашистов за спиной остался только наш противотанковый ров.

По всей видимости, немецкое командование не ожидало такой слаженности в действиях советских войск и такой мощи артиллерийского огня… Вскоре в ход пошла тяжёлая немецкая авиация. Бомбардировщики нагло, безнаказанно на бреющем полёте бомбили всё и вся: огневые позиции, технику, скопление живой силы. Связь с дивизией и между полками была оборвана, и теперь ни один полк не мог организовать тактическую операцию для отражения наступления агрессора… И советские войска отходили, оставляя врагу территорию и теряя боевую технику.

Неподалеку от расположения наших войск находился городок Яворов, куда было завезено очень большое количество ГСМ. При бомбёжке склад был взорван… Впоследствии вся округа была затянута чёрной гарью, и мы не видели ни неба, ни солнца. Это создавало такое гнетущее ощущение у каждого из нас, в голове появлялись сразу сотни мыслей, что ценности, которые создавались веками, будут разрушены и уничтожены, что погибнут сотни, тысячи, а может, и миллионы людей, что прольются реки крови воинов и слёз матерей, вдов и сирот…

Мы практически ничего не видели из-за гари, отступая, теряли под бомбёжками товарищей. Мы потерялись во времени и пространстве. И как и 70 лет назад, так и сейчас я не знаю ни число, ни месяц, но ясно помню момент, когда рано утром ко мне подошёл начальник штаба полка и сказал: «Ольховик, вот тебе группа солдат - три младших командира и два офицера, веди их в Киев, там будем заново формировать полк». И тогда я понял, что от полка осталось одно лишь знамя. И мы шли, нигде не прописанные по численному составу, нигде не состоявшие на довольствии, называли себя то отряд, то группа солдат.

После войны, прочитав поэму Твардовского «Василий Тёркин», я нашёл в ней себя. Как он писал:

Шёл наш брат
Голодный и усталый,
Потерявший связь и часть.
Шли поротно, шли повзводно
И компанией свободной
И один как перст подчас.
То была печаль большая,
Как брели мы на восток.
Шли голодные, босые
В неизвестные края.
Шли - однако, шёл и я.

Так Твардовский скрупулезно описывает те первые часы, дни и недели войны.

В пути следования мои спутники могли и отстать и просто дезертировать, но этого не случилось. И меня до сих пор радует этот факт. Когда мы пришли на место формирования полка - небольшой городок Гоголево, что в 25 км северо-восточнее Киева, мы были как дружная семья. А впереди были долгие годы войны и День Победы, который, как говорится в песне, мы приближали, как могли…