Истина в тебе

Уходящий год, безусловно, стал для меня и всей труппы «Свободного балета», включая нашу школу-студию, счастливым. Звёзды были благосклонны к нам или «карты» легли, как надо, но совпало сразу несколько факторов, которые попали в резонанс и взаимно усилили друг друга. Несколько лет у меня на полке лежала музыка Анджело Бадаламенти. Я был очень впечатлён сочетанием, контрастом и переплетением низких звуков виолончели и высоких звуков скрипок. Просто мурашки по коже. Кстати, когда я прослушал Бадаламенти первый раз, у меня сразу занозой мысль: надо поставить страшилку на эту музыку, настолько мощно Анжело подаёт человеческие переживания. Также мурашки бежали по телу, но не в ногу с бадаламентиевскими - совершенно по другому, - и от музыки Игоря Корнелюка к телефильму по булгаковскому роману. Диски Бадаламенти и Корнелюка простояли рядышком года два. Простояли абсолютно без движения.

И в один прекрасный день в краевом министерстве культуры нам предложили создать спектакль на тему, посвящённую 120-летию со дня рождения Михаила Булгакова. Я практически сразу же согласился. Раздумывал, быть может, одну ночь, но, скорее, уже размышляя, как можно воплотить тему. Помогла идея о том, что художник в своих произведениях всё равно рассказывает о себе, о своей жизни и мыслях. Гюстав Флобер это прекрасно сформулировал, сказав: «Мадам Бовари - это я». Хотя чем ближе мы шли к премьере спектакля, тем назойливее стало появляться ощущение, что спектакль не только о Писателе, его чувствах к своим жёнам, дарившим ему любовь, искушения или даже наваждения. Получался спектакль не только по биографии художника - Мастера, как его теперь называют, - спектакль не только о вечных темах борьбы добра и зла, высокого и низкого в душе человека, спектакль об обретениях и потерях, взлётах и падениях, которые испытывает в жизни человек. В ходе работы над балетом-аллегорией, который не очень осознанно, но уже изначально носил название «... движение к истине», стали проявляться в нём вещи, которые трудно было предугадать. Вещи, которые расширили и булгаковскую тему, и мои собственные ожидания.

Поясню. Понимая, что ввод молодёжи в массовых сценах - это выигрышный ход, так как зрители на это всегда живо реагируют, мы решали и сугубо утилитарную задачу по адаптации к большой сцене 15-17-летних студийцев и их подготовке к переходу во взрослый состав труппы. Поначалу дети и взрослые готовили свои танцевальные номера отдельно друг от друга, но уже на первой совместной репетиции я увидел, что старшие, глядя на то, как танцуют студийцы, просто припухли - другого слова не нахожу. В номере, условно называемом нами «В психушке», где задействованы молодые танцоры, много пантомимы и танцевальных элементов, мало используемых основной труппой, поэтому в глазах старожилов ясно читался вопрос: «А сможем ли мы станцевать так?» Молодые танцоры привнесли такой мощный заряд энергетики, такую непосредственность и свежесть чувства, на которую даже я сам не рассчитывал. И случилась ещё одна вещь, напрямую с замыслом спектакля не связанная. То, что взрослые, почувствовав конкуренцию и поняв, что их уже догоняют молодые, станут работать по-другому - лучше и больше, - предположить было можно. Но не это оказалось главным и наиболее интересным - началось творческое взаимопроникновение и личностное диффундирование старших и младших. Те и другие захотели не только примерить на себя танцевальный материал с чужого плеча, но и лучше узнать друг друга. Почти каждый школьник нашёл себе кумира или даже папу и маму в плане танцевального наставники или наставницы, и я ясно видел, что происходит обмен мирами.

Зрители мне говорили, что ввод студийцев не просто внёс эмоциональную энергию, свежесть, как мне также показалось после премьерного спектакля, но и нечто большее. Например, если говорить обычными, земными словами, то тему твоей ответственности за каждый свой поступок перед ангелами-чертенятами с детскими лицами. Ответственности за то, покатятся ли они колючими ёжиками под уклон или расправят крылышки.

Я не удивлён этим - музыка и танец, по сути, абстрактны и позволяют каждому из нас домысливать и трактовать по своему всё то, что мы видим со сцены. И это тоже движение к истине.