Гении сегодня не нужны

Творчество всегда связано с темой свободы

Михаил Аркадьев - человек талантливый и разносторонний. Он - дирижёр, пианист, композитор, теоретик музыки, философ. Родился в семье потомственных петербуржцев со старыми музыкальными и художественными традициями. Дед со стороны отца - создатель и главный художник Санкт-Петербургского ботанического музея, прадед со стороны матери был кантором Московской синагоги, дед - скрипачом в оркестре Большого театра. В 1990-х годах Аркадьев работал в тесном сотрудничестве с композитором Георгием Свиридовым, принимал участие в создании совместно с оперным певцом Дмитрием Хворостовским последнего крупного вокального сочинения композитора - поэмы «Петербург» для голоса и фортепиано на слова Александра Блока. С 2007-го по 2011 год - главный дирижёр и художественный руководитель Тихоокеанского симфонического оркестра. Как пианист, Аркадьев выступал со многими российскими дирижёрами: Федосеевым, Симоновым, Кофманом, Понькиным, Скрипкой и другими.

Заслуженный артист и доктор искусствоведения, Аркадьев известен не только своим творчеством и научными работами, но и активной гражданской позицией. Является участником политического движения «Солидарность».

- Зачем музыканту заниматься политикой?

- Есть такое хорошее утверждение: если ты не занимаешься политикой, то она занимается тобой. Оно абсолютно верно.

- А не мешает общественная деятельность погружению в искусство?

- Эти вещи не связанные. Те, кто говорит, что политика их не интересует и они живут только искусством, лгут сами себе. Они живут не искусством, а своей частной кухонной жизнью. Вот я - человек, погружённый в искусство. Искусство для меня не способ выживания, а способ жизни, именно поэтому меня волнует политика. Моя физическая жизнь является только средством, чтобы заниматься искусством, музыкой, а это экстремальное существование. А экстремальность творчества всегда связана с темой свободы. Для меня это также связано и с историей музыки, как европейской, так и русской. В этом смысле мне понятно и близко поведение молодого Вагнера, который был готов голодать, нищенствовать со всей своей семьей, будучи уже известнейшим композитором Европы, но шёл на баррикады отстаивать идеалы Французской революции. Музыка европейских революций - это есть романтизм XIX века. Есть такие примеры и среди наших выдающихся композиторов. Римский-Корсаков рисковал своими премьерами в императорских театрах и со студентами выходил протестовать против пороков царской России.

- С сентября Вы гражданин не только России, но и Грузии. Почему именно грузинское, а не шведское, французское, польское гражданство?

- Так получилось. Просто в тот момент я потерял постоянную работу в России в качестве дирижёра - мне не предложила продлить контракт дирекция Владивостокской филармонии, где я трудился в должности художественного руководителя и главного дирижёра Тихоокеанского симфонического оркестра. Я готов был принять предложение от любой страны, потому что без постоянной работы в качестве дирижёра и пианиста для меня нет полноценной жизни. Я написал электронное письмо, что готов жить и работать в Грузии. Грузинская сторона отреагировала мгновенно. И я полетел туда. Сразу после моего концерта с камерным оркестром в Тбилиси сам Саакашвили вручил мне паспорт гражданина Грузии.

- Вы не боитесь неадекватности в поведении грузинского лидера, ведь за Саакашвили закрепилась слава одиозной личности?

- Поживём - увидим. По крайне мере, то, что я увидел, мне понравилось. Грузия превратилась в настоящую европейскую страну. Поверьте мне, я много ездил и повидал мир, поэтому меня не обманешь. То, что Грузия - европейская страна, чувствуется сразу, уже входя в аэропорт. Конечно, по своему типу Саакашвили - человек авторитарный и наверняка личность противоречивая, но он строит во всех сферах инфраструктуру, которая будет жить и после него. Надо сказать, что иногда инфраструктура, созданная диктаторской властью, может стать платформой для либерального строя в будущем. Как пример - Португалия, Греция. То же самое, уверен, произойдёт и с Китаем. Лет через десять они откажутся от своей коммунистической партии. Появление в Китае свободных, а главное успешных экономических зон неизбежно приводит к развитию. Другое дело, что сейчас проблемы во всём мире. Но кто сказал, что должно быть иначе, ведь, по определению Маркса, капитализм сам по себе - кризисная структура. Но капитализм адептативен, процесс идёт волнообразно, кризисы вписаны в кривую. Это нормально, потому что капитализм - это перманентная революция.

- Вы много лет работали с Дмитрием Хворостовским, причём очень успешно. Почему Вы с ним разошлись?

- Наш творческий союз длился очень долго - тринадцать лет. Могу сказать, что это были счастливые и насыщенные годы. Почему расстались? Наверное, потому, что наши внутренние цели стали полностью расходиться. Для меня карьера - это способ связи с музыкой. Для меня самоцель - музыка, всё остальное вторично. У Дмитрия не всё так однозначно, в нём всегда было желание и сделать карьеру, и заниматься чистым искусством. Поначалу всё это гармонично сочеталось, но со временем его мечта стать очень богатым человеком, наверное, взяла верх. А быть очень богатым невозможно, занимаясь только высоким искусством. Он начал браться за проекты, которые неинтересны и неприемлемы для меня.

- Как Вы относитесь к тому, что сегодня некоторые академические музыканты косят под рок-звёзд, используют все поводы, чтобы раскрутить себя?

- Это просто неизбежно. Этим отличается мировой процесс - слияние высокого искусства и медийности - который идёт последние пятьдесят лет. Началось это всё с великого Караяна. К этому можно относиться по-разному. Но всё зависит от того, кто, как и для чего использует эту медийность. Конечно, для искусства это в некотором смысле катастрофично, но, с другой стороны, масс-медиа - способ выживания искусства. Если возможности новых информационных технологий и заработанные за счёт грамотного пиара гонорары человек использует не для того, чтобы поиграть в гламур, а для того, чтобы сохранить свою идентичность как личности, как творца, то это великолепно.

- Сложно ли стать своим на музыкальном Олимпе? Ведь в мире искусства существует принцип клановости, и новичкам туда попасть непросто.

- Конечно, мир академической музыки - закрытая система. Но надо сказать, что провинциалам легче попасть на Олимп. В них не видят, как правило, поначалу конкурентов, им помогают. Москвичам и петербуржцам в этом плане намного сложнее.

- Но есть немало музыкантов, имена которых не гремят, но тем не менее они намного талантливее тех, кого знают все.

- Это так. Ибо карьерные амбиции и талант, погружение в искусство - вещи по большому счёту несовместимые. Гении вообще не попадают на музыкальный Олимп, потому что им все эти социальные условности только мешают. Сегодня, надо сказать, они особо не нужны миру. Политическая, экономическая, социальная системы сегодня не восприимчивы к гениям, как это было после Второй мировой войны. Сейчас нужны успешные, сильные, молодые.

- Вы не только музыкант, но и философ. Ваш труд «Лингвистическая катастрофа» с интересом был воспринят в научном обществе.

- Это тоже часть моей жизни. Мне интересно, как устроен человек, в первую очередь я. Человек - это вид, который способен как на прекрасные поступки, так и на ужасающие преступления. И согласно законам природы каждый может стать злодеем и ангелом. Меня всегда волновало, как во мне может жить Девятая симфония Бетховена, сострадание и одновременно палач. Это вопрос лично ко мне и ко всему человечеству.