Василий Головачёв: «Надо создавать героев»

В российской Книге рекордов Гиннесса он отмечен как самый популярный фантаст современности, а в созвездии Близнецов есть звезда, названная его именем. Список его остальных регалий, премий и наград может занять полстаницы, а библиография насчитывает десятки произведений. Да что там, некоторые любители фантастического жанра вполне искренне считают, что этот автор входит в особый избранный круг посвященных…

Сам именитый писатель-фантаст Василий Головачёв к столь кардинальным суждениям поклонников относится вполне благосклонно: надо же людям сегодня во что-то верить!

• Ну, пусть считают, что посвящён, - говорит Василий Васильевич. - Пусть будут уверены, что есть некий круг. Это нормально. Я думаю, что с системой можно бороться только системой. Это должны быть не одиночки, как у американцев, которые никогда не добивают зло. Необходим эгрегор, соединение мыслей и устремлений многих людей.

- А способна ли современная литература стать тем объединяющим фактором, который позволит создать систему?

• Увы, но то, что постулируется сегодня десятком писателей, мечтающих изменить жизнь к лучшему, всё равно не переламывает ситуацию в этом мире. Почему? Потому что читающих-то много, а вот думающих, размышляющих над такими вещами не хватает. Они тоже по сути своей одиночки, не объединяющиеся в эгрегор, который может что-то сделать. Пока. Может быть, когда-нибудь количество перерастёт в качество и образуется нечто, что начнёт действовать. Очень хотелось бы верить.

Вот в романе «СМЕРШ-2» я создал организацию, названную «Чистилище», которая борется со злом в этом мире. Чёрт возьми, мне тогда так хотелось призвать к ответу, без суда и следствия, всех подонков, так хотелось заставить чиновников работать правильно! И сейчас хочется, только я понимаю, что силовыми методами, как в романе, это сделать невозможно. К сожалению. А значит, надо работать, надо писать. Надо создавать героев, которые двигаются вперёд, переходят из одного качества в другое, меняют жизнь. Я верю в то, что этот рост есть, но, правда, чем дольше живу, тем большим пессимистом становлюсь. То есть хорошо информированным оптимистом.

- К слову, о героях. Читая Ваши произведения, невольно задаёшься вопросом: есть ли люди-то такие идеальные и телом, и духом, и помыслами, как те, что описаны в романах Головачёва? Ну, например, тот же Матвей Соболев - ас рукопашного боя, защитник добра, гуманист, интеллектуал, человек без червоточинки.

- Конечно, сам Соболев у меня лицо собирательное: частичку от себя беру, частичку от своих друзей… но я хочу, чтобы и в реальной жизни были такие герои! Очень надеюсь, что они рождаются и действуют. Главное, чтобы они были именно такие - сильные, добрые, умные. Не люблю интеллигентствующих хлюпиков, которые плачут - мол, всё плохо, погружаются в депрессию, курят анашу. Ну, кури-кури, и давай в больницу побыстрее! Мои же герои - это люди, которые могут что-то сделать. Себя защитить, свои идеи, друзей, любимых. Других героев описывают другие писатели, а мне эти нравятся, потому что я и сам активный. Драйвовый - так, кажется, сегодня говорят?

Хотя, приходится признать, что, наверное, таких уж идеальных людей в реальной жизни не бывает. Но, хочется…

- Вы родились в Брянской области, учились в Рязани, служили на Дальнем Востоке, потом жили в Днепропетровске, на Украине. Считаете ли Вы себя советским человеком?

• В первую очередь я считаю себя русским человеком. Но стоит признать, что печать того государства, которого уже давно нет, лежит и на мне. Поэтому по большей части я - советский человек, хотя не принимаю многих идей, рождённых под знаменем коммунизма. Они разлагают общество не меньше, чем нынешние коммерция, бизнес, свободная конкуренция, рынок, по сути дела, являющийся капиталистическим базаром. Обидно, что мы опять идём по пути разрушения общества. Ведь есть же альтернатива, ведь можно прогрессировать и не на конкурентной основе, используя совсем другой вид обработки информации.

Как человек и советский, и русский, я переживаю за страну, в которой живу и хочу, чтобы те идеи, которые в неё вложил когда-то Создатель (будь то Бог, Вселенная, Земля, неважно), всё-таки реализовались. И именно с России началось бы преобразование мира. Потому что это единственная в мире страна, которая ещё сопротивляется разрушительной системе. Других таких уже нет, да и нас почти задавили.

- Сегодня Вы живёте в Москве. Чем для Вас стал этот город? Почему выбрали его?

- Для меня столица - это некий механизм быстрой реализации своих планов. В том числе и издательских. Москва заставляет интенсивно работать, здесь ритм жизни иной, нежели в провинции, энергетика другая.

Хотя, признаюсь, я не особенно люблю Москву. В столице есть симпатичные места, но этого мало. Город меняется, и перемены мне не по душе. В то же время, поверьте, я могу жить где угодно. Например, в квартире с семьёй, где на шесть человек приходится всего десять квадратных метров. И ничего, нормально. В советские времена, когда денег не хватало, мы сдавали молочные бутылки… Так что условия жизни для меня не играют особого значения, но работать всё же лучше в Москве. А вот отдыхать стараюсь ближе к природе. Поэтому два раза в год я езжу на родину, в Брянскую область, где встречаюсь со своими друзьями, погружаюсь в детство, которое было действительно светлым, счастливым.

В Подмосковье, где у меня дача, тоже можно отдохнуть, окунуться в природу. Там хорошо, а в Москве звёзд не увидишь. Но, повторюсь, именно в столице можно осуществить свои планы.

- Но многие писатели успешно творят и вдалеке от Москвы. Тот же Бушков, Успенский…

• Я уехал с Украины, когда там прекратили всю издательскую деятельность на русском языке. Всю! Именно это обстоятельство подталкивало меня к отъезду в российскую столицу. Что делать там, где путь творчеству закрыт абсолютно? Хотя я и не писал ничего антиукраинского, чёрт возьми, меня приняли в Союз писателей Украины только после выхода третьей книги, а некоторых принимали по статьям в газете. Именно в тот период, когда националисты правили бал, мне и пришлось уехать.

- Давайте от политики вернёмся к литературе. Кого из наших современников Вы читаете, чьих книг сегодня ждёте?

• Признаюсь, чем дольше живу, тем меньше читаю современную прозу. Я уже не хочу тратить время на изучение чьих-то опусов, даже если их написали мои искренние друзья. Нет у меня времени на то, чтобы прочитать, оценить, сказать, какой ты хороший. Ради чего? На отдых лучше взять О. Генри, или поздние рассказы Чехова, или того же Шекли: могу назвать полсотни писателей, которых я с удовольствием перечитываю. А в основном же изучаю спецуху, то есть ту литературу, которая мне необходима для работы. Это не филологические исследования, не опусы, связанные с языком, у меня с этим, слава богу, всё хорошо…

- Судя по Вашим романам, Вы читаете эзотерику.

• Да, эзотерику в том числе. А ещё космологию и философские вещи, которые меня тоже заставляют думать.

- И именно эти знания легли в основу Ваших романов, написанных в стиле русского мистического реализма? Хотя бы уже упомянутого «СМЕРШ-2»?

• Если говорить о «СМЕРШе», то я мучился с этим романом очень долго. Дважды начинал и не смог ничего написать, пока не получил полный объём информации. С этого произведения началась действительно новая полоса творчества. Раньше были в основном приключения в космосе и связанные с этим философские проблемы освоения Вселенной. А в «СМЕРШе» использована уже информации другого плана, эзотерического. Это наша праистория, настоящая, славянская, это Гиперборея, борьба тех цивилизаций, о которых мы знаем пока очень мало, хотя следы их везде. Например, десятки, если не сотни пирамид, которые куда старше египетских; Стоунхендж и лабиринты - более древние, чем лабиринт Миноса на Крите. А ещё масса свидетельств и артефактов лежит в зоне вечной мерзлоты на Русском Севере, но до них ещё надо докопаться. Однако кое-какая информация уже начинает выходить, и это крайне интересно, это тема для новых романов, это другая жизнь… не моя, к сожалению. Потому что мне хватит и того, что я знаю.

- Выходит, Вы исписались, устали?

• Ещё пять лет назад я говорил: хватит, бросаю писать! Надоело, мне неинтересно. Но на самом деле уже тогда всё у меня было разложено по полочкам, распланировано на годы вперёд. Конечно, сама энергетика писательского дела существует в неких узких возрастных пределах. Вот мне за 60, и я уже понимаю, что, может быть, для меня этот предел уже пройден. Ведь остросюжетная, драйвовая литература - удел молодых. Ну или надмолодых - тем, которым максимум 35-50 лет. Это статистика.

Конечно, и за 50, и за 60, и даже за 70 можно писать. И пишут, и пишут, и пишут… не могут жить иначе. Но это уже другая литература. Сегодня про многих современных писателей можно сказать - они уже не те, которыми были 20-30 лет назад. И дело не в том, что изменились время, мораль. Если ты в русле событий, если отзываешься на реальность как камертон, то твоё творчество востребовано. Но как только начинаешь опаздывать - уже всё. Надо уходить из литературы. Вот только никто никогда ещё не уходил. Я не знаю таких прецедентов. Думаю, что их и не будет никогда!

Да, уже меньше диапазон, уже и фантазия не та. Но творят, вопреки всему, и постепенно опускаются. Очень не хочется опускаться. Очень хочется сказать - всё, больше не буду, потому что я всё сказал. Но не знаю… пока ещё есть идеи, сердце стучит. Иногда я переживаю и нервничаю, когда пишу, и эта энергетика перетекает в роман, и он ещё интересен. Вот когда он станет уже совсем холодным, то всё.

- А Вы сами почувствуете, что холодный?

• Кто его знает. Может, и почувствую, но я же вас всё равно обману.