Человека запустили

Империалисты наносят ответный удар

Российско-советская наука и техника прошли нелёгкий, но героический путь, так и хочется невольно сказать в Год космонавтики: он объявлен в стране в честь 50-летия полёта Юрия Алексеевича Гагарина. Хотя логичнее было бы приурочить его к 4 октября 2007 года, когда прошло полвека после запуска первого искусственного спутника Земли. Но сегодня государству пропорционально сокращению стабилизационного фонда нужен возрастающий патриотизм. И я согласен с тем, что скоро мы будем петь и плясать так же, как ликовало двести миллионов людей 12 апреля 1961 года; говорят, народ не радовался так даже в День Победы.

В городах, а особенно в Москве, творилось нечто невообразимое. Без всякого принуждения, без кривых ухмылок огромные толпы народа выходили на улицы, лезли на крыши домов, чтобы посмотреть на кортеж первого космонавта планеты. Когда некто Извольский, безродный космополит и скептик, осмелился вякнуть: “Дураки, чего радуетесь? Это же наше масло улетело”, его сильно побили и макнули голову в ведро с краской. Так даже противники космоса вошли в историю — настолько он доминировал надо всей советской реальностью. На школьника, который писал в сочинении, что хочет быть не космонавтом, а всего лишь китобоем, смотрели как на больного. Гагаринская улыбка сводила с ума миллионы юных поклонниц во всём мире. Покорители околоземного пространства проходили жесточайший отбор — из пятисот лучших летчиков-испытателей СССР комиссия генерал-полковника Каманина, ответственного за подбор кадров и подготовку к полётам, в космический отряд отобрала меньше тридцати человек.

Характерно, что выбор кандидатуры оказался в центре небольшой интриги между Каманиным, Генеральным конструктором Королёвым и самим Хрущёвым. Дело в том, что в гонке идеологий и вооружений с США нам надо было послать первого человека как можно скорее. На самом же деле для науки и перспективы дальнейших полётов важен был второй, которым, как мы знаем, стал Герман Степанович Титов: необходимо было знать, что станет с космонавтом после многосуточной экспедиции. На испытаниях он показал себя человеком без нервов — невозмутимо и без отклонений прошёл все “центрифуги” и “растяжки”, прыгал с парашютом на лёд, на лес и в воду (Каманин в воспоминаниях “Объявлена минутная готовность” писал, что Гагарин шёл к люку со вздохом: “Да, здесь можно крепко приложиться…”).

Юрий Алексеевич для первого рывка в космос подходил по всем статьям. Безупречная биография, дворянская фамилия, которая, как считалось, продемонстрирует примирение классов в СССР, тогда активно идущего на сближение с Западом. И когда он шёл по ковровой дорожке с развязавшимся шнурком докладывать генсеку о благополучном окончании полёта, миллионы телезрителей держались за сердце: ах, только бы не смазал картину массовой эйфории, не упал бы перед руководителями партии и правительства… Безумная радость, овладевшая в апреле советскими людьми, больше не повторялась никогда. Уже в следующем году грянул расстрел в Новочеркасске, с продуктами становилось всё хуже и хуже, и символично, наверное, что Хрущёва сняли между запуском очередного космического экипажа и его посадкой. “Не он должен их встречать”, — говорил Суслову глава КГБ Семичастный.

Но всё равно нам казалось, что пройдёт ещё лет пять-десять, и мы высадимся на Марсе и Венере, Луна станет промежуточной базой, а после грузовых кораблей с Земли полетят пассажирские. Десятки писателей — Мартынов, Михалков и другие — заполонили прилавки книжных магазинов фантастическими произведениями на эту тему. А в редакцию одной из газет пришло трогательно-дурацкое стихотворение: “Недолго ждать, у скал, нависших хмуро, земной корабль замедлит свой разбег. И по-хозяйски на Луне закурит плечистый, большеглазый человек”.

Но как-то незаметно космонавтика стала превращаться в привычную, едва ли не рутинную сферу народного хозяйства. Опасность и романтика профессии ещё держали в напряжении советскую аудиторию, когда погибли сначала Комаров, а затем — Добровольский, Волков и Пацаев. Но когда мы начали возить на орбиту друзей из социалистического лагеря — например, немца Зигмунда Йена или монгола Жугдердемидийна Гуррагчу — появились не только анекдоты про космонавтов, но и пародии на них. Первую осмелились исполнить Ширвиндт с Державиным (говорят, им за это влетело по первое число) — артисты раскачивались на креслах, имитируя невесомость, и говорили, как заведённые: “Все отлично… Все отлично”, словно дикторы Центрального телевидения. Во времена Советского Союза плохо с космосом быть не могло. Народ чувствовал, что в полётах появилась какая-то трещинка, фальшь, и к тому же не видел практической отдачи от орбитальных круговоротов. Наверное, большую роль в потере романтизма сыграл всё тот же Хрущёв, обещавший построить коммунизм к 1980 году. Вместо него общество получило продовольственные талоны и годы всеобщего дефицита.

Резонно полагать, что с крушением Союза — характерно, что этим именем назывались и корабли — идеологическая составляющая пропала, а финансирование космической отрасли сократилось в разы. Международная орбитальная станция “Мир” прямо в безвоздушном пространстве стала рассыпаться на глазах. Её командир Василий Циблиев, пытаясь сохранить работоспособность комплекса, даже заболел от перенагрузок. А одна американская газета, желая показать, как деградировала русская космонавтика, опубликовала “рассказ” о том, как живёт наш Звёздный городок. Вот Циблиев приходит домой (автор даже не удосужился выяснить, как разговаривают друг с другом муж и жена, и решил — по имени и фамилии). “Что у нас на обед, Лариса Циблиева? — “Пюре из репы, Василий Циблиев”. — “Лариса Циблиева, ты же знаешь, что при нашем бюджете мы не можем позволить себе пюре из репы”. — “Прости меня, Василий Циблиев”. Зачем понадобилось вводить в этот пасквиль блюдо, популярное при царе Алексее Тишайшем, понятно — идеологическое и космическое состязание перешло в скрытую фазу…

…Сегодня российская космонавтика, как модно говорить, структурировалась и довольно удачно вписалась в рыночные отношения. На орбиту за деньги начали возить туристов, практически все экспедиции стали международными, но главное в том, что долгожданная отдача от полетов появилась. Мы иногда просто забываем о том, что телевидение, сотовая связь, Интернет сейчас невозможны без эффективной работы специальных спутников. Никто, кстати, не отменял и оборонную сторону отрасли — видеонаблюдение за Землёй с орбиты сателлитами-шпионами только совершенствуется.

Но, к сожалению, мы не можем позволить себе такого проникновения в космос, как американцы — их бюджет в полтора десятка раз выше нашего. Запущенный ещё в семидесятые “Вояджер” в прошлом декабре покинул Солнечную систему и, по расчётам НАСА, года два-три ещё будет передавать уникальные снимки. США в девяностые поразили весь мир, высадив на поверхность Красной планеты марсоход с телекамерой, а десятью годами спустя их корабль вышел на орбиту спутника Сатурна — Титана, передав в Хьюстонский центр звуки волн метанового океана. В прошлом же году американский корабль добрался до другого спутника — Энцелада, который сейчас называют самым загадочным телом во всей Солнечной системе. Полностью покрытый льдом Энцелад время от времени выбрасывает на поверхность 200-километровые фонтаны воды: по одной из экзотических версий, никакими физическими законами это объяснить нельзя, и гигантские струи — дело рук разумных существ.

Первого исследователя космоса (“тайконавта”) давно уже запустили китайцы… Суммируя сказанное, следует отметить, что внеземное пространство скоро совсем освободится от идеологии, потому что следующая задача — полёт человека на Марс — уже официально одобрена международными организациями, и определено, что одна страна с проектом не справится. К тому же космос — источник не только захватывающих открытий, но и реальных угроз человечеству в виде падения крупных небесных тел, отразить которую нам пока не по силам: здесь спасёт только высокотехнологичная кооперация.

Космос всё активнее входит в быт нашей цивилизации. И тем крупнее и крупнее становится фигура Юрия Гагарина.

Утро. XXI век

А звёзды всё так же далеки

В середине 50-х годов прошлого века сама перспектива дальнейшего существования СССР выглядела весьма сомнительной. На вооружении ВВС США находилось более 1 000 стратегических бомбардировщиков В-52, способных нанести ядерный удар по Советскому Союзу. Догнать американцев по мощи воздушного флота не представлялось возможным. И советское руководство сделало ставку на межконтинентальные баллистические ракеты. В этом смысле космос стал “побочным продуктом” гонки ракетно-ядерных вооружений. Ну и, конечно, доказательством исторического преимущества советской системы. Правда, американцы не собирались это преимущество признавать, поэтому вовсю включились в соревнование по освоению околоземного пространства. И если на счету СССР — первый спутник и первый человек в космосе, то высадка на Луне стала впечатляющей демонстрацией американской технологии.

Но вот что интересно. Несмотря на всю идеологическую шелуху, в 60—70 годы прошлого века существовало и ощущение общечеловеческой значимости достижений, независимо от их “национальной принадлежности”. Романтика космоса захватила всех. Не то, что планеты Солнечной системы — звёзды уже казались близкими. Не кто иной, как сам Сергей Королёв вполне серьёзно говорил, что лет через десять-двадцать за выдающиеся заслуги трудящиеся будут летать в космос по профсоюзным путёвкам. Американские аналитики полагали, что к концу века на Луне будет создана постоянно действующая база. Технические сложности казались преодолимыми в самом ближайшем будущем. На смену энергии химического соединения в ракетных двигателях придёт управляемый термоядерный синтез, а затем — аннигиляция антивещества. Всё это в теории не вызывало сомнений. Но практика оказалась иной. Над управляемым термоядом бьются до сих пор, да и сам вектор технологического развития сместился в сторону информатики и генетики.

Возможно, всё было бы иначе, если бы триллионы долларов, затраченные на гонку вооружений, были бы влиты в “космический проект”.

Получилось иначе. Один из соревнующихся — СССР вообще сошёл с дистанции, а нынешнее состояние ракетно-космической отрасли России не внушает оптимизма. Даже наиболее могущественная технологически держава сегодняшнего мира — США вынуждена корректировать прогнозы. В частности, американцы серьёзно просчитались в экономической эффективности системы “космических челноков” — стоимость доставки груза на орбиту превзошла расчётную практически в 100 раз. Программа, в которую вбухали миллиарды долларов, оказалась тупиковой. Тем не менее, учитывая, что годовой бюджет НАСА десятикратно превышает объёмы финансирования космической отрасли России, специалисты считают, что в течение ближайших 15 лет США смогут создать постоянно действующую лунную базу двойного назначения (то есть и военного). К сожалению, те же самые специалисты полагают, что России в ближайшие 20—25 лет этого сделать не удастся. Многие даже прогнозируют, что вторыми в колонизации нашего спутника окажутся китайцы, россияне — третьими, а четвертыми — индийцы. Ибо сегодня нет технологических проблем, препятствующих созданию лунной базы. Всё упирается лишь в цену вопроса и мощь экономики, а перспективы развития Китая и Индии выглядят весьма обнадеживающими. Впрочем, существует и российская космическая программа, которая нацелена на преодоление отставания отечественной космонавтики и возврат на передовые рубежи к 2025 году.

С точки зрения экономики вопроса весьма проблематичным выглядит в ближайшем будущем полёт человека на Марс, стоимость которого оценивается в 300—500 миллиардов долларов. Во всяком случае, с точки зрения прагматичных американцев. Зачем выбрасывать миллиарды долларов на проект, который не принесёт ощутимых дивидендов? Ведь получить всю информацию о Красной планете сегодня можно с помощью автоматических устройств, посылать которые к Марсу гораздо дешевле.

У китайцев на сей счёт другое мнение. В Китае на полном серьёзе рассматривается проект отправки на Марс экспедиции, в составе… не менее тысячи мужчин и женщин. В Поднебесной не исключают возможность катастрофы, результатом которой будет исчезновение жизни на Земле. Причины могут быть разными: падение метеорита, ядерная война, исчерпание ресурсов. На этот случай необходимо создать инопланетный резерв цивилизации. При этом понятно, что имеется в виду великая китайская цивилизация.

До глобальной катастрофы ученые Поднебесной рассчитывают создать поселение на Марсе, оснащённое технологическими средствами, которые позволят колонистам переждать катастрофу и затем вернуться на Землю. Марс, как известно, для жизни непригоден. Но как временное убежище, за неимением лучших вариантов, сгодится.

Однако сегодняшние осторожные футурологи считают, что перспективу появления китайских марсиан (или марсианских китайцев) следует отнести не к XXI, а к XXII веку. И это будет совсем не тот XXII век, который описан братьями Стругацкими. О близости межзвёздных перелётов сегодня не пишут даже фантасты.

Куда же исчезла космическая романтика? Надо вспомнить, что Константин Циолковский сформулировал теоретические основы межпланетных перелётов в самом начале прошлого века, когда даже авиация еще не родилась. За последующие полвека она прошла путь от этажерки братьев Райт до гиперзвуковых истребителей. За это же время ракетная техника проделала путь от ГИРДовских самоделок до носителей, способных поднять человека в космос. За те же полстолетия фундаментальные открытия начала XX века — теория относительности, квантовая механика, исследования в области радиоактивности — материализовались в атомных и водородных бомбах и ядерных реакторах. А многое другое? Радио и телевидение, сверхпроводимость и лазер... Даже первые компьютеры родились в 40—50 годах. А вот вторая половина века качественных прорывов в науке и технологиях не дала. Сегодняшние ракеты-носители принципиально не отличаются от тех, которые взлетали в октябре 1957-го и апреле 1961-го. Это даёт основания скептикам говорить о завершении научно-технической революции. Во всяком случае, об экспоненциальном рывке человечества в завтра говорить не приходится. И это крайне печально, ибо проблемы человечества выглядят весьма угрожающими, даже без гипотетического падения астероида на Землю. Речь идет об исчерпании природных ресурсов, снижении плодородия почв при растущем населении, сокращении лесов и дефиците пресной воды. Не утихают споры о конечности природных ископаемых. Здесь нет единства мнений. Алармистам, полагающим, что большая часть богатств недр исчезнет уже в текущем веке, противостоят оптимисты, которые считают, что в земной коре находятся минеральные запасы, в тысячи раз превышающие уже разведанные. Но даже они предполагают, что на определённом этапе стоимость извлечения этих ресурсов может стать настолько высокой, что экономически эффективнее станет добыча сырья на других планетах. А для этого нужны совершенно иные технологии. Тот же управляемый термоядерный синтез, который не только обеспечит человечество практически неисчерпаемыми энергетическими возможностями, не только позволит создать принципиально новые ракетные двигатели, с помощью которых можно будет всерьёз осваивать Солнечную систему, но и (гипотетически) даже воссоздать атмосферу Марса.

Однако очевидно, что грандиозность задач требует колоссальных ресурсов (интеллектуальных, технологических, финансовых), которыми не располагают даже самые могучие государства. Налицо необходимость объединения усилий на межгосударственном уровне. Но конец противостояния двух идеологических блоков не сделал мир более сплочённым. И в сегодняшнем безвременье отчётливо видны два пути — вперёд, к интеграции в решении общемировых проблем, либо назад — к средневековью, но уже ядерному.