Александр Карелин: «Главное, какое место ты занимаешь в комбинации»

«Есть две силы – Союз и Штаты»

- Если бы вам нужно было представиться незнакомому человеку – что бы сказали в первую очередь? Кто такой Александр Карелин?

• Борец из Новосибирска. И только потом всё остальное.

- И для большинства россиян вы по-прежнему спортсмен. С политикой ассоциируетесь гораздо меньше. Как вы в эту роль вжились?

• Я в нее не вживался, честно сказать. Я лишь насобачился носить пиджак, глаженые сорочки, да галстук всегда в кармане держать. Я же не просто так представляюсь, как борец из Новосибирска. Именно борьба меня сформировала. Деформировала. И не столько внешне, сколько внутренне. Все же очень связано: категории меняются, а эмоции остаются. Люди, которые гордились сопричастностью к моим победам, из болельщиков стали избирателями. Но здесь больше коллективной работы. И потому сложнее объяснение. На ковре все просто: выходят двое борцов в присутствии трех судей. Один выигрывает. И можно ничего не объяснять. Здесь другая история: законы, ожидания. Я воспринимаю нашу работу, как работу переводчиков – мы стоим на стыке между теми, кто ожидает решений и теми, кто их принимает. Между властью и обществом.

- Вы стоите у основания «Единой России». В политику ушли в конце 90-х, перед Олимпиадой в Сиднее. Возможно, по вашему собственному признанию, это помешало подготовке, и вы не смогли выиграть четвертое золото. Спустя 15 лет оцените – это было правильное решение или нужно было сосредоточиться на борьбе?

• Нужно было сосредоточиться на борьбе. Отвечаю коротко. Но я не жалею о том, что сделано. Во-первых, мы заметны. Но не это главное. Тогда мы создавали инструмент, который делает государство сильнее. Создавали и усиливали его. В 99-ом году был «Медведь» - межрегиональное избирательное движение, потом появилось «Единство», потом мы, казалось, с непримиримыми соперниками на этом поприще - «Отечеством» и еще двумя партиями - объединились и сделали как раз «Единую Россию».

Конечно, на тот период нужно было заканчивать. Это было бы более разумно, эгоистично, если угодно. Но уже тогда я сложно думал обо всем происходящем. Несмотря на очевидную потерю, лишь второе место на Олимпиаде в Австралии, не жалею. Интереснейшая работа.

- Сейчас уже спокойно воспринимаете поражение от американца Рулона Гарднера в финале Олимпийских игр?

• Я боюсь, не научусь воспринимать его спокойно никогда.

- После того, как отношения между Россией и США обострились, поражение переживаете острее?

• Вы знаете, когда началась предпоследняя редакция Майдана, мы писали письмо поддержки нашим коллегам-борцам на Украине. Учитывая, что я участвую в редакционной коллегии национальной федерации, предложил свой вариант текста. Начинался он лаконично: “Уважаемые конкуренты!”. И когда текст рассматривали на бюро федерации, меня спросили: “Зачем так жестко?”. Я ответил: “Для меня конкурент – не враг”. И здесь то же самое. Хотя я впервые в жизни проиграл иностранному борцу.

- Я задал этот вопрос, потому что вы часто акцентируете на том, что уступили именно американцу.

• А на чем я еще должен акцентировать? Вот вам исчерпывающий пример. 87-ой год, Кубок мира, Олбани - столица штата Нью-Йорк. Небольшой университетский городок. Командный турнир, 10 весовых категорий. Боремся с кубинцами. На коврах настоящая резня. Выигрываем с перевесом в два балла, у нас еще и парень травмировался, ключицу сломал. Но зал пустой. Никого. Хотя схватки напряженные, динамика, накал. Температура, как на доменном производстве. Вечером встречаемся с командой США. У нас минус один борец, заменить травмированного товарища некем, человек в гипсе. Но выигрываем мы нормально – 9:1. Полный зал, трибуны ревут. Потом меня интервьюируют, я спрашиваю: “Почему так? Там же была красивейшая борьба!” – ‘’Слушай, ну что такое Куба? Есть две силы – Союз и Штаты. Остальные – статисты”. Это не моя формулировка. И судя по тому, какие наши партнеры предлагают условия для сотрудничества - они в этом состоянии находятся до сих пор.

«Бородавка на лице динозавра»

- В 99 году вы провели поединок по правилам смешанных единоборств против японской звезды MMA и рестлинга Акиро Маэды. Выиграли, не нанеся ни одного удара, при помощи вашего коронного приема – обратного пояса. Почему решили принять в поединке участие?

• Перед ‘’обратным поясом” был доходчивый аргумент. Я просто-напросто нагрузил ему затылочную часть головы и, как следствие, его шея не справилась. А как только мышцы ослабли, кислород закончился вместе с кровотоком. Как говорит про этот прием Анатолий Иванович Винник, наш легендарный тренер с позывным “Вожак”: “Делай ему шиньон!”. Когда берешь за затылочек, наклоняешь человека, а у кого волосы длиннее, чем у меня, они дыбом встают. Я думаю, что больше всего именно это Акире не понравилось.

А принять в этом участие решил из-за командной солидарности. Ребята искали продолжение века в Японии. А там же все большое – почитаемо. В Японии ‘’сан” – уважительное обращение, а у меня Сан Саныч. Когда они разобрались, что я Сан Саныч сан – три раза… А если серьезно, парни-коллеги сказали: “Здесь нас возможности лишил, поехали там поддержишь. На тебя придут посмотреть и нас, глядишь, возьмут в эту лигу”. Поехал. Поучаствовал в тренировке: ну неинтересно же сидеть на лавке, ходить просто на экскурсии. Так попал на глаза к японцам. Потом пытался отказаться от затеи. Но не смог. Слишком много сил было потрачено - не мной, но японцами.

- Правда, что вместо вас Майка Тайсона звали?

• Да, приглашали. Японцы они такие – безгранично творческие. При всей своей консервативности. Подобные поединки проводились в Японии задолго до нашего. Это все идет от боя между Мохаммедом Али и Антонио Иноки. Когда японец в кимоно лежал на ринге, а Мохаммед вокруг него прыгал. Антонио очень уважаемый там человек, неимоверно почитаемый. И Акиро, видимо, решил пойти по его стопам.

- Предложения драться еще были?

• Были, но я подумал, что больше ни к чему набирать такие кляксы.

- Говорят, после завершения карьеры вам предлагали сниматься в Голливуде.

• Мне по ходу действия предлагали. Я даже ездил в США на пробы. Меня снимали, просили делать гримасы. Видимо, это их больше всего интересовало: гримасы с моей характерной наружностью. Они, похоже, по-другому русских не представляют (смеется). Мной занималась очень заметная компания. Я поехал туда с Кузнецовым (прим. авт. – личный тренер). Как в одном из фильмов: “Она, конечно, придет, но с кузнецом”. Приехали с шефом, посмотрели – вкусно, красиво, но я не артист.

- Какие роли предлагали?

• Такие же. Отставной офицер КГБ или бородавка на лице динозавра без грима.

«Креститься левой пяточкой»

- В отличие от борцовского сообщества, которое воспринимается, как братство, в депутатском - хватает лицемерия и грязи. Народные избранники призваны защищать интересы людей, но они зачастую преследуют собственные. В том числе не брезгуют самопиаром. Например, продвигают законопроекты об охране граждан от последствий потребления чеснока и другие глупости. У вас дискомфорта из-за этого не возникало?

• Должен признаться, дискомфорт меня не покидал. Я хочу сразу отметить, мне доверили ту часть, о которой мы говорили выше – партийное строительство. Долгое время я не только возглавлял региональную организацию, но и занимался координацией по Сибирскому федеральному округу. Именно координацией. У нас тут недалеко друг до друга ехать. А когда рассказываешь иркутянам, что, например, в Томске или Чите есть замечательная организация, где люди за счет творчества и убежденности делают удивительно доходчивые истории, это очень помогает. Я научился это переводить на свой лад. Переводить на понятное мне.

А про смешные законы – для меня поначалу было удивительно такое их количество. Например, о правах животных-компаньонов и прочее. Я никогда на эти мелочи-то не разменивался. Мы создали инструмент и от этого отступать не намерены. Потому что мы сделали возможным то, что государство может так оперативно реагировать на вызовы. Сегодня и в обороне, несмотря на очевидные ошибки по дистанции, мы способны не только к мобилизационным, но и к организационным, последовательным усилиям. Это работает. А придумать оригинальный закон, который бы щекотал воображение и возмущал окружающих, неинтересно. Или не для меня. Так получилось, что я ни тогда, ни сейчас не ищу заметности. Если я опаздываю на самолет – для меня не принципиально пройти через зал официальных делегаций. Если амбиции выражаются во внешней шелухе – это не амбиции. А вот вывести сложную кампанию, привести аргументы, не стесняясь, не прятаться – другое дело. Я помню движение, когда мне рассказывали: “Зачем ты едешь по городам и весям? Зачем за месяц проводишь по 120 встреч? Вон, вышел, тебя показали по телеку, люди уже знают, ты заметен”. А потом в ходе этих компаний появлялись у нас соратники, собеседники. Это не было таким модным, престижным. И глава государства нас еще не возглавлял, не считал нас партией, на которую он опирается – нам нужно было до этого дорасти. Мы выбирали глав сельских районов. И когда лет через 10 мне говорят: “Ну, конечно, вас в этом районе так активно поддерживают, потому что есть административный ресурс” – “Подожди, подожди. Вы же меня 10 лет назад отговаривали ехать. Этот административный ресурс, реальная поддержка и достойные собеседники – следствие той работы, того уважения, которое мы приехали и оказали. Именно приехали и оказали, сказав избирателям: “Вот это наш кандидат, просим поддержать. Потому что он будет ответственно работать, потому что он встроен в систему””. Все зависит от того, как ты относишься к делу. Когда амбиции ограничиваются размером мигалки на крыше, или каким по очереди тебя объявляют – не это же главное. Главное, какое место ты занимаешь в комбинации.

- Есть ли у вас амбиции стать, например, премьер-министром?

• У нас был замечательный тренер по биатлону Виталий Николаевич Фатьянов, который говорил: “Работай и тебя заметят или работай и тебя заменят”. Скрестись ради того, чтобы куда-то продвинуться, на мой взгляд, неправильно. Если бы я так сложно думал, то не оставил бы для себя местоположения в команде. Я просто честно делал свое дело. Сейчас я занимаюсь тем же самым. Я служу, я беру те задачи, которые для кого-то, может, неудобны и не сулят очевидных дивидендов вроде попадания в следующий созыв или узнаваемости из-за приглашений на ток-шоу. Я не хожу на передачи, где нужно драться за микрофон, потому что не умею этого делать. Я не представляю, как буду выхватывать или толкаться локтями, чтобы что-то тявкнуть в это вместилище звука. Не собираюсь этого делать. Каждый выбирает: первое – что ты делаешь, второе – и еще более важное – как ты это делаешь.

- Большинство россиян сейчас задаются вопросом: “Когда уже на нас не будут сказываться ни цены на нефть, ни санкции недоброжелателей?”. Что вы им ответите?

• (Смеется) Санкции недоброжелателей… Когда мы перестанем ориентироваться на всех остальных. Когда мы перестанем участвовать вторым номером в комбинации. Даже последнее напряжение, в котором находится государство… Страна-то не все ощутила на себе. Пока через информационные каналы. Реальное напряжение, думаю, усилится чуть позже. Задумайтесь на минутку: мы же не инициативно поддержали выбор жителей Крыма и Севастополя. Не инициативно. Мы поддержали, потому что людей подвели к этой черте. А 20 лет назад была идентичная ситуация - был референдум в 92 году с такими же результатами. Тогда этими итогами пренебрегли.

Русское население истребляют в сопредельной, братской, я напомню, Украине. Соседи нам должны 20 лет, но единственные, кто сейчас им помогает и делает вливания в экономику, это мы – русские. Санкции на нас обрушили из-за того, что мы заступаемся за своих. Несмотря на то, что они разговаривают на элегантной смеси русского и украинского – суржике.

У нас все будет нормально, когда начнем гордиться своей репутацией. Страна же большая, но даже из этой большой страны люди, которые заработали заметные деньги, пытаются уехать куда-то. У меня есть этому свое объяснение – там не надо будет отчитываться. Отчитываться не в смысле деклараций, не в смысле, как ты это заработал, не в смысле формализации доходов. Я говорю о категории “стыдно – не стыдно”. Когда ты все время здесь, когда ты знаешь, что тебе с соседями завтра встречаться – понимаешь, что на лестничной клетке гадить нельзя. Только потому, что тебе стыдно завтра будет.

Важно научиться работать на благо сначала себя, потом своей семьи и только потом через налоги на свою страну, на государство. Тогда все встанет на свои места.

Мы никого не заставляем ложиться под Россию. Просто предлагаем уважать наше мнение. И уже такой вой вокруг. Нужно понимать одну простую историю – никакие даже самые гениальные международные политологи и экономисты не заинтересованы в том, чтобы мы были сильными и самобытными. Когда нас упрекают в том, что наша страна традиционная – я с этим не могу не согласиться. А что плохого в том, что мы поддерживаем правильные традиции, что новосибирское Законодательное собрание инициирует очень простой и правильный закон, из которого следует: “Пока дети не сформировались – не надо рассказывать, что нетрадиционная сексуальная ориентация – замечательно и красиво”? И нас за это еще прислоняют? За что? За то, что мы защищаем своих детей? Да с какого перепуга мы должны на кого ориентироваться? С какого? Кто нас так напугает? Мы расслабленные в мирное время. Но как только угроза – собираемся. Я тут имел общение с немецкой делегацией, которые долго рассказывали, насколько мы не правы. Я говорю: “Скажите, вот вам для чего, чтобы у нас было плохо? Для чего? Вы же в двух войнах участвовали против нас. И оба раза огреблись. Вам надо молиться. Креститься левой пяточкой, чтобы у нас была тишь да гладь. А вы беретесь расшатывать ситуацию. Для чего?”. Поэтому нас все будет хорошо, когда мы будет руководствоваться собственными интересами.