Последний царский губернатор

Ровно 100 лет назад 23 (10-го по ст. ст.) октября 1915 года губернатором Енисейской губернии был назначен Яков Георгиевич Гололобов. В Красноярск он приехал в начале декабря и пробыл в должности 15 месяцев, пока в первые дни Февральской революции не был арестован представителями Совета рабочих и солдатских депутатов во главе с прапорщиком Сергеем Лазо.

Гололобов принадлежит к тем историческим деятелям, о которых красноярцам практически ничего не известно, хотя его большой портрет висит в “сером доме” (проспект Мира, 110) среди прочих руководителей края. Между тем это была довольно противоречивая и скандальная фигура в истории России начала ХХ века.

Иаков (Яков) Гололобов родился в 1854 году в Воронежской губернии, по окончании гимназии в 16 лет начал работать регистратором в уездном полицейском управлении, занялся журналистикой и литературным творчеством. Наиболее известной читающей публике стала его повесть “Вор”, опубликованная в столичном журнале “Русское богатство” в мае 1885 года. Затем “Вор” неоднократно переиздавался в Петербурге (1886, 1887), Москве (1894, 1897) и на Украине. Это повесть о трагической судьбе парня из южнорусской деревни, который стал жертвой чиновничьей власти и традиционной морали. Тематика абсолютно народническая, к тому же “Вор” был опубликован в “Русском богатстве” (правда, в 1883—1891 гг. при Л. Е. Оболенском влияние народников в журнале было минимальным, оно возобновилось только с приходом Н. К. Михайловского и В. Г. Короленко). Но Гололобов вовсе не был народником. Напротив — он был охранителем. В 1893 году в должности помощника правителя канцелярии Екатеринославского губернатора он был назначен временно исполнять обязанности редактора (но исполнял пять с половиной лет) официальной газеты “Екатеринославские губернские ведомости”. При нём газета стала выходить сначала три раза в неделю, а потом и ежедневно, но с появлением других изданий Приднепровского края не выдержала конкуренции как раз из-за содержания. В 1901 году при главном управлении по делам печати была создана Комиссия по пересмотру действующих правил об издании 73 губернских и областных ведомостей и прошел съезд редакторов правительственной региональной периодики. В Комиссию с пространным и эмоциональным письмом “Как погибли “Екатеринославские губернские ведомости”” обратился их редактор П. Соляный (Южный). Он писал про “узкие рамки мертвенной казёнщины”, “оковы рутины исключительно формального отношения к делу бывших канцеляристов, точно в насмешку обзываемых “редакторами””. Это про Гололобова.У нас в Красноярске в 1916 году он тоже предлагал своему иркутскому начальству создать специальный печатный орган для идеологической борьбы с “оппозиционной прессой”.

Тем не менее в Екатеринославле, в том числе в среде творческой интеллигенции, Гололобов пользовался авторитетом. Был членом городской управы, советником губернского правления, исполнял обязанности вице-губернатора. Но прославился общественной деятельностью. Довольно много сделал для становления краеведения Приднепровья. По его инициативе издавались труды по истории Украины и особенно Запорожской Сечи, в Екатеринославле прошёл XIII Археологический съезд — очень важное событие в научной жизни того времени. Он был одним из основателей музея имени А. Н. Поля — одного из крупнейших в России. Здесь любопытно одно обстоятельство. Человек крайне консервативных и даже реакционных взглядов, ксенофоб и черносотенец, Гололобов слыл “украинофилом”. Для русского националиста это было немыслимо, поскольку русский национализм того времени в принципе отрицал существование украинского народа. Но Гололобова украинская тематика интересовала, видимо, с детства (по переписи 1897 года в Воронежской губернии говорящих на малорусском языке числилось 36,2 процента). Он дружил с основоположником украиноведения, украинским националистом, а позднее советским академиком Д. И. Яворницким — своим “кумом” и крёстным отцом его младшей дочери Екатерины (в 20-е годы во времена “украинизации” она принимала участие в создании “Украинского словаря” Яворницкого). Именно по протекции Гололобова Яворницкого назначили директором музея имени А. Н. Поля (он пробыл в этой должности три десятилетия). Да и вообще в Екатеринослав Яворницкого пригласил именно Гололобов. В 1891 году за активное участие в украинском национальном движении Яворницкого уволили из Петербургского университета и лишили права преподавать в учебных заведениях, а Гололобов тут же позвал его в Екатеринослав читать “общественные” лекции по истории запорожского казачества. Позже полтавский губернатор А. К. Багговут упрекал Гололобова в украинофильстве.

Гололобов был почётным гражданином Екатеринослава. Любопытно, кстати, что сейчас в официальном перечне почётных граждан Днепропетровска его фамилия отсутствует. Во время революции 1905-го года Гололобов основал в Екатеринославе крайне правую “Народную партию”, которая позже вошла в состав “Союза 17 октября”. От “октябристов” Гололобов был избран в III Государственную думу, где возглавил правое крыло октябристской фракции. В то время российские газеты ежедневно писали о его думской деятельности, он был членом и докладчиком нескольких ключевых комиссий. Все его выступления отличались исключительной ортодоксальностью, юдофобством, черносотенными призывами.

Гололобов и самих руководителей “октябристов” считал скрытыми революционерами. Разницы между кадетами, социал-демократами и “левыми” октябристами он просто не видел. Кроме того, у него был личный затяжной конфликт с А. И. Гучковым и М. В. Родзянко. В итоге Гололобова и его сторонников изгнали из фракции октябристов. Эти события в истории партийного строительства России получили название “Гололобовский инцидент” (по одноименной книге профессора и черносотенца А. С. Вязигина, изданной в 1909 году).

Более резонансным было убийство одного из самых популярных левых политиков А. Л. Караваева, которое потрясло тогда всю Россию. Бывший председатель фракции трудовиков в Госдуме, земский врач, народник и просветитель Александр Львович Караваев был убит 4 марта 1908 года черносотенцами в своём кабинете в Екатеринославе на глазах родственников, пациентов и их детей во время приёма больных. Виновные обнаружены не были, и Екатеринославский окружной суд в марте 1910 года дело прекратил. Однако в 1911 году один из участников этих событий, бывший агент охранки Л. И. Казаков написал заявление в социал-демократическую фракцию Госдумы, где подробно описал всю подготовку к покушению. Ещё во время предвыборной кампании в Госдуму состоялось секретное совещание членов екатеринославского отделения “Союза русского народа” под руководством лидера СРН А. И. Дубровина и Я. Г. Гололобова, на котором было приято решение убить Караваева, чтобы не допустить его в Думу, так как он “гораздо опаснее целого кружка бомбистов”. Обвинение Гололобову было высказано в запросе 35 депутатов Думы, он подал жалобу на имя императора, началось разбирательство, но оно ни к чему не привело, более того, Гололобову удалось привлечь к ответственности “за клевету” депутатов. Все обстоятельства убийства Караваева были расследованы уже при Советской власти. В марте 1926 года Верховный суд Украины приговорил двух непосредственных участников убийства к расстрелу и одного — к десяти годам тюрьмы. Гололобов наказания избежал, потому что к тому времени его уже не было в живых.

Хотя скандал удалось замять, Гололобову пришлось уйти из Думы. В мае 1912 года он сложил депутатские полномочия в связи с назначением полтавским вице-губернатором. В Полтаве он ничем себя не проявил. Однако во время Первой мировой войны “пошёл на повышение” — был назначен управляющим Волынской губернии. Там он отметился особым рвением в проведении антинемецких кампаний. В губернии жили двести тысяч немцев-колонистов, это были вполне лояльно настроенные русские подданные, потомки поселившихся там ещё в XVIII — начале XIX веков. Собственность их экспроприировали, ликвидировали 35 тысяч хозяйств немецких колонистов, закрыли 280 немецких школ (11 523 ученика и 1 265 учителей). Колонистов загружали в товарные вагоны для скота и депортировали вглубь страны. Притом что большинство волынских немцев были русскими монархистами.

В годы Первой мировой войны по непонятной причине губернаторов меняли с какой-то невероятной быстротой, перемещая их из региона в регион. После скоропостижной смерти “народного” губернатора И. И. Крафта Енисейской губернией несколько месяцев руководил И. В. Хозиков, которого вскоре вернули обратно в Кострому, а на его место прислали Гололобова. Ему иногда ставят в заслугу открытие Учительского института и даже частной гимназии и проведение художественной выставки в Красноярске. Однако всё это задумывалось до его приезда. В общем-то, кроме борьбы с пьянством и попыток приструнить “распоясавшихся” при либеральном Я. Д. Бологоловском и “народном” И. И. Крафте журналистов Гололобов ничем в губернии не отметился. Но вновь оказался в центре общероссийского скандала. 7 мая 1916 года в Красноярске случился еврейский погром. Епископ Енисейский и Красноярский Никон (он одновременно был депутатом Думы от Волыни) обвинил Гололобова в попустительстве погромщикам. Для выяснения обстоятельств погрома в Красноярск приезжал известный юрист И. А. Клейман (его доклад в Думу был опубликован в 1924 году и тоже содержал обвинения Гололобову). Дело обсуждалось в Думе и в общероссийской прессе.

Одним из последних распоряжений Гололобова было разрешение ссыльному Джугашвили отбывать оставшийся срок ссылки в Ачинске, а не в Туруханском крае. Через несколько дней 2 марта 1917 года Николай II отрекся от престола, а новый министр юстиции А. Ф. Керенский отправил Гололобову телеграмму “о немедленном и полном освобождении” членов Думы — большевиков Петровского, Муранова, Бадаева, Шагова и Самойлова (они находились в ссылке) и возложил на губернатора “обязанность под личной вашей ответственностью обеспечить им почётное возвращение в Петроград”.Но Гололобов выполнить это уже не мог — его самого арестовал Лазо. А через месяц по распоряжению того же Керенского бывшего губернатора этапировали в столицу, где вскоре отпустили. Он уехал в Екатеринослав. 18 декабря 1918 года его как “врага народа” расстреляли махновцы.