Красноярский Академгородок: истории жизни и быта первых поселенцев

Памяти профессора Рема Хлебопроса, ставшего рассказчиком этих удивительных историй, посвящается.

В своё время в краевом комитете партии критиковали Леонида Киренского за выбор места под размещение Института физики. Неоправданным расточительством казалось тогда решение тянуть на более чем двухкилометровое расстояние от города автодорогу, телефонную линию, возить стройматериалы. Но учёный смотрел в будущее, считая, что необходимо выделить на карте города место, где будут компактно проживать профессура и студенты, работать университет, а рядом академические институты. Так потом и вышло, но сначала красноярский Академгородок существовал в воображении только одного человека.

1957 год. Комиссия СО АН СССР во главе с академиком Михаилом Лаврентьевым выбирает с вершины Афонтовой горы место для строительства Института физики

В октябре 2016 года исполнилось 60 лет со дня создания красноярского Института физики СО РАН. Однако научное учреждение — детище Леонида Киренского — изначально размещалось в центре города в здании по адресу: улица Карла Маркса, 42. Только летом 1957 года было выбрано место для строительства академического городка. Сохранилась фотография, на которой Киренский вместе с руководителем вновь образованного Сибирского отделения АН СССР академиком Михаилом Лаврентьевым обозревают с вершины Афонтовой горы площадку будущего Академгородка. В тот же день были сделаны и другие снимки — учёные осматриваются на лесной поляне, стоя по колено в траве, вокруг пока ещё дикий лес.

Тот же день 1957 года. Комиссия СО АН СССР на месте будущего строительства Института физики

Активная фаза строительства Академгородка началась в 1963 году. Первые кирпичи были положены в основание нового здания Института физики, магнитного павильона и котельной. В том же году в Красноярск приехал молодой 33-летний учёный Рем Хлебопрос.

— Работать я начал в конце ноября 1963 года в Институте физики, когда он ещё находился в городе, — вспоминал Рем Григорьевич. — Нынешнее здание Института строили несколько лет, одновременно с ним возводили жилые дома для сотрудников. Первые четыре дома по 80 квартир каждый были сданы почти одновременно в период с 1966-го по 1967 год, я поселился в третьем. И мы ещё некоторое время ездили из Академгородка на работу в город. По грунтовой дороге.

Примерно в это время Рем Хлебопрос становится председателем местного комитета профсоюзной организации — месткома. Перед первыми поселенцами Академгородка неминуемо вставали бытовые вопросы, к решению которых привлекался в том числе и профсоюзный лидер.

— С появлением жилых домов нужен был хоть какой-то продуктовый магазин, — рассказывал учёный. — Отдали под него квартиру. Зайти в этот магазин было страшно, пахло всё ужасно, холодильников не было.

1973 год. Молодой ученый Рем Хлебопрос у доски

Рем Григорьевич рассказывал, что с торговлей была целая проблема. Со временем в Академгородке появилась остановка общественного транспорта и возле неё построили два магазина. Ни в один из них никак не могли набрать продавцов — они не уживались с местным населением. Дело в том, что опытные советские продавцы привыкли обсчитывать покупателей, а в Академгородке, где сплошь физики да математики, делать это было сложно. Выход из ситуации, как рассказывал Хлебопрос, был найден простой и элегантный: «У нас была девушка Надежда, которая возглавляла комсомол. Я попросил её взять фотографии наших молодых холостых учёных и съездить в торговое училище, где в основном одни девушки учатся: “Покажи им фотографии, а потом скажи, что, если они будут у нас работать продавцами, мы сможем поселить их в одной квартире на троих”. Работать пожелали шесть девушек, которые действительно оказались очень честными, всё аккуратно взвешивали. Идею, кстати, подал Киренский».

С транспортом тоже не сразу всё наладилось — возникали проблемы с доставкой детей сотрудников в школу, которая находилась в Студгородке. Некоторые дети ходили туда и обратно пешком. Но ведь учащихся начальных классов не отправишь зимой ни свет ни заря в дальний поход.

— У нас были большие здания амбарного типа из бетона, — рассказывал Рем Хлебопрос. — Одно из них по указанию Киренского за неделю превратили в начальную школу. Дети там занимались, и всё это было оформлено как начальные классы одной из школ города. Приезжали учителя и преподавали. Также самостоятельно мы решили проблему детских садов — организовывали их прямо в квартирах. Отдавали им сразу два-три этажа. Воспитателями и нянями были мамы детей. Примечательно, что потом, когда у нас появилось определённое число детских садов, один из них мы с согласия Новосибирска переделали на медицину — с одного торца сделали аптеку, с другого поликлинику.

И тут опять возникли сложности с кадрами. И вроде бы присылает Горздрав врача (при условии, что ему будет предоставлена квартира), но тот, не проработав и двух месяцев, переезжает в город. Потому что скучно врачу в Академгородке — все молодые и болеют мало. Рэм Хлебопрос вышел из положения, по его выражению, месткомовским методом: объявил сотрудникам Института физики, что квартиру без очереди дадут тому, у кого жена или муж будет врач. Вариант нашёлся быстро.

Леонид Киренский и Михаил Лаврентьев (справа, глава СО АН СССР) на берегу Енисея

В 1969 году умер Леонид Киренский. После его смерти у сотрудников Института физики была одна цель — сохранить своё учреждение от разрушения извне, поддержать уникальную научную атмосферу.

— Вы могли пройти мимо Института поздно вечером в 22—23 часа, и все окна светились, — рассказывал Рем Григорьевич. — Даже в выходной можно было зайти к коллеге и за чашкой чая обсудить научные вопросы. Это действительно был сплав людей, полностью отсутствовало подсиживание и тому подобное. Потому что Киренский все интриги гасил мгновенно, и люди подобным не занимались. Эта атмосфера продержалась ещё очень долго и до сих пор ещё просвечивает. Наш Академгородок был исключительным местом в Советском Союзе. Любая здравая идея немедленно поддерживалась, а любая нездравая немедленно гасилась. Но был момент, ещё до смерти Киренского, когда история могла пойти по другому пути.

В марте 1968 года в кафе-клубе «Под интегралом» новосибирского Академгородка прошёл бардовский фестиваль, в котором принял участие известный исполнитель собственных песен Александр Галич. Слёт приобрёл политически оппозиционную окраску и имел огромный резонанс по всей стране. Корень вольнодумства власти увидели в «слиянии» профессуры со студентами. В Москве или Ленинграде такой опасности не было — профессор, как правило, отчитывал лекцию и уезжал. Но в Красноярске новый университет должен был возникнуть в 10—15 минутах ходьбы от Института физики. Для Леонида Киренского такой вариант представлялся единственно возможным — именно в таком бытовом единении преподавателей и студентов он видел большую пользу для научного поиска. Но партийные власти решили изменить первоначальный проект: местом строительства университета — будущего СФУ — они внезапно определили Стрелку.

Рем Григорьевич Хлебопрос

Леонид Киренский позвонил тогдашнему первому секретарю крайкома Кокореву и начал настаивать на немедленной встрече. Партийный функционер пригласил академика к себе. Хлебопрос был свидетелем того телефонного разговора: «Киренский, не задумываясь, начал говорить: «Понимаете, Александр Акимович, речь идёт не о том, чтобы я приехал к Вам, нужно, чтобы Вы приехали ко мне». Учитывая дух того времени, субординацию, эта просьба прозвучала как что-то невероятное. Первый секретарь молчал в трубку несколько минут. Это была чудовищная пауза. Потом сказал, что приедет».

Хлебопрос рассказывал, что окончив разговор по телефону, Киренский сразу обратился к нему: «Рем Григорьевич, сейчас приедет Кокорев, я думаю поговорить с ним на улице перед институтом. Прошу вас, в это время прогуливайтесь неподалёку».

— Я был в недоумении, но сходил домой, чтобы вывести на поводке свою собачку, — вспоминал Хлебопрос. — Вскоре приехал первый секретарь и Киренский начал что-то ему эмоционально объяснять. Я прохаживался в стороне. Так получилось, что ко мне время от времени подходили студенты, поскольку знали меня как преподавателя, который с ними контактировал по научным проблемам, дипломам. Так продолжалось минут 10-15, после чего я, наконец, услышал голос Леонида Васильевича, который звал меня к себе. Я подошёл. И при мне был такой разговор: «Вот видите, Александр Акимович, Рем Григорьевич один из преподавателей, он гулял сейчас по роще, и Вы видели, что его останавливали студенты, которые прямо здесь и живут, и вот этот контакт, который существует, отличает наш университет от других университетов Москвы, Питера, Нью-Йорка, какого угодно города. Во всех крупных знаменитых университетах лектор пришёл и ушёл, в лаборатории с учеником или студентом посидел, и они разошлись, а здесь контакт возможен почти непрерывный, бытовой, случайный. Это то преимущество, которое есть у нашего университета и не может быть ни у какого другого. То событие, которое случилось в Новосибирске, — это временно, это пройдёт, это сейчас кажется, что это важно. Если построим университет далеко от Академгородка, то мы навсегда лишим студентов возможности контактировать во внеучебной обстановке со своими преподавателями, и преподавателей мы лишим этой возможности. Эта отличительная особенность исчезнет».

Результатом этого разговора стало решение, принятое первым секретарём крайкома партии. Строительство университета всё-таки началось на его нынешнем месте — рядом с Академгородком.

Фото: http://wikimapia.org